Киргиз Індиго. Як це – бути геєм в Бішкеку

«Мы стали видимее», – говорит в интервью представитель кыргызской ЛГБТ-организации Темир Калбаев. Но просит не раскрывать адрес офиса. В организации боятся, что противники воспользуются этой информацией, могут напасть и избить участников. Прецеденты были.

Постсоветский Кыргызстан часто называют островком демократии в Центральной Азии. Здесь есть политическая конкуренция и сменяемость власти (в двух случаях президентов свергали во время революций). Здесь есть независимые СМИ и довольно много неправительственных организаций. Но насколько продвинулся Кыргызстан в защите прав человека?

Маркер для исследования – жизнь ЛГБТ-сообщества. Я родился в Кыргызстане и езжу туда регулярно. Этой осенью, во время очередной поездки, решил выяснить – возможно ли в Бишкеке мероприятие, аналогичное «Маршу равенства» в Киеве?

Жил-был Нурик

О кыргызском ЛГБТ-сообществе год назад мне в Киеве, во время радиоэфира, рассказывала Анна Медко – мама приемного сына-гея и соучредительница родительской инициативы «Терго». Мы беседовали с ней после «Марша равенства». Незадолго до этого события Анна побывала в Бишкеке на семинаре, могла сравнить две страны.

– Там все сложнее, – говорит она, – общество очень гомофобно, ребятам тяжело. Но они работают и надеются на лучшее. Мероприятие, аналогичное «Маршу равенства», там представить, наверное, нереально. По соображениям безопасности.

 И вот я в Бишкеке.

Сентябрь здесь – четвертый месяц лета. Интервью можно записывать в парке и, если заняты скамейки, сидеть прямо на траве. С Нуриком мы поступаем именно так – беседуем на бульваре Молодой Гвардии.

Нурик – кыргыз, единственный сын в семье. Для подобных ему сценарий судьбы начертан еще до рождения: по кыргызскому обычаю, младший или единственный сын в семье остается жить с родителями. Жену он приводит в родительский дом. Для таких жен есть даже специальное слово – келин или келинка, что можно перевести как «та, что приходит».

Нурик в свои 30-ть сценарий выполнил частично – живет с родителями, помогает им. У него был свой бизнес в сетевом маркетинге, сейчас работает в общественной организации. Ездит, как и многие в Кыргызстане, на подержанной праворульной иномарке.

На этом все совпадения с каноническим сценарием заканчиваются. Нурик признаётся: тайно от родителей снимает квартиру. Когда на ночь остается там, говорит родителям, что уехал в командировку или задерживается на работе. Второе жилье это удобно, а в случае Нурика и необходимо – для свиданий.

– До 20 лет надеялся, что увлечение мужчинами у меня пройдет. До 24-х думал, что женюсь. В 24 понял, что я не такой «нормальный», как все, – рассказывает Нурик. – И тогда открылся ЛГБТ-сообществу, организациям. Но даже им говорил, что я женюсь. Была очень сильная внутренняя гомофобия. Но после тренингов, общения с психологом стал лучше себя понимать. В 27 я полностью принял себя. Признался маме, что меня не интересуют девушки, но не смог сказать, что меня интересуют парни. В 28 сказал все как есть.

 Отец, по словам Нурика, о его ориентации не знает или делает вид что не знает. Ведет себя деликатно – о невесте не спрашивает.

Суицид

«Когда ты женишься?» – ему постоянно приходилось слышать эти слова от родственников, друзей и знакомых. Но в своем доме, говорит Нурик, он такие разговоры научился пресекать. Гости, вхожие в семью, знают, что вопрос о женитьбе ему неприятен. Лишь мама иногда может сказать, что ждет-не дождётся невесты, хотя знает: его обижают эти слова.

Сложнее всего было со старшими сестрами.

– Сестры прошли через стадии – игнорирование, отрицание, травля. Они думали, что я от слишком хорошей жизни стал геем, что родители разбаловали, что я никогда не знал трудностей. Помню сильное психологическое насилие на одном из праздников. Сестры и жены моих двоюродных братьев объединились в одну команду, начали при всех гостях допрашивать – а их было около 20-ти: «Где твоя девушка, кто она, поделись секретом». За меня заступился старший двоюродный брат, сказал: «Что вы все к нему пристали? Я запрещаю вам задавать этот вопрос, потому что это ему не нравится». И в присутствии своей третьей жены сказал: «Вот, я женился в третий раз. И что от этого? Не хочет жениться – пусть не женится. Если еще раз начнете эти разговоры – разговор будет со мной». Он самый старший – и с ним никто не спорил.

Постепенно отношения с сестрами наладились. Одна из них даже вместе с ним сходила на тренинг для родственников. Поняла серьезность ситуации. Но на пути к этому благополучию Нурик чуть не погиб.

– Мне было 28. Сам толком не понимал, кто я. Были финансовые трудности. Сестры не принимали. Все накопилось, и я решился на суицид. Уехал в горы. Написал сестре, где можно найти тело. Напился снотворного, порезал вены, отключился в машине. Смска, как потом выяснилось, дошла через шесть часов. Сестра испугалась, поехала искать, всю дорогу плакала. Не помню, сколько пролежал в машине, но остался жив, слава богу.

Фетва ненависти

Упоминание бога у Нурика – не фигура речи. Он верующий, по пятницам ходит в мечеть. Рассказывает, что внутренний баланс с религией искал долго. Тем более, что официальный кыргызский ислам ему не очень-то в этом помог.

В 2014 году муфтий Духовного управления мусульман Кыргызстана Максатбек Токтомушев выпустил фетву – религиозное предписание. Токтомушев опирался на хадис – предание о словах и действиях пророка Мухаммеда, в фетве были такие слова: «Если вы увидите, как совершается деяние народа Лута (Лут, он же библейский Лот, описан в Коране как практикующий противоестественные половые связи. – прим. ред.), убейте того, кто делает, и того, с кем делают!».

Кыргызская общественная организация «Кыргыз Индиго» не могла не отреагировать. Коммуникационный менеджер «Кыргыз Индиго» Темир Калбаев рассказывает:

 – Мы, ЛГБТ-организации и правозащитники, настаивали на том, что это прямой призыв к убийству. И в духовном управлении быстренько сказали – нет, мы не то имели в виду, и убрали фетву с сайта.

Нурик в молитвах Аллаху часто задавал вопрос: «Почему я гей?». Ответ «услышал» во время одного из намазов. Понял: быть геем для него испытание, чтобы закалить характер…

– Когда за меня заступился старший двоюродный брат, у меня выработался характер. Раньше я был плаксивый, смазливый, слабый ребенок, быть может, избалованный в детстве. Сейчас понимаю, что иногда надо проявить характер, уметь за себя постоять, одним взглядом дать понять, что не нужно вторгаться в мое личное пространство.

… а затем – помогать другим.

Шантаж и вымогательства

Сейчас Нурик тоже работает в группе экстренного реагирования «Кыргыз Индиго». Задача группы – оказывать помощь и правовую поддержку в случае внештатных ситуаций, в которые попадают кыргызские представители ЛГБТ-сообщества. А ситуаций много: нападения и задержания. Геи – легкая добыча для местных бандитов и правоохранителей.

Этой деятельностью Нурик решил заняться после того, как сам попал в переделку:

– Мы с партнером были на свидании, сидели на заднем сидении машины в обнимку и целовались. Не заметили, что сзади тихо подошли сотрудники милиции. Застали нас врасплох. Сказали, что мы два п..дора. Я не хотел ничего скрывать, но мой партнер боялся, потому что его отец – военный. Увидев ужас на его лице, я начал придумывать разные сказки. Пришлось из себя выдавить фразу, которую помню до сих пор. Я сказал милиционеру: «Брат, ты думаешь, в Бишкеке не осталось девушек, что мы друг с другом…?». До сих пор стыдно за эти слова. После того случая я стал активистом.

Официально за однополые связи милиция ничего не может предъявить. Статьи «Мужеложство» в Кыргызстане нет. Нурик рассказывает: сейчас, если возникают похожие ситуации, оправдываться приходится уже милиционерам. Как правило, они говорят, что ищут преступников. И все же нередко ЛГБТ-люди вынуждены платить сотрудникам правоохранительных органов.

– Одного моего друга с партнером сняли на видео, – как они занимались сексом. Это было в горах, в безлюдном месте. Но потом выяснилось, что эта территория патрулируется – рядом резиденция президента. Несколько сотрудников охраны сняли их тайком на видео. Мой друг не был готов к каминг ауту, его родные ничего не знали. А сотрудники охраны переслали тут же видео третьему лицу – сказали, что если не они, то он опубликует. Пришлось заплатить.

Медиаменеджер «Кыргыз Индиго» Темир обращает внимание на другую сторону милицейской работы – противодействие гомофобам.

– Этой весной была череда нападений. Молодые преступники, лет по 19-20, втроем или вчетвером ограбили 7-8 человек в течение 3-4 дней. Это было организованное, точечное преступление против ЛГБТ. Расчет был такой: а что жертвы сделают? Напишут заявление в милицию? Это означает раскрыться.

Раньше никто не писал заявления. А милиция нам говорила: что вы рассказываете о нарушении прав, вас же никто не бьет. Покажите заявление. В итоге ребята написали заявление. Сказали открыто: «Да, я гей, потому меня и избили, думали, что я незащищенный, буду скрывать, дальше терпеть». Нападавших поймали, сейчас они в СИЗО.

Милиция на заявления реагировала тоже неоднозначно, но достаточно приемлемо, потому что потерпевших сопровождали юристы.

Бывало, что в милиции говорили – можешь не писать, что ты гей, пиши по факту: тебя избили, значит статья – нанесение легких или тяжких телесных повреждений, групповой разбой, ограбление. У нас ведь нет нормы о преступлениях на почве ненависти.

Слово «ненависть» в Уголовном кодексе Кыргызской Республики упомянуто единожды. В статье об убийстве есть норма о преступлении, совершенном «на почве межнациональной или расовой либо религиозной ненависти или вражды». Неприязнь к ЛГБТ как отягчающее обстоятельство не рассматривается.

«Кыргыз Индиго» лоббирует идею, чтобы появилась ответственность за гомофобию и трансфобию.

В тюрьму за «гей-пропаганду»

В 2014 году депутаты Жогорку Кенеша – кыргызского парламента – пытались принять закон «о запрете гей-пропаганды». Пропагандой авторы назвали действия, направленные на – цитируем – «формирование положительного отношения к нетрадиционным сексуальным отношениям посредством СМИ, интернета и массовых собраний».

В качестве наказания предлагалось ввести штрафы до 1,5 тысячи кыргызских сомов (19 евро) для физических лиц и от 10 до 30 тысяч сомов (125-377 евро) для юридических. А за те же действия среди несовершеннолетних или совершенные повторно, хотели сажать в тюрьму – на срок от полугода до года.

Медиаменеджер «Кыргыз Индиго» Темир считает, что если бы закон приняли, в Кыргызстане стало бы строже, чем в России:

 – Если в России существует только административное наказание, в Кыргызстане могли внести изменения в уголовный кодекс, то есть могли посадить. Депутаты долго определялись с тем, чего хотят. Долго выясняли, что такое нетрадиционный секс – ранний секс, гомосексуальный секс, секс с животными или что? Решили, что это гомосексуальный секс.

Законопроект о гей-пропаганде критиковали международные организации. Обращение к спикеру парламента выпустила Human Rights Watch. В нем, в частности, говорилось, что нормы этого законопроекта, в случае его принятия, создадут ситуацию, при которой жители Кыргызстана не смогут получать информацию, необходимую для защиты их здоровья. Что правозащитники, журналисты, адвокаты, врачи, специалисты по профилактике ВИЧ/СПИДа, а также другие лица, занимающиеся вопросами сексуального здоровья, сексуальной ориентации и гендерной идентичности, не смогут публично выносить на обсуждения данные вопросы. Что случаи насилия в отношении ЛГБТ-сообщества участятся.

В итоге, законопроект дошел до третьего чтения, после чего депутаты вернули его на второе. Законом он так и не стал. Пока.

Друзья и недруги

 СМИ Кыргызстана «Кыргыз Индиго» делит на дружественные и недружественные. Темир объясняет:

 – Есть медиа, может, половина, которые к нам прислушиваются. Если публикуют новости, ставят иллюстрацией радужный флаг, а не накрашенных мужчин из прайда. Стараются писать нейтрально. Таких становится все больше. Тех, кто хочет очернить – меньше.  Есть издания, которые мы считаем союзниками. Например, Kloop.kg или «Азаттык» (кыргызская редакция радио «Свобода» – ред.). А есть «Дело №», где ЛГБТ упоминают к месту и не к месту.

 По его мнению, тот факт, что ЛГБТ-тема проговаривается – уже хорошо. Еще несколько лет назад никто не знал, что значит сама аббревиатура. А сегодня с помощью медиа, правозащитников и гражданских активистов появилась возможность лоббировать законопроекты о равенстве. Существует надежда, что рано или поздно появится ответственность за дискриминацию уязвимых групп.

В прошлом году Минздрав республики принял Руководство по оказанию медико-социальной помощи трансгендерным, транссексуальным и гендерно неконформным людям. Оно облегчило смену документов для такой категории граждан. Ну и, наконец, ЛГБТ-сообщество стало видимым.

Хотя до полной видимости еще далеко. Лишь единицы решаются раскрыться не только перед семьёй, но и перед обществом. Организация «Кыргыз Индиго» просит публично не называть адрес офиса. Ведь в 2015 году в Бишкеке неизвестные пытались поджечь офис другой ЛГБТ-организации – «Лабрис». Двое мужчин бросили во двор бутылки с зажигательной смесью.

Обретение себя

Нурик долго учился жить в гармонии с кыргызской действительностью. После попытки самоубийства обращался к психологам. Помогло: благодаря им окончательно принял себя таким, какой он есть. Затем учился принимать сестёр (тоже такими, каковы они есть). Это было в то время, когда они давили на него. Затем долго изучал разные религии. В процессе чтения религиозной литературы удалось найти точки соприкосновения с исламом.

– В исламе есть понятие фитра – то, что создал Аллах в первозданном виде. Душа – это как раз фитра. Планета – тоже фитра. В исламе говорится: любой, кто будет их осуждать, подвергнется гневу Всевышнего. И это был для меня спасительный якорь. Я сказал: Аллах меня создал таким. Нечего осуждать его творение. На то его воля.

В «Кыргыз Индиго» Нурик ведет тренинги – в том числе и для людей не из сообщества. Например, для врачей о профилактике ВИЧ среди ЛГБТ. На занятиях открывается им, говорит, что гей. Но предупреждает: эта информация не должна выйти за пределы аудитории.

На полный каминг аут он не готов. Говорит: «Живым я сделаю для сообщества больше».

– Будущее я вижу со своим мужем. Хочу своих детей. Хотел когда-то генетических детей, через суррогатное материнство. Но не исключаю усыновления или удочерения.

Нурик знает ЛГБТ-пары с детьми. Среди них есть бисексуалы, которые родили детей в гетеросексуальных семьях. Есть лесбийская пара, где одна женщина беременна от донора. Есть у Нурика и мечты глобальные.

– Я говорил и буду говорить, что Кыргызстан – одна из самых демократичных стран в Центральной Азии. И я верю, что Кыргызстан будет первой страной, где пройдет марш равенства. Сложно сказать, сколько времени для этого потребуется. В лучшем случае, это будет через 20 лет, когда мне исполнится 50.  Хочу пройтись с гордо поднятой головой. 

Нурик знает, что посоветовать другим кыргызским «индиго»:

– Фраза «Не переживай, все хорошо» только раздражает. Я говорю друзьям: «Я тебя понимаю. Не знаю, что будет дальше. Но главное – не идти на крайние меры. Пережить, перетерпеть».

По оценкам Human Rights Watch, в Кыргызстане – не меньше 18 тысяч геев. Большинство скрывает свою сексуальную ориентацию даже от ЛГБТ-организаций.