Коронавирусная болезнь влияет на вкус к жизни — из-за этого ряд пациентов покончили жизнь самоубийством. С разрешения редакции Заборона публикует материал украинского англоязычного издания Kyiv Post, который в оригинале вышел на английском.
Коронавирус лишил 38-летнюю поварку Марту Савчин ее главного профессионального инструмента: теперь ей остается только догадываться о запахе и вкусе собственных блюд.
Прошло уже восемь месяцев с тех пор, как она выздоровела, но восстановить способность чувствовать вкусы и запахи Савчин не может до сих пор.
«Раньше я чувствовала запах хлеба и радовалась. Всегда пекла паски на Пасху, — вспоминает жительница села Белые Ославы на Ивано-Франковщине. — Теперь пихаешь в духовку торт, а он тебе даже не пахнет».
Но у болезни были и другие долгосрочные последствия.
Вскоре после выздоровления от COVID-19 Марта Савчин начала чувствовать, что вместе с потерей вкуса пищи она потеряла и вкус к жизни.
«Я просто не хотела жить, — признается она. — Я спрашивала себя: «А зачем мне жить?». Но потом посмотрела на детей и подумала: «Кому они нужны, если не мне?».
Страдая от бессонницы, мыслей о самоубийстве и слуховых галлюцинаций, в октябре Савчин обратилась к психотерапевту. Он диагностировал депрессию, вызванную коронавирусом, и назначил антидепрессанты.
О разрушительном влиянии коронавируса на психическое здоровье пациентов стало известно почти сразу после того, как пандемия накрыла мир в декабре 2019 года. Тогда ученые забили тревогу по поводу так называемого «длительного ковида».
Этот термин охватывает целый ряд долгосрочных последствий коронавируса — таких, как нарушение работы сердца и легких, ухудшение психического здоровья.
У каждого пятого пациента с COVID-19 развивается психическое расстройство в течение двух месяцев после заражения — об этом свидетельствует опубликованное в ноябре 2020 года исследование британских ученых из Оксфордского университета.
Тревожность, депрессия и бессонница, от которых страдала и Савчин, — самые распространенные симптомы у тех, кто испытал влияние коронавируса на психическое здоровье.
Прописанные врачом антидепрессанты помогли Марте, стабилизировав ее психическое состояние. Сон улучшился, депрессия прекратилась, а мысли о самоубийстве перестали ее беспокоить.
Марта Савчин, 39-летняя профессиональная поварка из села Белые Ославы в Ивано-Франковской области, готовит на своей кухне. Она не ощущает запаха и вкуса своих блюд, поскольку потеряла эти чувства еще в июне 2020 года и до сих пор не может их вернуть. Фото предоставлено Мартой Савчин
Однако для некоторых больных влияние коронавируса на психику имело трагические последствия. По сообщениям СМИ, с июня 2020 года в Украине по меньшей мере десять пациентов с COVID-19 покончили жизнь самоубийством. Почти во всех случаях это произошло в больничных палатах.
Врачи, с которыми общался Kyiv Post, связывают самоубийства своих пациентов с психическими расстройствами, вызванными коронавирусом.
Самоубийства пациентов с COVID-19 произошли в Запорожье, Днепре, Харькове и Киеве. Журналисты сообщали о подобных случаях на Филиппинах, в Индии, Албании, Пакистане и других странах.
Мир оказался неготовым к волне «смертей от отчаяния» так же, как и Украина.
Некоторые страны организовали горячие линии психологической поддержки для всех, кому морально тяжело справиться с новыми реалиями пандемии. В Украине такую сеть создали волонтеры.
Сейчас нет информации о каких-либо правительственных мерах, направленных на психологическую поддержку больных коронавирусом.
Минздрав не присылал в больницы никаких инструкций — не разъяснял, как поступать в случае обнаружения признаков депрессии у пациента с коронавирусом или демонстрации им суицидальных намерений.
Министерство не отреагировало на запрос о комментарии от Kyiv Post.
Некоторые больницы разработали протоколы по превенции суицидов по собственной инициативе. Правда, это было сделано только после того, как несколько пациентов выпрыгнули из окон своих палат.
«Сняли ручки с окон»
После того, как в сентябре двое больных коронавирусом пациентов выпрыгнули из окна реанимационного отделения Киевской городской клинической больницы №4, администрация медучреждения приняла меры.
С окон сняли все ручки и установили решетки.
«Убрали ручки — сняли их. Теперь только персонал может открыть окно на проветривание специальным ключом», — говорит Георгий Аксютин, заместитель главного врача по медицинским вопросам.
После этого инцидента у штатной психологини добавилось работы: теперь она общается со всеми пациентами, которые болеют коронавирусом, говорит Аксютин.
Раньше она помогала подготовиться к выписке тем, кто пережил сердечный приступ или завершил стационарное лечение от ВИЧ/СПИДа. Поэтому с момента начала пандемии, когда больницу перепрофилировали для приема больных COVID-19, психологиня почти не была занята.
«Ни один из этих пациентов не стоял на учете у психиатра, — говорит Аксютин. — Конечно, эти случаи стали для нас неожиданностью».
По словам Аксютина, в больнице и раньше случались самоубийства, но крайне редко и только среди пациентов с онкологическими заболеваниями или психическими расстройствами. В реанимации такого не бывало никогда — до сих пор.
Это произошло 21 сентября в семь часов утра. Медсестра, как обычно, обходила пациентов и собирала их образцы для анализов — в том числе и у 68-летнего Валентина. Фамилии пациентов не раскрывают из-за врачебной тайны.
Родственники Валентина как раз ожидали его образцы возле больницы, чтобы отвезти их в лабораторию для анализа.
Пока они караулили снаружи, тот выпрыгнул из окна второго этажа и погиб.
«Внезапно больной поднялся с кровати, снял лицевую маску, подбежал к окну и открыл его. К нему бросилась медсестра, — рассказывает Аксютин. — Он схватил металлический предмет — специальную линейку для измерения венозного давления — и стал отбиваться ею. Она пыталась схватить его, оттащить — это был такой довольно тучный человек — но тот выбросился из окна».
По словам Аксютина, в момент прыжка пациент закричал: «Меня там ждут».
Больной коронавирусом выпрыгнул из окна киевской больницы №8 20 октября 2020 года. На следующий день из того же окна выпрыгнул другой пациент. Оба скончались на месте. Фото: Олег Петрасюк / Kyiv Post
Это произошло на глазах трех других пациентов реанимационной палаты, которые находились на кислородной поддержке, но были в сознании. Один из них, 42-летний Виктор, в тот же день почувствовал себя подавленно.
Штатный психолог его не посещал. Врачи, однако, дали ему адаптогены — лекарство от стресса.
На следующий день рано утром Виктор выбросился из того же окна, что и его сосед по палате. По словам Аксютина, он выкрикнул ту же фразу.
Врачи говорят, что у Виктора осталась жена.
Кровати Виктора и Валентина стояли рядом. Они могли общаться друг с другом в промежутках между сессиями инвазивной вентиляции легких. У обоих была пневмония — распространенное осложнение коронавируса.
Самоубийства этих пациентов не подтолкнули другие больницы принять превентивные меры.
Месяц спустя еще двое больных коронавирусом пациентов выпрыгнули из окон других киевских госпиталей.
Волна
Следующей покончила с собой 60-летняя Лариса. 19 октября она выпрыгнула из окна четвертого этажа Александровской больницы в Киеве.
Лариса попала в больницу в тяжелом состоянии: с пневмонией, поражением почек и надпочечников.
Вскоре ее самочувствие ухудшилось. Ее перевели в реанимацию, где она провела почти три недели.
Врачам удалось стабилизировать состояние Ларисы и вернуть ее в общее инфекционное отделение. Но несколько дней спустя она выпрыгнула из окна и погибла.
Это произошло рано утром, когда все остальные пациенты кроме соседки Ларисы спали.
«Она вышла в коридор, открыла окно, встала на подоконник и … [выпрыгнула], — говорит Алексей Куценко, заведующий отделением реанимации и интенсивной терапии для инфекционных больных. — Это было абсолютно непредсказуемо. Никто даже и подумать не мог, понимаете? Тем более, что до этого таких случаев у нас не было на ковиде».
По словам врача, Лариса не стояла на учете у психиатра.
Ее поступок было сложно предотвратить, говорит Куценко. В октябре больница была переполнена. Пациентов было вдвое больше, чем наше учреждение в состоянии вместить, поэтому приходилось использовать дополнительные кровати. Персонал больницы не мог уделить много внимания каждому пациенту.
«Если тяжелый больной, то все врачи у него. А все остальные — сейчас надзора нет», — говорит Куценко.
Он признается, что когда узнал, что Лариса покончила с собой, был шокирован.
«Мы ее такую тяжело больную вытащили — и тут на тебе. Все зря», — вздыхает Куценко.
Дочь Ларисы, 36-летняя Татьяна, не верит в версию врачей о том, что ее мать выпрыгнула из окна вследствие воздействия коронавируса на психику. Но объяснить свою позицию Kyiv Post она отказалась.
В больнице говорят, что не могут гарантировать, что им удастся предотвратить подобные случаи самоубийств в будущем. По словам Куценко, у них нет ресурсов на то, чтобы вводить превентивные меры.
Специальное отделение
На следующий день после смерти Ларисы 68-летний Василий выпрыгнул из окна Восьмой клинической больницы в Киеве и разбился.
20 октября в девять утра Василий спросил у своего соседа по палате, можно ли открыть окно, чтобы подышать свежим воздухом. Тот согласился. Тогда Василий попросил его выйти из комнаты — сказал, хочет побыть один.
«Когда пациент через некоторое время вернулся в палату, его соседа уже не было. Окно открыто, а соседа нет», — рассказывает Сергей Ветров, заведующий отделением психосоматических расстройств.
Администрация больницы поручила Ветрову оказать психологическую помощь соседу Василия по палате. После пережитого тот начал страдать от тревожного расстройства и депрессии.
«Это было неожиданно и для этого пациента тоже, — говорит Ветров. — Ему тоже было непонятно, что произошло. Ничто не предвещало того, что сосед захочет это сделать».
По словам врача, Василий не стоял на учете у психиатра.
В больнице знали, что в столице это уже четвертый за месяц случай самоубийства среди пациентов с коронавирусом. Поэтому после инцидента решили открыть специальное отделение для тех больных COVID-19, у которых из-за вируса развились психические расстройства.
Медицинский работник в красной зоне, где лечат пациентов с COVID-19. Этот блок киевской больницы №8 предназначен для пациентов с COVID-19, у которых возникли проблемы с психическим здоровьем. Он был открыт в октябре 2020 года после того, как четыре пациента с коронавирусом покончили с собой в больницах. Фото: Олег Петрасюк / Kyiv Post
В новом отделении 20 мест — сейчас треть из них занята. Руководит им Ветров. По его словам, с октября в отделении прошли лечение 46 пациентов, еще 163 получили психологическую консультацию.
«Если здесь что-то идет не так, как надо, и мы не можем справиться с этими пациентами, тогда уже решается вопрос о переводе их в психиатрическую больницу», — говорит Ветров. По его словам, таких случаев было несколько.
Это подтверждает и комментарий женщины по имени Елена Ващенко на форуме Киевской городской государственной администрации. Она жалуется на Восьмую больницу за то, что ее больного коронавирусом мужа перевели оттуда в психиатрическую больницу после появления у него суицидальных мыслей.
Но если две из трех столичных больниц сумели отреагировать на проблему и найти решение, вряд ли небольшие госпитали в регионах Украины смогут сделать то же самое.
Как ковид влияет на мозг
Все врачи, с которыми общался Kyiv Post, соглашаются: коронавирус может существенно влиять на сосуды, повреждая мозг.
«Может ли это приводить к эмоциональным нарушениям? Вполне. Потому что в головном мозге есть анатомические структуры, которые отвечают за наши эмоции. Многие пациенты жалуются на критический уровень тревоги, неконтролируемые слезы и самообвинение, — говорит Ветров. — И если вовремя не оказать им помощь, это может привести к суицидальным мыслям, а в дальнейшем и к суицидальному поведению».
Есть несколько причин влияния COVID-19 на психику, считают врачи.
Первая — это нейротоксичность вируса или, другими словами, его влияние на центральную нервную систему. По словам Куценко, на момент интервью у всех пяти пациентов реанимации, которой он заведует, были определенные повреждения мозга, вызванные коронавирусом.
Вторая причина — гипоксия или недостаток кислорода, которые часто случаются у пациентов с коронавирусом.
«Мозг питается глюкозой. Больше клетки мозга ничем питаться не могут. Для окисления глюкозы нужен кислород», — объясняет Куценко. Нехватка кислорода, говорит он, приводит к нарушениям поведения.
Киевская больница №8 разделена на красную и зеленую зоны — так больных коронавирусом отделяют от всех остальных. Фото: Олег Петрасюк / Kyiv Post
Третья причина — психологическое воздействие пандемии, или паника перед неизвестным.
Люди переживают за свое здоровье и благополучие. Боятся потерять работу. Грустят, потому что не могут встретиться с близкими. Некоторые сталкиваются с семейными проблемами во время изоляции дома.
Заметив у своих пациентов признаки тревожности и депрессии, психотерапевт Спартак Суббота решил запустить платформу для поддержки тех, кто борется с психологическими проблемами на фоне пандемии.
Суббота, научный руководитель Института когнитивного моделирования, призвал своих коллег присоединиться к инициативе. Многие откликнулись.
В мае 2020 года проект «Расскажи мне» начал свою работу. Каждый пациент получает три бесплатных сеанса с психотерапевтом. На сегодня специалисты провели уже 15 тысяч часов таких приемов, говорит Суббота.
«Многие люди не могут позволить себе психотерапию: это дорого, — говорит он. — У коронавируса много негативных последствий. Некоторые говорят, что «ловят» психотические эпизоды. Очень распространенная сейчас история — то, что из-за коронавируса у людей сильно ухудшается когнитивная сфера — память, внимание, мышление, речь — и начинаются психотические эпизоды с галлюцинациями и бредом».
Именно это и произошло с Савчин, поваркой из Ивано-Франковской области.
После выздоровления от коронавируса она поняла, что болезнь продолжает отравлять ей жизнь. Она похудела на 13 килограммов из-за отсутствия аппетита к еде, которая не пахнет и не имеет вкуса.
Савчин страдала от галлюцинаций и бессонницы, пока не начала принимать антидепрессанты в октябре.
«Я видела такие реальные мистические сны, кошмары, которые не давали мне спать. Боялась людей, было страшно выходить на улицу, — говорит Савчин. — У меня никогда в жизни такого не было».
Сейчас это в прошлом, но неспособность чувствовать вкусы и запахи беспокоит ее до сих пор.
«Я очень люблю готовить. У меня каждую неделю напечено, наварено. А сейчас я не хочу это варить: нет больше радости».
