9 августа в Республике Беларусь пройдут очередные президентские выборы. В стране, где президент не менялся более 20 лет, это давно стало формальным событием. Однако в этот раз кампания пошла по неожиданному сценарию. Появились непредсказуемые кандидаты, и даже аполитичные белорусы вышли на протесты. Специально для Забороны беларуская журналистка Лиза Мороз рассказывает, почему так пошатнулся статус Александра Лукашенко и что ждёт страну дальше.
30-летняя минчанка Александра Зверева, как и большинство белорусов, почти не участвовала в политической жизни страны. Она могла высказать свое мнение в соцсетях, но никогда не была активисткой. Семь лет назад Саша познакомилась с Эдуардом Бабарико, сыном банкира Виктора Бабарико. В этом году Эдуард рассказал Александре, что его отец собирается баллотироваться в президенты. «Я выходила из душа, когда Эдик рассказал мне про намерение Виктора Дмитриевича, — вспоминает Саша в разговоре с Забороной. — Я понимала, как работает белорусская система, и такой шаг был равен принесению себя в жертву. Я сказала, что если бы это был мой отец, я бы не дала ему это сделать».
У Александры не было сомнений, что Эдуард пойдет за отцом, а это значило, что она тоже будет принимать участие в предвыборной кампании. Ее парень возглавил штаб Виктора Бабарико, а Саша вошла в инициативную группу и начала собирать подписи за кандидата. Все это время она боялась за своих близких, за которыми могли прийти в любую минуту. В июне Виктора и Эдуарда Бабарико задержали. Политика серьезно вошла в жизнь Саши.
Как Лукашенко строил свою диктатуру
После распада СССР в Беларуси наступил глубокий социальный, экономический и политический кризис. Страна переживала то же, с чем столкнулись многие постсоветские республики — дефицит, инфляцию и разочарование. Как раз в это время прошли президентские выборы. В 1994 году большинство проголосовало за 39-летнего директора совхоза Александра Лукашенко. Он говорил то, что хотели услышать уставшие от кризиса белорусы — обещал прекратить приватизацию и «вернуть порядок».
Путь Лукашенко к тотальной власти в стране начался почти сразу же, как он стал президентом. В 1995 году глава государства предложил внести в Конституцию поправки, которые и сформировали современную Беларусь. В них говорилось о новом гербе и флаге, о равном статусе русского и белорусского языков, интеграции с Россией и праве президента досрочно распускать Верховный Совет в случае нарушения последним Конституции. Протесты оппозиции жестко разогнали ОМОН и милиция, а за предложенные Лукашенко поправки проголосовало 75% избирателей.
Уже в 1996 году прошел второй референдум, который закреплял особые полномочия Лукашенко. Глава государства мог без утверждения парламентом распускать его, назначать министров, а президентские указы и декреты получали высшую юридическую силу. Против референдума выступили Верховный Совет и Конституционный Суд, оппозиция назвала это «государственным переворотом». Но Беларусь поддержала Россия, Конституцию переписали, президент стал главным в стране, а парламент остался на задворках. Потом Лукашенко разогнал этот законодательный орган и назначил новый, который не признавался международным сообществом.
Противники Лукашенко странным образом стали исчезать. Например, Виктор Гончар — бывший председатель ЦИК, который ушел в оппозицию еще во времена референдума 1996-го, его друг — бизнесмен Анатолий Красовский, бывший министр внутренних дел Юрий Захаренко, оператор телеканала ОРТ Дмитрий Завадский и активист витебской оппозиции Юрий Корбан. Официально они считаются пропавшими без вести. В феврале этого года экс-боец специального отряда быстрого реагирования Юрий Гаравский признался, что участвовал в похищении и убийстве Захаренко, Гончара и Красовского. Но уголовное дело так и не возбудили.
В 2004 году Лукашенко провел третий референдум, на котором попросил разрешения у народа избираться на следующих выборах и убрать из Конституции приписку о том, что президент может быть у власти только два срока. Избирательный кодекс запрещает выносить подобные вопросы на референдум, но это не помешало Лукашенко переписать Конституцию вновь. В 2006 году, на очередных выборах, где президент набрал 83% голосов, оппозиция заявила о фальсификациях и вышла на «Плошчу» — белорусский Майдан. Протест длился четыре дня, потом ОМОН разогнал несогласных, арестовали больше 500 человек. Наблюдатели ОБСЕ не признали результаты выборов, а ЕС и США ввели экономические санкции. Следующая «Плошча» спустя пять лет закончилась таким же результатом.
При помощи силовиков Лукашенко вынудил белорусов смириться со своим бесконечным президентским сроком. В обществе зрела политическая апатия, поэтому от выборов 2020 года никто ничего не ожидал. Но ситуация поменялась, поясняет Забороне политолог и журналист Валерий Карбалевич: «В 2006 и 2010 против Лукашенко выступал традиционный демократический электорат, ориентированный на европейские ценности. Сейчас недовольство выражает и та часть населения, которая исповедует другие идеалы, но им тоже не нравится Лукашенко».
Против Александра Лукашенко сыграл его же главный козырь — стабильность, которая за годы его правления превратилась в застой. Но особенно по имиджу Лукашенко ударила его риторика и действия во время пандемии COVID-19. Президент сначала отрицал коронавирус, уверяя, что раз он его не видит, значит его и вовсе нет, затем предполагал, что от коронавируса «вылечит трактор», и к тому же обвинял врачей, что те разносят COVID-19. Помощи государства люди так и не дождались.
Три богатыря и Саша 3 %
Всего в 2020 году решили баллотироваться 55 человек – рекорд за всю историю независимой Беларуси. Кроме откровенных технических кандидатов, как глава Либерально-демократической партии Олег Гайдукевич, который позже снялся с выборов, передав свои 30 тысяч подписей группе Лукашенко, в кампанию влились совершенно неожиданные люди. Это автор Youtube-канала «Страна для жизни» Сергей Тихановский, бывший глава Белгазпромбанка Виктор Бабарико и экс-руководитель Парка высоких технологий Валерий Цепкало.
ЦИК отказал 40 претендентам: кто-то неправильно заполнил заявление, у кого-то подписи были признаны недействительными, а у кого-то была не погашена судимость. В числе «отказников» оказался и Сергей Тихановский, так как на заявлении о регистрации инициативной группы и на списках была не его подпись, а жены Светланы Тихановской. На тот момент блогер отбывал арест за участие в протестах против интеграции с Россией в декабре 2019 года, поэтому Светлана подала списки на регистрацию своей группы – и ее зарегистрировали. А Сергей, как только вышел из-под стражи, возглавил штаб супруги, но заявил, что это его кампания, а Светлана – лишь технический кандидат. Чета начала бороться за честное голосование, а не победу на выборах.
Александр Лукашенко на встрече с рабочими Минского тракторного завода назвал Тихоновского «шелудивым» и заявил, что ему известно, «на чьих машинах он ездит, кто его финансирует». И добавил: «Понимает же, что за жену никто не проголосует в Беларуси. У нас Конституция не под женщину. И у нас общество не созрело для того, чтобы голосовать за женщину».
На сбор подписей выделили меньше месяца. За это время нужно было собрать 100 тысяч автографов белорусов, а лучше – больше, потому что Центральная избирательная комиссия безжалостно их отбраковывает. Чтобы оставить подпись за Тихановскую, собирались километровые живые очереди. В толпе стояли люди с огромными тапками и дихлофосом. Они выкрикивали: «Стоп таракан!» – лозунг Сергея Тихановского, который отсылает к сказке Корнея Чуковского «Тараканище», где усатый вредитель запугал зверей и стал правителем.
По опросам белорусских интернет-изданий TUT.BY и Onliner о том, за кого бы проголосовали белорусы, если бы выборы были уже завтра, Александр Лукашенко набрал 3–6 %. За ним закрепилось прозвище «Саша 3 %», хотя, конечно, его рейтинг выше. В апреле, по данным Института социологии, в Минске Лукашенко доверяло 24 %. А к концу июня уровень доверия к главе государстве по стране достиг 76 %.
Машина репрессий
Первым в тюрьму сел Сергей Тихановский. Когда его задерживали на митинге в Гродно в мае, один из правоохранителей упал на асфальт. На следующий день МВД возбудило уголовное дело за «насилие в адрес сотрудников органов внутренних дел». Чуть позже у Тихановского на даче провели обыск и нашли $900 тыс. «Следственные бригады менялись. Одна приехала, поискала, уехала. Другая приехала, поискала и уехала. Третья приехала, подождала какое-то начальство, и только после того как оно приехало, были обнаружены эти деньги», — рассказывал глава инициативной группы Тихановского.
Следующими задержали Виктора и Эдуарда Бабарико. 11 июня в центральный офис Белгазпромбанка пришли с обыском. Следователи возбудили уголовное дело за «уклонение от уплаты налогов в особо крупном размере и легализацию средств, полученных преступным путем». «В последнюю неделю Эдик просил меня не приезжать в дом Виктора Дмитриевича, потому что все видели, к чему все идет. Мы договорились, что будем созваниваться в определенное время, – вспоминает Саша Зверева. — Накануне ареста я спрашивала Эдика, что мне делать в случае, если его задержат. Он ответил, что, если это произойдет, это будет цинично, и власть просто распишется в своем бессилии. Он все-таки дал мне телефоны адвокатов, а утром его арестовали».
В разных городах продолжали задерживать людей на пикетах. Проезжающих мимо водителей штрафовали за то, что они сигналили. 19 июня в Минске на протест вышли тысячи людей. Они писали на асфальте «3 %», на трассе под Минском оставили большие белые буквы «Стоп таракан». Сувенирная лавка Symbal.by продавала майки с принтом «ПСІХО3%» — так Александр Лукашенко говорил о пандемии COVID-19. По итогу часть продукции изъяли, в магазине отключили свет и закрыли швейный цех.
В автозаки кидали не только протестующих, но и прохожих и журналистов. «Одному мужчине выбили зубы, у него была кровавая челюсть, когда он зашел. Были пенсионеры, их тоже заталкивали силком. Люди обивали себе ноги о ступеньки автозака. Потом было три человека с велосипедами – их забрасывали первыми, а следом в спину летели их велосипеды. На очередном кругу запихнули мужчину, он прямо обмочился от страха. Теперь представьте, что нас отпустили только в 9:00 следующего утра – а тогда было только 20:00», – рассказывал в интервью KYKY.ORG парень, который в конце июня побывал в своем первом автозаке.
Лукашенко назвал эти события «Майданом»: «Мы абсолютно знаем цели, которые преследуют отдельные ветродуи. Эти цели нам ясны: устроить нам майданчик в преддверии президентских выборов или в день президентских выборов. Всех этих майданутых хочу предупредить, что майданов в Беларуси не будет».
Оконченный роман с Россией
Впервые, строя свою предвыборную кампанию, Александр Лукашенко сосредоточился не на «западных кукловодах», а на «российских». Такую риторику он использовал в отношении Бабарико, который 20 лет возглавлял белорусскую дочку Газпромбанка. С 2018 года нерушимые, казалось бы, отношения России и Беларуси испортились.
В конце 2018 года Дмитрий Медведев предложил Беларуси глубже интегрироваться с Россией, как это было прописано в Договоре о создании Союзного государства 1999 года. Он нарисовал две схемы, по которым может происходить интеграция. Первый вариант – консервативный, при котором все остается как раньше, но Беларусь не получает экономических преференций. Второй – продвинутый, при котором будут соблюдаться пункты, изложенные в договоре 1999-го, то есть речь идет об объединении двух экономических систем. Но также в этом документе говорилось о создании общих парламента, Конституции, суда, Счетной палаты и валюты.
Лукашенко хотел получить льготную цену на газ без углубленной интеграции, а Россия поставила ультиматум, что это произойдет после подписания Договора о создании Союзного государства России и Беларуси. Александр Лукашенко посчитал такое требование шантажом. Личные встречи Лукашенко и Путина ни к чему не привели. Опрос «Белорусской аналитической мастерской» показал, что более 75 % белорусов высказались за то, «чтобы Россия и Беларусь были независимыми, но дружественными странами». Социологи также провели исследование с фокус-группами, зафиксировав рост критичности к российскому информационному потоку.
«У Лукашенко с Западом в последние годы были довольно неплохие отношения. А с Россией, наоборот, последние полтора года были вечные конфликты, в том числе энергетические. Очень удобно использовать этот контекст. Это позволяет Лукашенко позиционировать себя как защитника суверенитета», – поясняет политический обозреватель Артем Шрайбман.
На прошлой неделе государственные СМИ Беларуси сообщили о 200 бойцах иностранной частной военной компании. Из них задержали 32, которые связаны с так называемой группой Вагнера. Бойцы этой ЧВК воевали в том числе и на стороне пророссийских боевиков на Донбассе. Русский писатель и полевой командир самопровозглашенной «ДНР» Захар Прилепин узнал в задержанных некоторых своих бойцов.
Ожидания и реальность
Журналист Валерий Карбалевич, который ранее на «Еврорадио» говорил, что белорусы – это несформированная нация, сейчас констатирует бурный процесс формирования гражданского общества. «Я считаю, что эта кампания стала катализатором, который способствовал этому процессу». Но продолжиться ли он после выборов – неизвестно. Карбалевич не исключает, что может повториться сценарий 2010 года, когда жесткие репрессии поубавили пыл граждан. «В активном политизированном состоянии общество долго находиться не может. Я вполне допускаю, что если власть жестко всех задавит 9–10 августа, то ситуация может заморозиться на следующие 5 лет».
Артем Шрайбман рисует два сценария. Если 9-го и 10-го августа все пройдет легко, без массовых арестов, и у нынешней власти травма быстро заживет, многолетнего ужесточения мер не будет. «По более пессимистичному сценарию закручивание гаек может выражаться как давление на прессу. Лукашенко уже упомянул про лишение иностранных СМИ аккредитации. Будет продолжатся прессинг блогеров, ну и традиционное уголовно-административно давление на политиков и активистов, как в 2011–2012, когда под замес попали многие гражданские инициативы».
«Я не думаю о будущем, – говорит Александра Зверева. — Сейчас есть только список задач, который все время растет. Когда читаю в письме Эдика строчки «помогай мне устраивать быт», мне становится жутко, потому что я не хочу, чтобы он налаживал быт в месте, где его не должно быть. Сначала я думала о том, что я могу сделать, чтобы это закончилось. А сейчас думаю, когда же это закончится». Она уповает на максимальное включение белорусского народа: «Я вижу, как ведут себя люди. Их изрядно достало то, что происходит, и мириться с этим они больше не хотят».
Саша не перестает общаться со СМИ, отвечать на сообщения в директ и информировать людей о том, что происходит. «Чувство, что тебя все откровенно достало, становится сильнее страха. Появляется ощущение, что у тебя уже все забрали, и торговаться с тобой уже невозможно», – описывает она свои переживания.
Она делится, что все эмоции привыкла переживать наедине с собой. «Выход им я даю, когда еду в машине одна и музыка перекрывает голос. Сейчас у меня есть цель и четкие установки. Истерики и распухшее лицо не принесут никакой пользы. Этот период, как пишет Эдик, «просто нужно пережить, сжав зубы».
Саша уверяет, что она не мнит себя «женой декабриста», и пару раз в неделю все же выбирается с друзьями в город, старается нормально есть и спать. Мыслей об эмиграции за это время у нее так и не появилось. Она не сможет оставить ни Эдуарда, ни Виктора Бабарико. Но мечтает о том дне, когда всё закончится, и она сможет поехать в отпуск, где будет ежедневно читать, ездить на велосипеде и слушать музыку.
