«Мне говорили: есть нормальные люди, а есть ты». Почему бывшие секс-работницы хотят декриминализировать сферу секс-услуг

За секс-работу в Украине секс-работниц привлекают к административной ответственности, а статьи за сутенерство преимущественно получают не сутенеры, а сами секс-работницы, которые для собственной безопасности работают по двое-трое. Журналистка Забороны Алена Вишницкая поговорила с бывшими секс-работницами, которые сейчас выступают за права женщин в этой сфере. Они рассказали, как видят регуляцию сферы секс-работы, и почему от запретов до сих пор выигрывают только коррупционеры.

Работа

Алине Сарнацкой был 21 год, когда она начала заниматься секс-работой. Она училась на психологиню в университете, нужны были деньги — и, как объясняет она, тогда, в 2000-х, другого способа зарабатывать она для себя не видела. Девушка жила в Киеве возле Окружной, и вдоль трассы всегда можно было увидеть десятки женщин, которые ждали клиентов.

«Я не знала, как по-другому войти в секс-бизнес, не понимала, как он работает, не имела знакомых там, и поэтому начала с очевидного — трассы. В первый день там девушки мне рассказали, как себя вести, как определить, что человек в странном состоянии, куда садиться, куда не садиться, как разблокировать двери машины в случае чего», — вспоминает Алина. Например, если в автомобиле стандартная электрика, то открыть дверь можно, дважды дернув ручку.

Работать на трассе было не очень безопасно. Знания о дверце пригодились уже через несколько недель: на Алину напали в машине и ей пришлось выпрыгивать на ходу. Однако, вспоминает она, еще страшнее было столкнуться с полицией и сесть по статье за сутенерство. Ее можно было получить, даже если просто работаешь с одной-двумя другими девушками на квартире.

«Настоящие сутенеры платили полиции в течение 20-30 лет, но показатели надо было закрывать, и делалось это за счет секс-работниц. Полиция приезжала на квартиру, где работали индивидуалки, разводила девушек по разным комнатам и заставляла давать показания на одну из них», — рассказывает Алина.

Пять лет назад, по ее словам, откупиться от этой статьи стоило сто тысяч гривен.

«Я работала сама на трассе, хоть это и было опаснее. Потому что понимала, что этих денег у меня нет и не будет, а статья за сутенерство, которую дают, когда работаешь на квартире, предусматривает от четырех до семи лет. С полицией не сталкивались только бордели, которые платили ей напрямую. Было время, когда полиция очень активно подталкивала всех индивидуалок работать в борделях», — вспоминает Алина.

Оставаться полноправным членом общества, работая в сфере секс-услуг, было невозможно: это было понятно по меньшей мере по взаимодействию с правоохранительными органами. Однажды Алина принесла в Святошинский райотдел заявление об изнасиловании — его даже не приняли.

«Они мне объясняли: есть нормальные люди, а есть я. По их мнению, секс-работницу невозможно изнасиловать. У полиции есть внутренняя база, и если у женщины там уже есть так называемые «приводы за секс», то и речи не может идти об изнасиловании. И очень страшно, что общество это тоже поддерживает. И вот когда говорят о том, что вся секс-работа — это изнасилование, то получается аргумент, что они сделали правильно. Постоянно хочется объяснять, что женщина сама может определить, насиловали ее в этот момент или нет», — добавляет Алина.

Алина была секс-работницей в течение восьми лет и вышла из этой сферы в 2015 году. Она преимущественно работала по ночам и за эти годы разорвала практически все близкие контакты с друзьями, а родителям продолжала говорить, что работает официанткой.

«Как-то на работе я села в машину почти утром, и меня отвезли в лес. В компании было несколько ребят, мы не договаривались ехать ни в какой лес и я поняла, что что-то происходит. Может, они будут меня убивать. Когда остановилась машина, я выпрыгнула и начала убегать от них по лесу», — вспоминает Алина.

Она долго бежала через лес, индустриальные объекты, кусты.

«Там копали какую-то траншею — может, для водоснабжения или электричества. Словом, был ров в земле, засыпанный листвой, куда я и скатилась. Лежала там, было страшно — это очень напоминало могилу. В это время те ребята меня продолжали искать. Я лежала в траншее и думала: если я сейчас умру, то меня вообще не найдут. А если и найдут, то на похороны ко мне никто не придет: я потеряла всех друзей из-за ненависти к себе. Это стало последней каплей», — рассказывает девушка.

Выход

Алина вышла из секс-бизнеса в 2015 году. Полгода она думала, где хочет работать и чем заниматься. Затем попросилась волонтеркой в ​​общественную организацию «Клуб Эней», которая занималась профилактикой ВИЧ среди различных групп населения, в том числе и секс-работниц. Сначала, вспоминает она, коллеги не верили, что она серьезно собирается заниматься социальной работой и думали, что она быстро вернется в секс-бизнес. Но мотивация была сильной. Она начала волонтерить в «Клубе» и параллельно устроилась соцработницей в Институт исследования политики общественного здоровья. Сейчас Алина — координаторка «Клуба Эней», занимается проектами по противодействия насилию в отношении женщин и учится в аспирантуре.

«Я ездила на все тренинги, на какие могла попасть, убеждала всех, что хочу учиться. Мне хотелось стать тем человеком, на чьи похороны придут многие. И не просто придут, а, может, если меня убьют, то будут требовать справедливости. Поэтому я много работала, почти без выходных», — рассказывает Алина.

Социальные связи удалось восстановить за несколько лет. Теперь, говорит Алина, у нее много друзей, на которых можно рассчитывать, которые дают ей чувство стабильности и безопасности — то, чего не хватало во время секс-работы. О том, что она на самом деле работала не официанткой, Алина рассказала 70-летней маме только тогда, когда вышла из этой сферы. О публичной деятельности дочери она не знает до сих пор.

Алина учится в аспирантуре, продолжает изучать методы противодействия насилию и хочет преподавать в вузе. Последнее желание, говорит она, возникло еще и потому, что ей хочется разрушить стереотип о том, что секс-работницы тупые.

Сейчас Алина активно занимается по меньшей мере пятью проектами. В частности, вместе с организацией женщин, которые пребывали в местах лишения свободы «Свободная» организует исследования в тюрьмах в отношении женщин и их опыта насилия. В «Клубе Эней» Алина ведет несколько проектов по противодействию насилию и профилактике социально опасных заболеваний.

Выбор

Марине Гридиной было чуть больше двадцати, когда она попала в секс-работу. К тому времени у нее уже не было родителей: их рано не стало. Марина оказалась на улице без крыши над головой.

«Мне пришлось выживать. Я осталась без квартиры, начала употреблять инъекционные наркотики. Бывало, ночевала по подъездам, по знакомым. Секс-работа стала тем видом заработка, который позволял снимать жилье», — говорит Марина.

Она работала сначала на трассе, затем — по съемным квартирам. Через некоторое время она уже имела постоянных клиентов. Отношения с правоохранителями тогда, в начале двухтысячных, складывались по простой схеме: все секс-работницы им платили. Приезжал полицейский, собирал дань — и девушек не трогали или трогали меньше, время от времени оформляя на них протоколы об административных правонарушениях.

Марина говорит, что ей повезло: она не стала жертвой изнасилования, поэтому не столкнулась с бездействием полиции лично. Ее коллегам в отделениях периодически говорили, что не будут даже принимать их заявления, потому что «проститутку невозможно изнасиловать».

Из этой сферы женщина ушла уже через несколько лет: «Я думала, кому вообще нужна будет такая жена — без семьи и никакой стабильности. Для меня возник вопрос, захочет ли человек, который меня полюбит, принять меня с таким опытом. Скрывать я ничего не хотела». Марина сначала устроилась продавщицей, потом стала распространять косметику, стала владелицей торговой точки. Сейчас она возглавляет полтавский филиал благотворительной организации «Легалайф-Украина» и занимается адвокацией прав секс-работниц.

«Когда в Украине началась война, я точно помню, как женщины бежали от войны с ребенком и одной сумкой. Я уже тогда была в организации и знала, что многие женщины начали подрабатывать секс-работой. Каждой из них нужно было оплатить квартиру, устроить ребенка в садик или школу, прокормить себя и ребенка. Были такие, которые работали уборщицами, а в свободное время оказывали секс-услуги», — говорит Марина.

Основная проблема в сфере не изменилась с двухтысячных, говорит Марина: права секс-работниц никак защищены.

«Когда общество слышит «проститутка», то не ассоциирует это с человеком. Все говорят: иди и зарабатывай нормально. Однако люди сами делают выбор — и имеют право выбирать, чем им заниматься. Их должна защищать система», — добавляет женщина.

Регуляция

Один из способов регуляции секс-работы — это декриминализация. Ее поддерживают и Алина, и Марина. Несмотря на то, что в интернете секс-работа стала немного безопаснее, потому что ушла с улиц, проблемы остались.

Декриминализация ставит целью уравнять права секс-работниц с работницами и работниками в других сферах: дать им возможность работать с гарантиями, страховкой и налогами. Речь идет о том, чтобы трудовые законы, которые есть в стране, действовали и для секс-работниц, объясняла Наталья Исаева, руководительница благотворительной организации «Легалайф-Украина».

Среди других способов регуляции сферы — легализация. Она означает регуляцию со стороны правительства и признание работы в секс-индустрии законной только при определенных государством условиях. Например, зонирование местности, где можно получить сексуальные услуги, или принудительные медицинские осмотры. В то время как декриминализация — это снятие законов и регуляции.

«Часто говорят о дополнительных услугах, которые будут необходимы секс-работницам, но я не считаю, что нужны какие-то дополнительные услуги. Например, если есть насилие, нужно, чтобы работала та система, которая уже построена для всех. Сейчас она работает очень избирательно», — добавляет Сарнацкая.

Есть и другая модель — скандинавская. По скандинавской модели криминализируют клиента, а не секс-работницу. На эту тему тоже дискутируют в кругах активисток. Так, Наталья Исаева объясняет, что криминализация способствует тому, что среди клиентов остаются только те, кто не боится преследований и нарушения законов. Она приводит пример Франции, где за время действия этой модели возросло количество насилия, и Швеции, где секс-работницы уходят в подполье, чтобы найти клиентов — и там сталкиваются с насильниками, преступниками и торговцами людьми.

«Шведская модель укрупняет бизнес. Клиенты не будут ходить к индивидуалкам, так как будут бояться, что они сдадут их в полицию. А бизнес для полицейских станет выгодным. Клиенту можно будет ставить цену в зависимости от того, как он выглядит и насколько боится огласки. Поэтому люди будут пользоваться услугами крупных борделей, потому что это будет выглядеть для них безопаснее», — объясняет Сарнацкая.

Наказание

Сейчас секс-работницы в Украине, по словам активистки, вообще не защищены законом. Если преступники нападают на девушек, которые работают на квартире, грабят их или бьют, они знают, что девушки никогда не пойдут в полицию.

«Преступникам можно делать что угодно, и им за это ничего не будет. Мне лично клиенты не раз говорили, мол, с секс-работницей можно делать все что угодно, потому что никто не боится последствий. В социуме нельзя обижать других людей, потому что за это накажут. А секс-работницы беззащитны, так как не относятся к социуму», — объясняет Алина Сарнацкая.

Идеи о том, как следует регулировать сферу секс-услуг в Украине, начали возникать у Алины только тогда, когда она вышла из нее. Раньше, говорит она, она понимала только то, что боится полиции, и нужно сделать так, чтобы правоохранители защищали ее, а не наоборот.

«Я тогда считала, что лучше бы секс-работы не было вообще. Лучше бы у нас был такой мир, где ее нет. Я корила себя за то, что этим занимаюсь, почти ни с кем не общалась и считала себя плохой. Но сейчас я изменила мнение по этому поводу: среди моих близких знакомых есть много девушек и немного ребят, которым очень нравится секс-работа, и их права нужно защищать», — объясняет Сарнацкая.

В прошлом году она баллотировалась в депутатки Киевского горсовета. Объясняет, что со временем поняла: убедить политиков изменить законодательство может быть значительно труднее, чем сделать это самой. В горсовет Алина так и не попала, но опыт был нелишним, уточняет она.

«Активистки с открытым лицом улучшают отношение к сообществу, потому что делают его видимым, — говорит она. — Я хочу изменить положение индивидуалок в Украине, сделать их более защищенными. Сейчас все выглядит так, что каждый, кто платит налоги государству, финансирует деятельность отделений, которые заставляют секс-работниц подписывать протоколы раз в месяц, потому что нужно закрыть статистику», — говорит Алина.

На секс-работниц, добавляет правозащитница, вешают кучу других дел, даже не ставя их в известность. Так, случайно через знакомых в органах Алина узнала, что на ее документы через несколько лет выписали протоколы о хулиганстве, секс-услугах и распитии алкогольных напитков в общественном месте, хотя она не пьет уже более 12 лет. А ее знакомой, например, выписали административный протокол о предоставлении секс-услуг в тот день, когда она рожала в роддоме.

Аморальность

Декриминализация нужна в частности для того, чтобы снизить градус осуждения в обществе и законодательно подтвердить, что женщины в секс-бизнесе имеют такие же права, как и другие люди.

«Еще пять лет назад в отделении полиции секс-работниц заставляли писать рукой на листе «больше проституцией заниматься не буду». Это аморально. Недавно была история — женщина устроилась уборщицей в отель и предоставляла сексуальные услуги в номере. У нее было четверо детей и она работала гривен за 200 и за еду, в частности, за консервы. Суд присудил ей штраф — примерно 4000 гривен, и заставил оплатить экспертизу стоимостью в 5000 гривен — женщине с четырьмя детьми, которая предоставляла сексуальные услуги за консервы. Если это не аморально, то что вообще может означать это слово?» — говорит Алина.

Если бы сфера сексуальных услуг была декриминализирована, добавляет активистка, то эту женщину не арестовали бы и не заставили бы платить штрафы: «А полиция по противодействию торговле людьми занималась бы противодействием торговле людьми, а не сбором взяток. Вся система построена так, что она аморальна. И уничтожить ее было бы большим шагом».

В мире секс-работа декриминализирована, в частности, в Новой Зеландии и некоторых штатах Австралии. Кроме того, там помогают выйти из секс-индустрии. Если девушка ранее работала в секс-бизнесе, но хочет сменить сферу деятельности, ей помогают устроиться на работу.

Чтобы декриминализировать сферу секс-услуг в Украине, нужно внести изменения в несколько законов. Например, отменить наказание за проституцию по статье 181-1, а также статьи 302 и 303, где речь идет о сутенерстве, и добавить секс-работу в список других работ в перечне КВЭДов для предпринимателей. Таким образом секс-работницы смогут платить налоги, а коррупционная составляющая секс-бизнеса уменьшится. Так, активистка Наталья Исаева объясняла: статья за проституцию все равно работает только для коррупции. За 2015 год, например, в Украине по статье 181-1 заплачено только 518 гривен, при этом было составлено примерно 2000 протоколов. «Какой смысл этой статьи? Коррупция и насилие», — отмечала она в комментарии «Радио Свобода».

Попытки регулировать секс-индустрию в Украине были, но слабые. В 2015 году, например, нардеп от «Воли народа» Андрей Немировский зарегистрировал в Верховной Раде законопроект, который отозвал уже через месяц. Он объяснил, что сделал это из-за очень резкой реакции в обществе.

«В стране как минимум есть Совет церквей, который влияет на многие решения депутатов, потому что поставляет большое количество голосов избирателей. Из-за этого не была ратифицирована Стамбульская конвенция, а также трудно осуществить какие-то демократические изменения», — добавляет Сарнацкая.

Петиция 2016 года о декриминализации секс-услуг набрала 43 голоса из необходимых 25 тысяч.