«Системе нужны художники для декораций». Беларуский акционист Алексей Кузьмич о протестном искусстве
Во время президентских выборов в Беларуси протестный художник Алексей Кузьмич позировал на избирательном участке полуобнаженным с рисунком полового члена на бюллетене, а в первые дни протестов в таком же виде вышел между ОМОНом и демонстрантами. Силовики пытались его обстрелять, затем задержали и пытали. Художник был вынужден бежать из Беларуси в Украину, а после этого – в Польшу. Журналистка Забороны Алена Вишницкая поговорила с акционистом об инстинкте самосохранения, заигрывании с властью и перспективах смелого искусства в Беларуси.
«Верую»
На выборы президента Беларуси 2020 года художник Алексей Кузьмич пришел в зеленом плаще. Он зашел в минскую школу, где был расположен один из избирательных участков, взял бюллетень, направился в кабинку, а вышел оттуда в набедренной повязке. На груди у него висел бюллетень с нарисованным половым членом. На его ладонях и ступнях были следы крови. Он развел руки в стороны, стал, имитируя распятие, и простоял так полминуты. Потом вышел, оделся и покинул территорию школы. Эту акцию художник назвал «Верую» и пояснил: нарисовал фаллос как символ главного человека страны – президента.
Вечером того же дня художник продолжил свою акцию. На митинге он вышел перед шеренгой ОМОНа и спецтехники с нарисованным на бюллетени пенисом и в образе распятия – голый, с повязкой на бедрах. Он стал лицом к силовикам, «показав весь тот абсурд, за который они собираются воевать и убивать мирных протестующих, просто людей, которые хотят сменяемости власти».
В ответ на его действия силовики начали стрелять. Кузьмичу удалось уйти от пуль, но уже в половине пятого утра, на следующий день после акции, к нему в дверь позвонили неизвестные в масках. Художник вызвал адвоката и вместе с ним поехал в участок – там на него составили протокол и задержали. На следующий день должен был быть суд, но так и не состоялся. Почти трое суток акциониста продержали в камере вместе с другими протестующими. Над ним издевались и пытали. В камере на 9 м² поместили 30 человек, вспоминает Алексей. Поэтому в течение двух суток невозможно было ни присесть, ни прилечь. А воздуха почти не было. Кроме того, включали стробоскоп – это когда резкий свет бьет в глаза, повышая артериальное давление. Затем художника этапировали в минский изолятор Окрестина – там всех новоприбывших «прогоняли по коридору». Силовики в ряду поочередно били резиновой дубинкой каждого, кто проходил мимо.
Фаллокультура
Алексей Кузьмич – беларуский художник-акционист. Ему 32 года, он сын художника-романтика Алексея Кузьмича. Младший Кузьмич стал известным именно благодаря своим смелым художественным акциям, к которым он пришел буквально несколько лет назад. В 2019 году, например, Кузьмич принял таблетку виагры, разделся и надел на эрегированный член копию вывески Министерства культуры Беларуси, таким образом выразив свое несогласие с цензурой. На его ладонях было написано: «Со всем согласен». Эту акцию он назвал «Министерство фаллокультуры».
«Акционизм интересен тем, что художник вызывает огонь на себя и впускает соавтором произведения те институты, чувства которых он затрагивает своим действием. То, как люди реагируют, становится частью этого искусства. Этим и прекрасен акционизм. Государство становится соавтором, дает ответ на мое действие, оставляет на моем теле свое полотно, пытается сфабриковать на меня уголовное дело. Акция не заканчивается», — объясняет Кузьмич.
Алексей Кузьмич
Именно в этой непредсказуемости акционизм и проявляется в полной мере, рассказывает художник, и именно этим отличается от зарегламентированного перформанса. Если перформанс ограничен во времени, то акция продолжается, пока есть ответ системы. «Моя акция на протесте до сих пор в процессе. Меня преследуют на родине, домой к моим родителям приходят какие-то письма и звонят какие-то люди. Я узнал, что меня осудили за мелкое хулиганство», — рассказывает художник.
Постоянное взаимодействие с властью похоже на игру – несмотря на то, что эта игра иногда становится острой и болезненной, она вызывает ощущение жизни, добавляет акционист: «Когда в мою сторону уже летели гранаты, это было хождение по лезвию. Но в целом было острое ощущение присутствия себя в мире. Я понимал, что существую, а не просто пешка и винтик в системе. Этим заниматься сродни наркотику».
Искусство оформления
Смелых художников, готовых поплатиться за свою акцию собственной безопасностью и свободой, в Беларуси единицы, добавляет Кузьмич. Причем они существовали еще до того, как начались протесты и революции в стране. А появление их во время военных действий или протестов достаточно спорное – контекст и события приглушают любое художественною действие. Одной из самых знаковых политических акций была работа Алеся Пушкина «Подарок президенту за пятилетний плодотворный труд» 1999 года. Тогда беларуский акционист подкатил к подъезду президентской администрации в центре Минска тачку с навозом, где лежали деноминированные беларуские рубли и плакат с портретом Лукашенко. На площади художник перевернул тачку и воткнул в кучу вилы, проткнув портрет президента. За эту акцию его осудили на два года условно.
Еще одной из весомых политических акций, по словам Кузьмича, было действо арт-группы «Липовый цвет», точнее ее лидера Дениса Лимонова. Акция называлась «Письмо прокурору», в котором Лимонов якобы берет на себя ответственность за теракты в минском метро 2011 года. Он это сделал, чтобы предотвратить смертную казнь невинно обвиненных в теракте. Юридически это письмо было формальной основой для проведения прокурорской проверки, поэтому расстрел обвиняемых был бы незаконным без допроса самого Лимонова. «Общественный резонанс тут играет главную роль. Смертная казнь — это что-то противоестественное для современного общества, поэтому это минское дело — это общее дело, надо бороться, сопротивляться», — говорил он.
«Основным мотивом наших преступлений против общественной совести была деэскалация крупномасштабного политического террора в республике посредством планирования и проведения локальных взрывов, а также привлечение общественного внимания к проблеме конституционного фашизма в республике. Арт-группа объявляет свои преступления художественным произведением и посвящает их жертвам кровавой государственной машины […] С презрением, Денис Лимонов», — писал тогда художник генпрокурору Беларуси.
«Я считаю важными именно эти две политические акции в Беларуси. В случае с Лимоновым, например, все участники арт-группы открестились от него, он бежал в Москву и как художник закончился. Но эта акция крайне важна для искусства акционизма в стране», — объясняет Алексей Кузьмич.
Само пространство становится настолько активным, пестрым и кричащим, что делать искусство в нем может быть очень сложно. Задача художника — переиграть это пространство. А пространство настолько активно, что оно само переигрывает любое художественное высказывание.
Алексей Кузьмич
Непосредственно своими акциями художник пытается нащупать границы свободы и дозволенности: «Я пытаюсь выйти за рамки удобности и показать, что границы расширены, а мы сами их удерживаем. Когда я делал акцию «Министерство фаллокультуры», мне масса людей написали: что ты делаешь, это сумасшествие, тебя посадят, тебя съест министерство. Но в то же время у меня было четкое понимание, что эти люди сами себе нарисовали тюрьму и не хотят за нее выходить».
Проблема беларуского акционизма, по словам художника, в том, что арт-сообщество не пытается исследовать границы дозволенного и табуированные темы. «Наше арт-сообщество сидит на удобной повестке. Конечно, это связано со страхом. Но мне кажется, что человек, который избирает профессию художника в широком смысле этого слова, должен стараться утилизировать животно-архаичный инстинкт самосохранения. Если вы боитесь, становитесь офисным планктоном, идите в дизайн рисовать картинки, никто вас не будет трогать», — говорит художник.
То, что в Беларуси почти нет смелого искусства, объясняет акционист, — это следствие работы системы, которой нужны ремесленники, удобные арт-деятели и художники для декораций: «Вырастили поколение оформителей, и система создает их до сих пор. У нас масса людей, которые теоретизируют, делают прекрасные работы в концептуальном поле, но у нас совершенно нет художников, готовых на действие».
Хуй ОМОНу
Чтобы делать протестное искусство, нужно уметь отключить инстинкт самосохранения, объясняет Кузьмич. Так, во время его последней акции на протесте, когда он вышел к силовикам, именно инстинкт самосохранения едва не сорвал это действие.
«Там уже начали стрелять и убивать людей. Одна часть во мне говорила: «Тормознись», а вторая: «Надо поэкспериментировать и посмотреть, что получится. И вообще ты себя перестанешь уважать». Это был сложный для меня процесс. Когда возле тебя стреляют и разрываются гранаты, естественный инстинкт — бежать. Но в какой-то момент я отключил инстинкты и вышел туда, ничего не чувствуя», — рассказывает Кузьмич.
Сейчас акционист планирует поездить по странам, пообщаться с правозащитниками, почитать лекции и рассказать о событиях в Беларуси. Художником он видит себя только на родине: «Но если ситуация в Беларуси поменяется в лучшую сторону, то мне там, в принципе, тоже делать нечего. Мне как художнику нужен конфликт».
