«Я боялась, что он ее убьет и сядет в тюрьму». Две истории людей, ставших свидетелями домашнего насилия в детстве

В конце ноября в Киеве откроется выставка «Свидетели из будущего» — сочетание результатов долгосрочных исследований Института конструктивной журналистики и новых медиа и взглядов современных украинских художников на проблему детей-свидетелей домашнего насилия. Организаторы говорят, что основная цель проекта — обратить внимание на то, что пострадавшие от домашнего насилия необязательно должны иметь следы побоев, чтобы считаться пострадавшими. Заборона рассказывает две истории детей, ставших свидетелями домашнего насилия, и объясняет, в чем проблема и почему государство работает с ней неэффективно.

В чем проблема?

В своем исследовании Совет Европы утверждает, что 65% детей в возрасте от 12 до 17 лет подвергались какому-либо виду домашнего насилия. Однако проводить такие исследования достаточно трудно из-за отсутствия доступа к нормальной выборке среди детей. В группе людей старше 18 лет 89% опрошенных заявили, что сталкивались по крайней мере с одним видом насилия в детстве.

Статистики в отношении детей, которые стали свидетелями домашнего насилия, практически нет — по той же причине, а также из-за того, что дети меньше всего обращаются за помощью. В 2020 году в полицию поступило 2 765 обращений по поводу домашнего насилия — это 1,3% от общего числа вызовов.

Исследование UNICEF показывает: даже если детям не причиняется физический вред, наблюдение за домашним насилием между родителями существенно влияет на их жизнь. Во-первых, дети-свидетели домашнего насилия чаще становятся жертвами насилия сами: вероятность увеличивается на 40%.

Во-вторых, таким детям труднее учиться, у них часто более слабые социальные навыки, встречаются проблемы с самоидентификацией, физическим или ментальным здоровьем, они чаще проявляют агрессию и склонны к антисоциальному поведению. Но самое главное — дети-свидетели домашнего насилия с вероятностью до 70% перенимают модели поведения в семье и используют их во взрослой жизни.

«В результате ребенок может научиться манипулировать, уговаривать, принуждать. Или наоборот: осознать, что лучшая модель выживания — подстраиваться, обвинять себя или пасовать перед трудностями. При этом абьюзивные паттерны, передающиеся из поколения в поколение, различаются у женщин и мужчин, так как дети перенимают поведение родителя одного с ними пола. То есть чаще всего женщины у своих матерей учатся терпеть и молчать, а мужчины у отцов — быть агрессивными и «проявлять силу», — объясняет Забороне директорка Института конструктивной журналистики и новых медиа Ксения Букшина. Такие дети с вероятностью до 70% воспроизводят паттерны поведения и модели отношений в семье во взрослой жизни.

«Однажды я нашел маму на полу в крови»

Имя героя изменено по его просьбе

Давид вместе со старшей сестрой рос в Ереване в полной и довольно обеспеченной семье. Позже его отца позвали работать в Украину — поэтому семья переехала в Киев, где мальчик и пошел в школу. Но воспоминания о жизни в Армении остались с Давидом на всю жизнь.

«Мне было лет пять, мы с сестрой вернулись домой после прогулки. Было лето. На кухне сидела мама — она ​​плакала и прикладывала к лицу замороженную курицу. Папа в другой комнате смотрел телевизор. Сестра схватила меня и потащила в нашу комнату, чтобы я не мог подойти к маме. Теперь я понимаю, почему», — вспоминает герой.

Когда семья стала жить в Киеве, школу для детей выбрали рядом с домом. Обычно Давид ходил на группу продленного дня после уроков, но однажды решил сделать маме сюрприз и прийти раньше. У него были ключи, так что он без проблем открыл дверь и зашел в квартиру. Второклассник нашел маму в одной из комнат. Она лежала на полу, подобрав ноги под себя. Мама плакала — слезы смешивались с кровью на ее лице.

Давид бросился к телефону, чтобы вызвать полицию: он был уверен, что на маму напали. Но та остановила его и сказала оставить все как есть. Якобы у отца проблемы на работе, плюс они только переехали и он переживает.

Потом насилие стало распространяться и на других членов семьи. Давид было 12, когда однажды его сестра пришла домой позже, чем было нужно. Отец сломал девушке нос и снова побил маму со словами «это все твое воспитание». Давид отец отправил в комнату, чтобы тот ничего не видел.

«Мне жаль, что я не вступился тогда за маму и сестру. Я много раз проигрывал тот вечер в памяти — но я был ребенком. К тому же в армянских семьях мужчина главный, а у женщины довольно второстепенная роль», — объясняет Давид.

Сейчас мужчина понимает, что у мамы были веские причины не уходить от обидчика: финансовая зависимость, так как мама сама не работала, желание воспитывать детей в полной семье и давление родственников. Они постоянно оправдывали поведение главы семейства — говорили «он же мужчина», и вообще «кому ты будешь нужна после развода, да еще и с детьми?»

Это не единичные истории: таких случаев было множество и они продолжались, казалось, вечность. Вместе с тем отец никогда не бил Давида, потому что он мальчик. Много лет назад его родители развелись. В тот день Давида дома не было: он был в языковом лагере в Лондоне. Родители только что вернулись с отдыха в Италии. Между ними в очередной раз возникла ссора, отец поднял руку на сестру. Тогда мама разозлилась и разбила ему об голову вазу. В тот же день отец собрал вещи и ушел из дома.

Сегодня Давиду 40 лет, он работает девелопером и пока не имеет собственной семьи. Герой вспоминает, как однажды поднял руку на партнерку: он приревновал, она начала шутить об этом и он дал ей пощечину. В ту же минуту Давид упал на колени и начал умолять ее о прощении.

«Она оказалась умной: это был последний раз, когда мы виделись. Не то чтобы только умные заслуживали уважения — это не вопрос ума. Никто не заслуживает насилия и пренебрежительного отношения к себе», — говорит Давид и добавляет, что очень сожалеет о том поступке.

Своих будущих детей мужчина хочет воспитывать иначе — не так, как воспитывали его и сестру: «Хочу поддерживать дочь и жену, чтобы они занимались любимым делом. Не хочу как мама: только кухня и дети».

На вопрос о влиянии на ситуацию достатка в его семье герой ответил, что не считает, что деньги или статус могут в какой-либо плоскости оправдывать насилие. Вероятно, если бы у его отца не было состояния, роль женщин в семье была бы еще более унизительной: в некоторых селах Армении женщин до сих пор даже за один стол с мужчинами не пускают.

Работает ли государство с детьми-свидетелями домашнего насилия?

На бумаге — да, на деле — малоэффективно. В Украине есть целый ряд законов и постановлений по противодействию домашнему насилию. И в принципе эти нормы довольно эффективны: домашнее насилие криминализировано, уточнено и криминализировано сексуальное насилие, а перечень тех, кто обязан реагировать на внешние проявления насилия в семье, расширен: теперь это должны делать в школах и больницах.

Но проблема именно детей-свидетелей домашнего насилия остается практически нерешенной. Во-первых, сегодня в Украине нет никакой вменяемой статистики по таким детям, хотя в США и Европе эту проблему давно исследуют. Во-вторых, социальные службы неэффективно работают с этой категорией. Например, в 2019 году на учет как свидетелей домашнего насилия поставили только двух детей во всей стране. В-третьих, таким детям уделяют мало внимания, ведь отдельной категории «ребенок-свидетель» нет: есть только «пострадавшие от насилия», а к этой группе обычно относят тех, кто получил серьезные физические повреждения.

Еще одна проблема — устоявшееся мнение о том, что ребенку лучше расти в полной семье. Это дополнительно поощряет женщину не уходить от обидчика. Многочисленные исследования влияния домашнего насилия на детей-свидетелей выявляют среди прочего и значительное влияние на детей, которые не подвергаются физическим повреждениям, а просто слышат или видят насильственные конфликты между родителями.

«Проблема не актуализирована в общественном восприятии. Родители, близкое окружение, социальные службы, полиция не имеют достаточных знаний о влиянии насилия на детей, которые становятся его свидетелями — соответственно, нет и инструментов противодействия ему, помощи таким детям», — считает Ксения Букшина.

«Было ощущение, что это происходит постоянно»

Евгения родилась в девяностые — она ​​описывает свое детство как такое же, как было у большинства детей того времени. Ее воспитывали мама и отчим — он работал таксистом, она занималась домом. Примерно раз в месяц на выходные родители отводили дочь к бабушке с дедушкой.

Дедушка тогда часто выпивал, приходил с работы поздно и пьяный. Бабушка каждый раз не теряла возможности поругать его за это. Все заканчивалось грандиозным скандалом, в результате которого дед сильно бил ее. Вместе с тем когда он был трезв, все было нормально. Он очень любил внучку и никогда не позволял себе поднять на нее руку.

Впервые Женя стала свидетельницей избиения, когда ей было около пяти лет. Однако девушка вспоминает, что и мама, и дядя рассказывали, что это происходило и в их детстве тоже. Бабушка всегда ходила в синяках, а однажды дед сломал ей руку. Каждый раз маленькой Жене было страшно, что дедушка убьет бабушку, а сам сядет в тюрьму. Девочка кричала «не надо», плакала, но это не давало результатов.

«Я не помню, как увидела это впервые. Но было ощущение, что это происходит постоянно. Однажды мы поехали в Одессу и там вышли гулять втроем — я, моя бабушка и дедушка. Я шла впереди, а они что-то между собой обсуждали. Когда я услышала шум и обернулась, то увидела, что они ссорятся. Он снова ударил ее. Никто из окружающих не отреагировал. Бабушка решила не возвращаться домой в тот день, а денег не было, поэтому мы поехали ночевать на вокзал. Было страшно и хотелось спать», — рассказывает Евгения.

Когда пара с внучкой приехали домой в Киев, бабушка уговаривала Женю не рассказывать родителям об инциденте. Но она рассказала — она всегда рассказывала, но никто из взрослых ничего не делал с этой ситуацией. И вообще в семье было не принято об этом говорить: синяки и побои у бабушки якобы оттого, что она упала или ударилась где-то. Но все обо всем знали и, несмотря на это, маленькую Евгению все равно продолжали оставлять с бабушкой и дедушкой.

«Это возмущает меня больше всего. Вокруг были адекватные взрослые люди, которые просто закрывали глаза и не хотели ничего делать. Они могли прийти на помощь, если кто-то оскорблял меня в школе, могли заступиться улице, где тоже порой обижали. Но здесь я фактически оставалась наедине с этим ужасом», — говорит девушка.

В избиениях Евгения обвиняет бабушку. У той якобы был непростой характер — она ​​ссорилась со всеми членами семьи. Поэтому, по мнению Жени, она специально провоцировала деда, чтобы тот на следующий день дарил ей подарки — он всегда так делал, чтобы извиниться.

«Я никогда не оправдывала его действия, но я также знаю, что он мог бы этого не делать, если бы она его не провоцировала. Она видела его обувь в коридоре, он уже спал. Тогда она его будила и начинала отчитывать за то, что он напился. Я не понимаю, зачем она это делала, и поэтому в таких ситуациях она меня бесила больше, чем дед. Мне ее не жаль», — говорит она.

Дедушка с бабушкой до сих пор живут вместе, но им уже довольно много лет: у него нет сил, чтобы кого-то бить, а у бабушки развилась деменция.

Из-за этих ситуаций у Жени сформировалась реакция на подобные вещи. Однажды, когда родители девочки ссорились, — обычный семейный спор без драки — Женя сильно испугалась и закрылась в кладовке. В тот момент девушка четко решила, что во взрослой жизни никогда не позволит кому-то себя обижать. С тех пор каждый раз, когда к ней кто-то пристает в транспорте или хочет причинить ей какой-либо другой ущерб, девушка не впадает в ступор, а громко зовет на помощь.

А еще тогда в кладовке она решила, что будет искать семьи с таким опытом и помогать им. Сегодня Евгении 34 года и она детский психолог. В работе она часто сталкивается с историями, похожими на свою. Евгения говорит: чтобы полностью осознать, что тогда происходило, ей пришлось прорабатывать детские травмы с психотерапевтом.

Как помочь, если ребенок знакомых стал свидетелем домашнего насилия?

Вы можете попробовать поговорить с родителями на эту тему, но лучше всего обратиться в полицию. Неважно, приходитесь ли вы родственником семье, в которой происходит насилие, или живете по соседству. Полиция приедет на вызов, но в обращении обязательно следует указать, что в ситуации фигурирует ребенок. В этом случае, даже если прямо пострадавшая/ший от насилия откажется писать заявление на обидчика, полицейские должны составить админпротокол о психологическом насилии над ребенком.

В результате составления этого протокола полиция направляет информацию о пострадавшем ребенке в органы опеки и попечительства. В случае, если никто из родителей не может/не хочет представлять в этой ситуации интересы ребенка, их будут представлять социальные службы. Соцработники могут забрать ребенка из семьи, предложить пострадавшей стороне денежную помощь и убежище, чтобы уйти от обидчика, или ходатайствовать о выдаче ограничительного предписания через суд.

Еще один довольно эффективный метод — звонить на правительственную горячую линию по номеру 15-47. В этом случае Минсоцполитики возьмет ситуацию под контроль, вызовет полицию и передаст информацию о ней в органы опеки.