Магда уехала из Польши в самопровозглашенный «Халифат» шесть лет назад. Она до сих пор находится в Сирии, в лагере, где живут семьи членов Исламского государства. Она хочет вернуться домой, как и многие другие женщины, которые годами живут в этих лагерях. Специально для Забороны Павел Пеньонжек и Алена Савчук рассказывают историю Магды.
Я ненавижу «Исламское государство», потому что они мне солгали, но я сама виновата в том, что оказалась в этой ситуации. Моя мать обращалась в разные польские инстанции с моим делом, писала заявления — но они ничего не сделали. Сначала говорили, что рассматривают дело, а потом перестали отвечать. Тем временем я нахожусь все там же. Я знаю, что это был мой выбор, но я не хочу здесь умереть. Я хочу вернуться домой.
Варшавянка Магда была подростком, когда выехала в Сирию на территорию, подконтрольную Исламскому государству. Она поселилась в «Халифате» вскоре после его провозглашения и пробыла там почти до последнего дня его существования. В конце марта 2019 года ИГИЛ был разбит сирийскими демократическими силами (курдским и арабским ополчением) при поддержке международной коалиции во главе с США.
Уже полтора года Магда находится в лагере Аль-Хол на востоке Сирии. До недавнего времени там проживало 65 тыс. человек, из которых более двух третей — дети. 25 тыс. были сирийцами (местная власть постепенно отпускает их домой), 30 тыс. — иракцами, а еще 10 тыс. — гражданами других стран. Большинство жителей лагеря — семьи членов Исламского государства.
Магда прожила в Сирии шесть лет, там же родилась ее дочь. Общаться с ней можно только через мессенджер, но Магда не всегда может отвечать, потому что официально телефоны в лагере запрещены. Хотя женщинам сравнительно легко их спрятать, потому что они одеты с ног до головы.
Мы все звереем, много ссоримся, детей никто не воспитывает и у них нет занятий. Мы брошены на произвол судьбы и обессилены. Жить в заключении очень утомительно. Я мечтаю увидеть хотя бы дерево — вы не поверите — или просто прикоснуться к траве.
Лагерь-тюрьма
Аль-Хол существует с 1991 года, но стал известен только в марте 2017 года. Тогда его население внезапно выросло почти в семь раз. Международный Комитет Красного Креста охарактеризовал ситуацию в лагере как «апокалиптическую». Он был дезорганизован и переполнен, с очень ограниченным доступом к медицинским услугам, что способствовало распространению болезней. У детей в лагере не было образования; не было там и психологической помощи, хотя многие жители пережили травматический опыт и видели самую страшную сторону войны. Поэтому Аль-Хол часто называют бомбой, которая, когда взорвется, будет подпитывать экстремистские группы по всему миру.
Аль-Хол расположен в пустыне, где летом очень жарко, а зимой, особенно ночью, бывает морозный ветер и время от времени песчаные бури. Он больше похож на тюрьму, чем на лагерь: он обнесен колючей проволокой, его охраняют сотни вооруженных мужчин. Жители не могут покинуть Аль-Хол, а вход для посторонних лиц строго контролируется. Эти правила навязывают в том числе и жители лагеря, или по крайней мере некоторые из них.
Администрация лагеря поставляет еду тамошним женщинам, но Магда и одна из украинок говорят, что не ели готовых блюд, потому что в них были мыши и экскременты. Они берут только сырой рис, каши, масло и сахар, которые им привозят каждые два месяца, а также хлеб: его доставляют ежедневно. Молоко, яйца, фрукты, овощи и сладости доступны тем, кто имеет деньги. Где их взять в лагере? Некоторые работают в магазинах и местах общественного питания, или помогают в уходе за детьми и уборке. Однако в первую очередь поддержку оказывают семьи, которые отправляют в лагеря деньги через хавалу — неофициальную систему денежных переводов, популярную в некоторых регионах Азии и Африки.
Лагерь разделен на две группы: последователей Исламского государства, которые готовы за него умереть, и женщин, которые его ненавидят. Я отношусь к последней. Мы не ждем, когда так называемые «братья» придут, чтобы освободить нас, и снова создадут «Халифат».
Огромное количество женщин, которые живут в лагере, ждет возвращения «Халифата». Они верят в Исламское государство и поддерживают его действия. На охрану лагеря нападают: в прошлом году была опубликована фотография одного из охранников с ножом, воткнутым в спину до ручки; были также убийства и поджоги палаток. Сторонники «Халифата» пытаются с помощью насилия и страха внедрить в лагере те же правила, что и в районах, контролируемых Исламской государством.
Администрация курдов, управляющая северо-восточной Сирией, признает, что Аль-Хол — это тяжелая ноша для них, в основном, по финансовым причинам; он также не гарантирует безопасность жителям. Тем более, что многие иностранные государства, граждане которых находятся в лагере, не спешат забирать их домой или просто отказываются это делать. Это ставит курдскую администрацию в затруднительное положение и оставляет проблему нерешенной.
Вы должны знать, что если со мной нет контакта, это означает, что курды отвезли меня в другой лагерь — Родж. Мы называем его черной дырой. Тут нет условий для разговора. Мы заключенные, поэтому они делают с нами, что хотят.
Утром в своем мессенджере я получаю сообщение от одной из украинок. Ночью охрана лагеря забрала двух ее согражданок с детьми. Женщина испугалась и просила о помощи, рассылая сообщения через интернет. Эти люди, как правило, попадают в значительно меньший лагерь Родж на северо-востоке Сирии, примерно в 130 км от Аль-Хола.
С августа европейцев, связанных с Исламским государством, постепенно депортируют в Родж. Таким образом власти хотят решить проблемы перенаселения и безопасности жителей Аль-Хола.
Путь к исламу
Я прожила в детском доме пять лет. Я училась в техническом колледже, но практики там было мало, поэтому я перешла в профессионально-техническое училище, чтобы стать парикмахером. Я проходила практику в салоне. Мне это нравилось. У меня есть навыки ручного труда, возможно, я унаследовала их от матери.
Магда выросла в бедности, поэтому, по ее словам, не удивилась увиденному в Сирии. Она родилась в семье алкоголиков в одном из районов Варшавы. Ее отец умер от разрыва печени, когда Магде было 14. Пять лет она прожила в детском доме. Там были и мусульмане, благодаря которым Магда заинтересовалась исламом, хотя до того не верила в Бога. Она утверждает, что это изменило ее жизнь, и она не обменяла бы свою веру ни на что в мире.
За два года до отъезда в Сирию Магда познакомилась со своим сверстником-женихом. Он приходил в детдом к иностранцам-мусульманам, которые там жили. Он был выходцем из одной из стран бывшего Советского Союза, но говорил также и по-польски. Изучал механику и занимался тайским боксом. Магда вспоминает, что он показал ей «другой мир». Она была очень влюблена в него.
Парень Магды тоже был атеистом, когда они познакомились. Благодаря ей он впервые прочитал Коран. С тех пор начал молиться, ходить в мечеть. Сказал, что не будет ходить к ней, потому что это грех.
Он никому не рассказал, что хочет поехать в Сирию. Он сказал мне, что едет в Германию: купит там машину, привезет в Польшу и выгодно продаст. Я ему не поверила. Я смеялась — думала, что он шутит, потому сказала: «Хочешь — езжай!» Он ответил, что не шутит, а потом два дня не отвечал.
Однажды из Сирии ему позвонил знакомый. Он рассказал, что там хорошо и что мусульмане там живут согласно Корану и Исламу. Парень Магды решил ехать в Сирию. Магда боялась, что больше никогда его не увидит. Она никогда в жизни не выезжала из Польши. Сирия казалась ей недостижимой; у нее не было денег, чтобы туда попасть. Но она была решительной: продала все, что могла, и уехала.
Ее парень уехал в мае 2014 года, когда «Исламское государство» уже контролировала Ракку на севере Сирии и быстро захватывало новые территории. Самопровозглашенный халиф Абу Бакр аль-Багдади объявил о создании «Халифата». Магда прибыла в Сирию в сентябре, когда Исламское государство начало наступление на курдский город Кобани на севере страны. К тому времени в страну прибыли добровольцы со всего мира — около 40 тыс. человек. Они были родом из разных уголков мира, имели разное образование и социальное происхождение.
Магда говорит, что не знала, что едет в Исламское государство. Она поняла это уже там.
Я не хотела быть членом террористической группы. Ни я, ни мой муж никого не убивали. Я даже не знала, что в Сирии идет война. Я не слишком задумывалась о том, что это за страна. Я думала, что окажусь в таком месте, как Египет или Кавказ, где буду жить спокойно в хиджабе. Я пошла бы за своим парнем на край света, может, даже если бы и знала про авиаудары.
Она беспрепятственно прилетела в Турцию и достигла границы с Сирией. Там ее перевезли через границу и поместили в центр для незамужних женщин, откуда ее забрал жених. Они поженились.
Магда утверждает, что ее муж не был бойцом: они просто жили. В многоэтажном доме на окраине Ракки она прожила почти три года. Магде нравились правила. По ее словам, никто ее не обижал; не было ни алкоголя, ни сигарет, ни наркотиков, ни обнаженных женщин. Она должна была проводить время, ухаживая за домом, готовя еду для мужа и гостей, а также посещая друзей, парк, рестораны. Сначала, говорит она, это было очень весело.
Не раз бомбы падали близко. Летели окна, двери и все остальное. Бывали случаи, когда я плакала и паниковала, а бывало, что я не чувствовала страха. Иногда мы спускались вниз и все. Я боюсь подвалов больше, чем смерти. Лучше, когда ракета падает, ты ее не слышишь, она просто взрывается — и ты сразу умираешь, чем когда тебя давят четыре этажа и ты задыхаешся со сломанными руками и ногами.
Конец Исламского государства
После победной битвы за Кобани курдские и арабские ополчения постепенно стягивали кольцо вокруг Ракки. При поддержке самолетов они двинулись вперед. В июне 2017 они дошли до города. Исламское государство яростно оборонялась до октября, но не смогло справиться с разрушительной силой авиаударов. После потери Мосула в том году оно потерпело очередное болезненное поражение. «Халифат» приходил в упадок.
Ситуация в Ракке становилась все более опасной для гражданских, которые там оставались; бойцы «Халифата» готовились к обороне. Магда и ее муж должны были покинуть город перед осадой. Она утверждает: как только стало ясно, что это неизбежно, не было смысла оставаться на верную смерть.
Они выехали в аш-Шахил в провинции Дейр-аз-Зор на востоке Сирии — это 160 км от Ракки. Там еще были остатки «Халифата». Домов там было мало, поэтому Магда редко выходила на улицу. Она молилась о мире и смогла четыре месяца передохнуть. Затем воздушные налеты начались снова: Сирийские демократические силы атаковали Дейр-аз-Зор с севера, а правительственные войска — с запада.
Он умер у меня на руках. Я ему оказала первую помощь. Я сказала ему засвидетельствовать, что Аллах — единый Бог. Он это сделал и умер. Я рада только, что родила и воспитала его дочь.
Магда и ее муж отправились в аль-Майадину, куда постепенно стекались правительственные войска. Уже там, в городе, ее муж попал под авиаудар и впоследствии скончался. Магда осталась ни с чем: одинокая женщина с годовалой дочерью в «Халифате», который постепенно разрушался. Она пыталась где-то зацепиться и в конце концов оказалась в центре для вдов Исламского государства. Она получала от них деньги на проживание — около 800 долларов, чтобы жить нормальной жизнью. Но «Халифат» уменьшался, боевиков и их семьи постепенно выселяли в аль-Багуз Фаукани на востоке Сирии. Убежать от «Халифата» было трудно. Если беглеца ловили, это могло привести даже к смерти. Поэтому Магда оставалась на его территории, которая постепенно уменьшалась.
«В Багузе те, у кого были силы, рыли себе убежище. Я выкопала такое, что доходило мне до спины, так было спокойнее. Дети плакали и умирали от голода, снайперы стреляли каждый день, взрослые и дети падали на глазах. Но хуже всего были не выстрелы, а голод. Мы ели траву и сено с жуками: больше ничего не было».
Битва за аль-Багуз Фаукани была, пожалуй, одной из самых впечатляющих в сирийской войне. Хотя это небольшой город и Сирийские демократические силы сражались при поддержке крупных государств, противостояние продолжалось полтора месяца. На этой небольшой территории находилось более 60 тыс. человек. Возле села стояли ряды домов, сделанных из всего, что было под рукой. До самого конца Исламское государство демонстрировало свой характерный строй. Как писало агентство Associated Press, их правила работали даже тогда, когда не было ни еды, ни денег.
Когда битва стала приближаться к неизбежному концу, Сирийские демократические силы и Исламское государство договорились о зеленом коридоре для женщин и детей. Магда воспользовалась этим случаем. Четыре дня она добиралась до Аль-Хола, где находится до сих пор.
Я не жалею, что поехала в Сирию. Я жалела бы больше, если бы осталась в Польше и не поехала к мужу. Благодаря этому у меня есть прекрасная дочь. Теперь я боюсь за ее будущее. Я хотела бы, чтобы оно было хорошим, но в гармонии с исламом.
Магда знает, что возвращение в Польшу может быть связано с неприятностями — допросами и даже заключением. Но она этого не боится, потому что ей есть на кого оставить дочь: есть свекровь и мать, которая бросила пить семь лет назад. Магда не думает, что когда-нибудь представляла для кого-то угрозу, или что это может измениться.
Но просто так покинуть лагерь нельзя. Есть два пути: официальный и коррупционный. Согласно первому государства сами заступаются за своих граждан. Некоторые государства это сделали и люди поехали домой. Те, кто не может рассчитывать на поддержку своей страны, платят нужным людям — прибегают к незаконному побегу из лагеря и Сирии. Обычно для этого нужно много денег. Стоимость освобождения одной женщины с тремя детьми колеблется от 10 до 15 тыс. долларов. Где взять эти деньги? Получить от общины, которая их подарила, или, как показало расследование Sunday Times, с помощью организованного сбора средств в Интернете — так же, как это делали сторонники «Исламского государства» в различных европейских странах. Некоторые женщины, преданные «Халифату», могут также рассчитывать на помощь Исламского государства. Магде негде взять денег. Она видит для себя все меньше шансов вернуться домой.
Что она хотела бы делать, если уедет из Сирии? Для нее это настолько далекая перспектива, что она даже не задумывалась об этом. Она уверена, что ей будет трудно найти себя после лет, проведенных в Сирии. Если сможет, она поедет к своему дяде, который живет в одной из стран Европейского Союза.
Идентичность героини изменена.
