НЕрадужные перспективы: кто и как нарушает права ЛГБТ+ людей

Социологи считают, что украинское общество стало более толерантным и открытым по отношению к ЛГБТ+. Однако недавний опрос социологической группы «Рейтинг» показал, что почти половина украинцев негативно относится к представителям сообщества. Это приводит к систематическим нарушениям прав ЛГБТ+ в Украине в области здравоохранения, образования, занятости и так далее — как со стороны обычных граждан, так и со стороны государства. Журналистка Наталья Вавилонская поговорила с теми, кто столкнулся с дискриминацией, и выяснила, можно ли повлиять на ситуацию.

Конституция Украины гарантирует каждому гражданину/ке равные права и свободы. На деле же все выглядит иначе. В сентябре 2021 года в Киеве прошел восьмой Марш Равенства — в этот раз масштабное ЛГБТ-событие в Украине впервые закончилось без жертв и насилия. 

Однако общее число случаев преследований и нападений на почве гомофобии в Украине за год не уменьшилось — тем более, что во время пандемии данные о таких инцидентах собирать сложнее. В 2020 году правозащитники зафиксировали 188 случаев нарушений прав ЛГБТ+ в Украине, в 2019 году — 331 случай, в 2018-м — 365 случаев. По данным правозащитного ЛГБТ-центра «Наш мир», за первые семь месяцев 2021 года зафиксировали 81 случай преступления на почве гомофобии/трансфобии и других нарушений прав ЛГБТ+ в Украине. Участились и случаи преследования ЛГБТ-активистов и правозащитников. 

«Каждый человек имеет право на жизнь, свободу и неприкосновенность»

Конец июня 2019 года. Олег и его друзья сходили в кино и зашли в продуктовый. Они толком не успели отойти от магазина, как на них напали трое неизвестных с перцовыми баллончиками. Ребята бросились вразнобой, и Олегу даже показалось, что он оторвался от преследователей. Но в итоге его догнали, повалили на асфальт и пинали ногами. Олег кричал, но прохожие не спешили вмешиваться. Парень лучше всего запомнил серые кроссовки одного из нападавших, которые раз за разом наносили удары по его телу. Возможно, именно этот нападавший и крикнул: «Ну что, нравится в жопу?»

Нападавшие убежали. Затем приехала полиция — ее вызвали прохожие. Полицейские не стали оформлять заявление и только записали паспортные данные Олега. Скорую помощь парню пришлось вызывать самому — медики приехали спустя час после второго звонка. Докторка провела минимальный осмотр, а затем почти не обращала на Олега внимание. Уже в больнице парня осматривал хирург, но когда услышал аббревиатуру ЛГБТ+, то изменился в лице и больше практически не говорил с ним. 

Дежурный врач, по словам Олега, обращался к нему заведомо на «ты», требовал самостоятельно раздеваться, хотя у парня болело все тело и ему было непросто это сделать. На просьбу продезинфицировать раны работники больницы только смеялись. В полиции все же завели уголовное дело, но нападавших так и не нашли.

По словам адвокатки Оксаны Гузь, ЛГБТ-персоны, получающие угрозы на почве ненависти или пострадавшие от физического насилия, не хотят подавать заявление в полицию, поскольку боятся повторных нападений и того, что их ЛГБТ-статус откроется. «Хотя за последние несколько лет количество жалоб значительно увеличилось. Похоже, люди почувствовали уверенность в себе и возможность отстаивать свои права», — говорит она Забороне.

Согласно исследованию правозащитного центра «Наш мир», в 2018 году потерпевшие обращались в полицию в 61 из 365 задокументированных случаев нарушений прав ЛГБТ+; в 2019 году — в 64 из 331 случая; в 2020-м — в 70 из 186.

Гузь отмечает, что полиция часто не регистрирует поданные заявления и не вносит их в реестр досудебных расследований — попросту говоря, не расследует. И так происходит в 38% случаев. Если же заявление зарегистрировали, то возникает новая проблема — квалификация. Как правило, такие нападения расценивают как  хулиганство либо телесные повреждения разной степени тяжести. Это приводит к тому, что теряется количество реальных преступлений на почве ненависти. 

Помимо этого на ситуацию влияет гомофобия и трансфобия среди полицейских. По словам адвокатки, в органах не понимают необходимость регистрировать и корректно квалифицировать такие дела. Полицейские привыкли, что есть преступления [например, убийство, грабеж, изнасилование и так далее], по которым дают более жесткие сроки и расследуют быстрее. Однако в отношении дел, связанных с ЛГБТ+, доказать что-либо сложнее, поэтому часто их ​​закрывают и квалифицируют как обычное хулиганство.

По результатам исследования НГО «Наш мир», за последние 3 года в 38% случаев полиция не начинала расследование преступлений на почве гомо/трансфобии. Только в 3,3% случаев такие преступления расследовали по статье о нарушении равноправия, но прокуратура никогда не выдвигала официальных обвинений подозреваемым. При этом работники и руководство полиции и прокуратуры, согласно данным исследования, обращают внимание на эти проблемы и поддерживают законопроект №5488, который упростил бы раскрытие уголовных дел о дискриминации.

Адвокатка объясняет, что потерпевшие являются заложниками системы. Если они настаивают на гомо/трансфобном мотиве преступления и предоставляют доказательства, то, как правило, на досудебном расследовании это во внимание не принимают. В лучшем случае такие доказательства не будут учитывать, в худшем — подозреваемого оправдают. Получается, если человек совершил преступление на почве ненависти, а ему вменяют другую статью без указания этого мотива, то квалификация неверная и суд может оправдать нарушителя. Поэтому потерпевшие часто соглашаются на ту квалификацию, которую указывает следствие и поддерживает прокурор. Однако в некоторых случаях все же получается найти компромисс. Тогда мотив преступления указывают в реестре, благодаря чему можно вести хотя бы какую-то статистику.

Гузь приводит в пример львовское дело, когда поэта Сергея Савина и музыканта Максима Вербу избили на почве ненависти. «Там была квалификация «хулиганство» и «разбой». Однако в материалах дела указали, что нападение совершено из-за того, что Максима и Сергея приняли за гомосексуалов», — говорит она. Впервые правозащитники добились реального срока за насилие на почве гомофобии. Это дело будет числиться в реестре судебных решений и относиться к статистике гомофобных преступлений. 

«Каждый человек имеет право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и благоприятные условия труда и на защиту от безработицы»

Максиму 26 лет и шесть из них он активно ищет работу. Родом он из Славянска Донецкой области, но сейчас живет и учится в магистратуре Харькова. У Максима высшее образование — еще в родном городе он выучился на живописца, затем закончил профессиональный лицей швейного производства, где освоил профессию визажиста. После отучился на мастера производственного обучения и менеджера в техникуме. А сейчас проходит магистратуру.

Максим — трансгендерный мужчина и гей. По личной оценке, одевается он не вызывающе, но, несмотря на это, при поиске работы раз за разом получает отказ. Сценарий чаще всего один и тот же: в телефонном интервью всех все устраивает, но как только дело доходит до собеседования тет-а-тет, работодатели идут на попятную.

«Недавно попытался в который раз устроиться уборщиком в общепит. Собеседование проводила администраторка, и все шло хорошо. Но в процессе мимо проходил директор заведения и заглянул к нам. Глянув на меня, он плюнул на пол и ушел. Примерно через час администраторка написала и сообщила, что меня не взяли», — говорит он Забороне.

Причину отказа обычно не озвучивают.

Парень отмечает, что женщины зачастую всем видом стараются не показывать неприязнь, однако она чувствуется. В ситуациях с мужчинами бывало и такое, что в конце собеседования потенциальный работодатель напрямую спрашивал: «Ты что, пидор?». Или же «Ты по мальчикам, да?» Максим в подобных случаях ничего не отвечает, а просто уходит.

За 6 лет Максима взяли на работу лишь дважды: уборщиком в бар и тайным покупателем [который под видом обычного клиента посещает заведения и оценивает уровень обслуживания]. Чтобы заработать на жизнь, он прошел курсы визажа. До пандемии клиентов на макияж и коррекцию бровей хватало, сейчас же их почти нет. Чтобы как-то справиться, Максим создает разные украшения для интерьера, но пока их особо не покупают.

История Максима далеко не единичная. К примеру, в декабре 2019 года при устройстве на работу на телеканал «Интер» журналисту Владимиру Новаку выдвинули условие: удалить из соцсетей «гейские фото» со своими партнерами. Он отказался.

Порой гомофобное отношение проявляется уже после трудоустройства. ЛГБТ-людям специально создают невыносимые условия работы, чтобы те уволились по собственному желанию. Если не получается, их увольняют по надуманным причинам. Из-за этого многие ЛГБТ-персоны предпочитают скрывать свою ориентацию на работе. 

При этом закон на стороне дискриминируемых: кодекс законов о труде Украины запрещает любую дискриминацию в сфере труда — в том числе из-за гендерной идентичности, сексуальной ориентации и других факторов. 

«Каждый человек имеет право на образование»

Дискриминацию на почве ненависти в образовательной системе обсуждают не так часто и широко, как случаи насилия. Однако за последнее время произошли сразу две истории дискриминации и ксенофобии, и обе — в Украинском католическом университете.

В 2019 году небинарную персону Киндер Лимо (употребляет в отношении себя местоимение «они») фактически заставили уйти из университета. В разговоре с Забороной они отмечают, что отправной точкой стал инцидент, когда к ним в столовой подошли два священника в рясах и заставили убрать лежавший на столе ЛГБТ-флаг. Затем на них написали жалобу из-за этой ситуации и начали вызывать в деканат на «воспитательные беседы». В итоге Киндер Лимо решили, что нужен перерыв, и написали заявление об отчислении по собственному желанию. После передышки они хотели вернуться, поскольку, по их словам, учиться было максимально комфортно благодаря преподавателям и студентам, которые в УКУ прогрессивные и толерантные. 

Однако чуть позже одна из студенток рассказала, что на совете УКУ обсуждали произошедший инцидент и сверху дали команду отчислить Киндер Лимо из-за плохой успеваемости или сделать так, чтобы они лично написали заявление об отчислении по собственному желанию. Киндер Лимо до последнего не верили, что дискриминация так реальна и это произошло с ними.

Пресс-служба университета отметила, что у администрации вуза были замечания к Киндер Лимо исключительно из-за того, что они не справлялись с академической программой и недопустимо вели себя в кампусе.

Другая ситуация затронула старшую преподавательницу кафедры социологии УКУ Алену Ляшеву. Она уволилась из университета по собственному желанию в октябре 2020 года. Одной из причин была несовместимость ее личных взглядов и гомофобии в университете.

В разговоре с Забороной Алена Ляшева говорит, что университет оправдывает свою гомофобию религией, что, по ее мнению, мало соотносится с тем, как живут обычные прихожане, в частности молодые: «Многие верующие, особенно студенты, совсем не гомофобны — говорю из личного опыта общения с верующими студентами, которые поддерживают ЛГБТ+».

В УКУ, комментируя ситуацию с увольнением преподавательницы, отметили только, что она сделала это по собственному желанию. В то же время в университете сказали, что в вопросе отношения к представителям ЛГБТ+-сообщества вуз руководствуется официальным учением Католической церкви, «которое призывает уважать человеческое достоинство таких лиц».

«Нет юридических препятствий для работы или обучения людей с гомосексуальным уклоном в католическом университете. При этом такие лица должны осознавать, что католическое учреждение образования не является местом для пропаганды каких-либо неупорядоченных половых отношений, в частности однополых, независимо от того, занимаются ли этой пропагандой люди с гетеросексуальной или с гомосексуальной склонностью», — заявляли в университете ранее.

С другой стороны, Ляшева обращает внимание на то, что УКУ, по крайней мере, высказывает свою позицию открыто. В государственных университетах преподаватели с консервативными взглядами, пользуясь властью, навязывают студентам свое гомофобное видение. И только в последнее время об этом становится известно, потому что студенты постепенно учатся сопротивляться такому «обучению», рискуя образованием, стипендиями и общежитием. По словам Алены, такое происходит повсеместно вне зависимости от специальности. 

На чьей стороне закон? 

В июне 2021 года Верховная рада Украины представила законопроект №5488, призванный противодействовать дискриминации, в том числе на почве сексуальной ориентации и гендерной идентичности. Но он еще не принят. При этом что Шевченко, что Гузь неуверены в положительном исходе, поскольку в украинском парламенте существует большое религиозное и консервативное лобби.

Подобные законопроекты рассматривали и в прошлом году. Они не были приняты.

Как стоило бы изменить систему?

Как минимум — изменить законодательство, считает адвокатка Оксана Гузь. По ее мнению, статья 161 Уголовного кодекса Украины, которая предусматривает наказание за нарушение равноправия на основе расы, религии и других признаков, слишком громоздкая. Ее сложно доказывать так, чтобы дело устояло в суде. Потому закон, направленный на противодействие дискриминации, просто необходим. Не менее важно и правильно квалифицировать дела, связанные с ЛГБТ+. Для этого нужно обучать следователей и прокуроров, а еще принимать новые инструкции.

В такой ситуации индивидуальные стратегии защиты своих прав не работают. По мнению Ляшевой, прогресс возможен благодаря коллективным действиям, общественной поддержке, освещению в медиа.

Текст написан при поддержке Международной сети журналист_ок и правозащитни_ц, работающих с ЛГБТК+ темами «Unit»