Две недели начиная с 23 января в России проходили одни из самых многочисленных митингов за последние несколько лет. Рекордными эти митинги стали и по задержаниям: всего в отделения попало до 10 тысяч человек. Российские силовики ведут себя жестко по отношению к протестующим — их избивают; задерживают даже обычных прохожих. Еще одно существенное отличие этих акций протеста — отношение к журналистам. Их задерживают на митингах даже несмотря на удостоверения прессы и опознавательные знаки. Сергея Смирнова, главного редактора правозащитного сайта «Медиазона», который системно рассказывает о правовом беспределе в стране, арестовали на 25 суток за ретвит шуточного твита о себе самом. Заместительница главной редакторки Забороны Юлиана Скибицкая поговорила с независимыми российскими журналистами и правозащитниками из «Медиазоны», «Холода», «Мемориала» и «ОВД-инфо» — они рассказывают, как работают в новой реальности и чего ждать дальше (ничего хорошего).
Егор Сковорода, журналист издания «Медиазона»
Российское медиа, пишет о нарушениях прав человека в России. Его основали участники Pussy Riot Мария Алехина, Надежда Толоконникова и Петр Верзилов. Петра Верзилова пытались отравить в сентябре 2018 года, он проходил реабилитацию в Берлине. Главреда «Медиазоны» Сергея Смирнова 3 февраля суд арестовал на 25 суток за «призывы к участию в несанкционированном митинге». Смирнов ретвитнул шуточный твит, где высмеивалось его сходство с лидером группы «Тараканы». На картинке было время митинга — суд посчитал это призывом к выходу на незаконную акцию протеста.
«Сначала все немножко офигели от такого срока и были скорее злы, чем растеряны. Сейчас более-менее работаем. Зашиваемся немножко, но в целом настроение нормальное. Не унываем, не хоронимся в ямку пока.
Какого-то особого плана у нас нет. У журналиста главный план — это не молчать и как можно больше рассказывать и о ситуации со Смирновым, и обо всем, что вокруг происходит. Он не единственный человек, который несправедливо получил эти сутки. Хотя его отличает то, что он журналист, а не активист или участник каких-то протестных акций, поэтому его случай еще более безумный. Мы чувствуем большую поддержку от коллег, который репостят тексты «Медиазоны». Это воодушевляет.
Вы наверняка видите, что происходит с журналистами в Беларуси начиная с августовских протестов. Вот у нас, судя по всему, власть действует по очень похожей схеме. Явно есть какой-то карт-бланш, а где-то даже установка задерживать журналистов на акциях протеста идет сверху. Такого никогда не было, чтобы так откровенно винтили журналистов, прекрасно зная, что это журналисты.
Например, нашего фотографа Давида Френкеля отвезли под Петербург и выпустили только под вечер, даже не предъявив никаких обвинений. Просто потому, что он журналист «Медиазоны» — просто чтобы он не смог ничего снять. И я боюсь, конечно, что дальше может быть хуже, [появятся] какие-то уголовные дела. Все пока выглядит так, что власть собирается усилить репрессии в том числе и в отношении журналистов».
Михаил Зеленский, заместитель главного редактора издания «Холод»
Независимое издание неновостного формата, основанное журналисткой Таисией Бекбулатовой. Михаила Зеленского задержали на акции 31 января. Его оштрафовали на 10 тысяч рублей, хотя он не совершал никаких противоправных действий.
«Я пошел 31-го в центр [Москвы], но сам по себе, без пресс-карты, без жилетки [с надписью «Пресса»]. В какой-то момент ко мне подошла группа ОМОНа Росгвардии, которая меня попросила пройти в автобус. Все было очень корректно: автобус, в который меня посадили, быстро заполнился [задержанными] — буквально за несколько минут. После меня [в автобус] закинули еще людей пять, включая оператора «Сота вижн» — это видеоблогер, который освещает все протестные акции. Он был без жилетки, но по нему было видно, что он оператор: у него висела пресс-карта, в руке был штатив с камерой.
Пока оформляли административные дела, оперуполномоченный розыска вызывал всех к себе на допрос в качестве свидетелей по так называемому «санитарному делу». Задавались вопросы: «Знаете ли вы, что у нас ковидные ограничения? Что нужно держать дистанцию? Носить перчатки/маски? Что вы вообще делали там? Кто вас призывал на этот митинг?» Большинство из тех, кто был со мной в одном автобусе, отказались отвечать, сославшись на 51 статью Конституции, и с этим проблем не возникало.
Потом нас начали вывозить группами в суд. Всем без исключения дали одинаковое наказание: штраф 10 тысяч рублей, хотя статья предусматривает в том числе административный арест до 15 суток. [Оштрафовали и меня], несмотря на то, что я сказал судье, что я журналист, хоть и был там не как журналист. В протоколе написано, что я кричал «Путин — вор, свободу Навальному!», но это не имеет никакого отношения к реальности.
В целом, мне кажется, у всех есть ощущение, что совершенно непонятно, что делать. Я встречался со своими одногруппниками, которые никак не связаны с журналистикой. Они спрашивают: «Миша, а какая стратегия? Что дальше? Люди выходят мирно, их бьют, оформляют аресты, — а ничего не происходит, ничего не меняется». И мне нечего ответить. Я целиком приветствую то, что у нас протест ненасильственный, но, к сожалению, у нас перед глазами пример Беларуси, где ситуация остается весьма печальной, даже несмотря на массовость протеста.
Большинство редакций обезопасили себя давным-давно, потому что они понимают, в какой стране работают. Мы по большей части беспокоимся об информационной безопасности — чтобы нигде ничего не взломали. А так мы же не застрахованы от того, что [к тебе] просто придут домой [силовики]. Я не склонен считать, что сейчас намеренно на митингах пытаются избивать журналистов. Обычно это какие-то спорные случаи. Я пока склонен списывать их на эксцесс исполнителя».
Константин Фомин, медиакоординатор «ОВД-инфо»
Российский негосударственный правозащитный медиапроект, направленный на борьбу с политическими преследованиями. Фиксирует задержания на митингах, помогает политическим заключенным.
«Сейчас мы выпустили отдельное заявление именно в поддержку журналистов. Если будет подавлена свобода слова, то будет очень трудно заниматься правозащитой. Есть ощущение, что события именно в отношении журналистов развиваются в сторону беларуского сценария.
Такого масштаба задержаний в России еще не было. 23 января точно было задержано больше 4 тысяч человек, а 31-го мы насчитали 5700, но очевидно, что эта цифра больше — возможно, даже на несколько тысяч. Похоже, что российские власти, посмотрев на беларуский опыт, посчитали, что жестокие разгоны — это хороший вариант, раз Лукашенко удалось сохранить власть. Но кроме того, что избивают протестующих, стали задерживать и избивать журналистов.
По тем подсчетам, которые вели мы и независимый профсоюз журналистов, 23-го задержали около 60 журналистов, около 120 задержали 31-го и около 20 — 2-го февраля [день суда над Навальным]. Обычно им вменяют либо призывы к участию в акции, либо участие в акциях, хотя абсолютное большинство из них выполняло редакционное задание.
Российская Госдума приняла в первом чтении законопроект, который обяжет журналистов носить опознавательные знаки — специальные желтые жилеты. Закон еще не вступил в силу, но журналисты уже надевают такие жилеты, потому что подозревают: силовики будут задерживать всех, кто не в них. Но это не помогает. Людей в желтых жилетах все равно задерживают и многих даже бьют несмотря на то, что перепутать их с протестующими теперь невозможно. Понятно, что и к протестующим применять силу недопустимо.
Самую большую тревогу вызывает нарушение прав на доступ к защите. Практически во все отделы полиции в Москве и во многие в Петербурге перестали пускать защитников. Стали отбирать у доставленных в отдел людей телефоны. Они не могут сообщить правозащитникам и своим родным, где находятся, что с ними происходит. Во многих отделах начинается какой-то беспредел. Из некоторых отделов сообщают о пытках, в некоторых бьют, в некоторых заставляют подписывать какие-то бумаги, которые могут потом людям навредить, привести к уголовным делам. Мы хотим привлечь общественное мнение к этой проблеме. Потому что если так будет продолжаться, то всякая законная защита прав станет просто невозможной».
Ян Рачинский, председатель правления международного общества «Мемориал»
Неправительственная правозащитная организация. В 2013 году российские власти признали ее «иностранным агентом». В 2016 году историка «Мемориала» Юрия Дмитриева обвинили в распространении детской порнографии. Правозащитники считают это дело сфабрикованным — местью Дмитриеву за освещение сталинских репрессий.
«Таких массовых задержаний еще не было. Это, кажется, печальный рекорд, по крайней мере в масштабах Европы. В этом контексте и выросла пропорция задержанных журналистов. Журналисты не бегут от полиции, поэтому их и стали чаще задерживать.
Тенденция [к жестким задержаниям на митингах] наблюдается много лет. Говорить про какую-то смену вектора не приходится. Скорее, в ближайшее время прояснится, стала ли эта паника устойчивым состоянием российских властей или это связано с конкретным действующим лицом, организацией. Тенденция к зажиму всего видна не только в действиях полиции: это видно и в безумном законодательстве последних месяцев. Даже последнего года, включая поправки к Конституции [они обнуляют срок Владимира Путина, разрешая ему баллотироваться в 2024 году].
Что делать? С одной стороны, у нас всегда есть наша постоянная работа — что в исторической части, что в правозащитной. В исторической части работа не уменьшается, а в правозащитной — увеличивается. Мы всегда стремимся максимально широко распространить информацию о нарушениях прав человека, в том числе и обращаясь к западным организациям. Но рассчитывать на Запад довольно наивно, ведь мы видели в 2019 году, как организации российской ПАСЕ были полностью возвращены все полномочия. Думаю, что и сейчас вряд ли что-то серьезно изменится.
Поэтому в первую очередь надо обращаться к соотечественникам и пытаться все-таки как можно более широкому кругу объяснить, насколько нынешняя власть не отвечает минимальным требованиям правового государства.
Предсказывать [дальнейшие события] довольно трудно. Мы видим, что сейчас растет насилие в центре [России]. Раньше все-таки основная тяжесть работы приходилась на Северный Кавказ. Там не становится лучше, но ухудшения в центре происходят быстрее. Я так думаю, что добавится работы по наблюдению на массовых мероприятиях, добавится работы по защите осужденных по политическим мотивам, по работе с Европейским судом, составлению списков политзаключенных».
