Оксана Чорнобривцева купила здесь дом в январе 2014 года. Когда покупала, думала «только о перспективах». Говорит, была уверенность, несмотря на то, что атмосфера здесь была доведена до предела, все будет «на грани, но хорошо». Уроженка Киева выбрала дом в самом отдаленном южном месте страны по противоречащему, казалось бы, здравому смыслу принципу: «здесь еще слишком много всего не сделано, и это значит, что есть возможность сделать что-то хорошо». Кто гарантирует, что в самой отдаленной глуши изменения станут возможными только потому, что никто раньше не пытался?

Дом сначала должен был стать просто дачей. Но Оксана не могла создать просто дачу, не в ее натуре. Появилась большая гостиная с камином и столовой, появились комнаты для друзей, потом как-то незаметно выросли двухэтажные гостевые домики, зал для конференций, появилась своя общественная организация, социальные проекты, семинары по зеленому туризму… Внезапно оказалось, что Оксана стала социальным предпринимателем. По крайней мере, так она себя теперь называет.

Оксана Чорнобривцева купила здесь дом в январе 2014 года. Когда покупала, думала «только о перспективах». Говорит, была уверенность, несмотря на то, что атмосфера здесь была доведена до предела, все будет «на грани, но хорошо». Уроженка Киева выбрала дом в самом отдаленном южном месте страны по противоречащему, казалось бы, здравому смыслу принципу: «здесь еще слишком много всего не сделано, и это значит, что есть возможность сделать что-то хорошо». Кто гарантирует, что в самой отдаленной глуши изменения станут возможными только потому, что никто раньше не пытался?

Дом сначала должен был стать просто дачей. Но Оксана не могла создать просто дачу, не в ее натуре. Появилась большая гостиная с камином и столовой, появились комнаты для друзей, потом как-то незаметно выросли двухэтажные гостевые домики, зал для конференций, появилась своя общественная организация, социальные проекты, семинары по зеленому туризму… Внезапно оказалось, что Оксана стала социальным предпринимателем. По крайней мере, так она себя теперь называет.

«Агрус-Азов» из дачи превратился в бизнес в тот момент, когда Чорнобривцева увидела, как все вокруг принимают гостей: соседи, по ее словам, «заразили» туризмом. Впрочем, этот бизнес помогает закрыть расходы на социальные проекты, а не зарабатывать.

«В 14 году я была воодушевлена, как никогда, – вспоминает она. – Я очень люблю такие моменты, то есть это вот начало начал, когда ты что-то начинаешь с чистого листа. У тебя масса идей, ты входишь во вкус и приступаешь к реализации своей мечты. А вокруг что-то такое происходит… Но на меня это почему-то не влияло. Хотя да, пасмурно было очень».

Оксана Чорнобривцева купила здесь дом в январе 2014 года. Когда покупала, думала «только о перспективах». Говорит, была уверенность, несмотря на то, что атмосфера здесь была доведена до предела, все будет «на грани, но хорошо». Уроженка Киева выбрала дом в самом отдаленном южном месте страны по противоречащему, казалось бы, здравому смыслу принципу: «здесь еще слишком много всего не сделано, и это значит, что есть возможность сделать что-то хорошо». Кто гарантирует, что в самой отдаленной глуши изменения станут возможными только потому, что никто раньше не пытался?

Дом сначала должен был стать просто дачей. Но Оксана не могла создать просто дачу, не в ее натуре. Появилась большая гостиная с камином и столовой, появились комнаты для друзей, потом как-то незаметно выросли двухэтажные гостевые домики, зал для конференций, появилась своя общественная организация, социальные проекты, семинары по зеленому туризму… Внезапно оказалось, что Оксана стала социальным предпринимателем. По крайней мере, так она себя теперь называет.

«Агрус-Азов» из дачи превратился в бизнес в тот момент, когда Чорнобривцева увидела, как все вокруг принимают гостей: соседи, по ее словам, «заразили» туризмом. Впрочем, этот бизнес помогает закрыть расходы на социальные проекты, а не зарабатывать.

«В 14 году я была воодушевлена, как никогда, – вспоминает она. – Я очень люблю такие моменты, то есть это вот начало начал, когда ты что-то начинаешь с чистого листа. У тебя масса идей, ты входишь во вкус и приступаешь к реализации своей мечты. А вокруг что-то такое происходит… Но на меня это почему-то не влияло. Хотя да, пасмурно было очень».

«Агрус-Азов» из дачи превратился в бизнес в тот момент, когда Чорнобривцева увидела, как все вокруг принимают гостей: соседи, по ее словам, «заразили» туризмом. Впрочем, этот бизнес помогает закрыть расходы на социальные проекты, а не зарабатывать.

«В 14 году я была воодушевлена, как никогда, – вспоминает она. – Я очень люблю такие моменты, то есть это вот начало начал, когда ты что-то начинаешь с чистого листа. У тебя масса идей, ты входишь во вкус и приступаешь к реализации своей мечты. А вокруг что-то такое происходит… Но на меня это почему-то не влияло. Хотя да, пасмурно было очень».

Тем не менее «Валок» открыт для туристов: за это лето, по словам первого замначальника Генического отдела погранслужбы Олега Щербия, здесь отдохнуло около ста человек. Все они проходили специальную проверку СБУ и два блокпоста, чтобы попасть на турбазу. А территорию турбазы сами пограничники называют «серой зоной», то есть местом, где действуют, по сути, правила войны: вести себя осторожно, не подходить близко к российским объектам, не провоцировать.

Именно с такими исходными данными Оксана решила развивать здесь зеленый туризм. Пограничная зона для нее – не препятствие, а просто набор правил, которые нужно соблюдать.

Но это не единственная беда. Бед много. На Стрелке, например, нет централизованной канализации: сточные воды уходят в море, качество питьевой воды местные жители называют «ужасным». Береговая линия летом утопает в мусоре, о его сортировке тут никто не слышал. Туристический сезон длится всего 45 дней. Стоит ему закончиться – и на Стрелке закрываются отели, кафе, магазины, рынки. Большую часть года район выглядит, как богом забытая земля.

Кликни, чтобы перейти в сообщество

Виталий Белобров взял на себя непростую миссию – развивать такой город. Вместе с единомышленниками он основал бизнес-ассоциацию «Мы – херсонцы», которая объединила тех, кто мечтает поменять регион. И стал инициатором Центра креативных индустрий «Арт-платформа Турбина» – самый, пожалуй, амбициозный проект Херсонской области. Потенциально – махина мирового размаха.

«Турбина» – это прекративший работу вентиляционный цех Херсонского машиностроительного завода, пустующее трехэтажное помещение на три тысячи квадратных метров. Цель Виталия – наполнить его жизнью. Зачем?

«Когда я в детстве слушал истории о легендарных людях и больших предприятиях, которые строили и развивали город, меня пробирала гордость, – объясняет он. – Но как-то очень резко эти же здания, в которых кипела жизнь, стали заброшенными и закрытыми от людей. Символы мощи и процветания стали символизировать упадок и регресс».

По задумке, в 2020 году в бывших помещениях завода вместо голых стен, создающих гулкое эхо, должны появиться коворкинги, конференц-залы, галереи и офисы игроков креативных индустрий: IT-компаний, социальных предпринимателей, арт-институций. Часть прибыли, которую будет зарабатывать пространство, планируется отдавать на финансирование урбанистических проектов Херсона, на инновации в инфраструктуре и городских коммуникациях – на то, до чего не доходят руки у местных властей.

Виталий Белобров, 35 лет

Хотите увидеть больше? Смотрите наш документальный репортаж и подписывайтесь на канал YouTube

«Когда я в детстве слушал истории о легендарных людях и больших предприятиях, которые строили и развивали город, меня пробирала гордость, – объясняет он. – Но как-то очень резко эти же здания, в которых кипела жизнь, стали заброшенными и закрытыми от людей. Символы мощи и процветания стали символизировать упадок и регресс».

По задумке, в 2020 году в бывших помещениях завода вместо голых стен, создающих гулкое эхо, должны появиться коворкинги, конференц-залы, галереи и офисы игроков креативных индустрий: IT-компаний, социальных предпринимателей, арт-институций. Часть прибыли, которую будет зарабатывать пространство, планируется отдавать на финансирование урбанистических проектов Херсона, на инновации в инфраструктуре и городских коммуникациях – на то, до чего не доходят руки у местных властей.

Виталий Белобров взял на себя непростую миссию – развивать такой город. Вместе с единомышленниками он основал бизнес-ассоциацию «Мы – херсонцы», которая объединила тех, кто мечтает поменять регион. И стал инициатором Центра креативных индустрий «Арт-платформа Турбина» – самый, пожалуй, амбициозный проект Херсонской области. Потенциально – махина мирового размаха.

«Турбина» – это прекративший работу вентиляционный цех Херсонского машиностроительного завода, пустующее трехэтажное помещение на три тысячи квадратных метров. Цель Виталия – наполнить его жизнью. Зачем?

Так появился проект «Urban CAD» (Урбан Сад). Команда из 12 человек (друзья и коллеги Белоброва) вложила по тысяче долларов в создание временной просветительской платформы на базе завода, которая демонстрирует лучшие практики ревитализации индустриальных пространств, выносит лучшие идеи на обсуждение граждан и потихоньку готовит почву для запуска собственно «Турбины».

К «демо-версии» Белобров подключил в качестве креативной директорки Елену Афанасьеву – соосновательницу организации «Тотем». Участников организации знают в стране как проповедников контркультуры, открывших миру невероятного художника Стаса Волязловского (умер в 2018 году), который создал понятие шансон-арт, сохранивших наследие художницы наивного искусства Полины Райко, и создавших фестиваль Terra Futura, который объединяет общество вокруг осмысления настоящего и будущего Херсонщины. Однажды Афанасьева провела этот фестиваль на заброшенной обувной фабрике, которая могла стать потенциальной платформой для креативных индустрий, но вскоре была продана. Теперь она придумывает наполнение для «Урбан Сада» и будущей «Турбины».

За второй сезон на платформе «Урбан Сад» прошло более ста событий – форумы, семинары, фестивали, кинопоказы, театральные постановки, квесты. В пространстве на территории завода побывало около 30 тысяч человек – цифра, которую Виталий называет фантастической для Херсона. За два года существования «демо-версия» получила четыре международные премии. «Урбан Сад» вошел в десятку лучших городских проектов Европы, в рамках конкурса, проводившийся немецким фондом Роберта Боша. Виталий гордится таким успехом.

Кликни, чтобы перейти в сообщество

Так появился проект «Urban CAD» (Урбан Сад). Команда из 12 человек (друзья и коллеги Белоброва) вложила по тысяче долларов в создание временной просветительской платформы на базе завода, которая демонстрирует лучшие практики ревитализации индустриальных пространств, выносит лучшие идеи на обсуждение граждан и потихоньку готовит почву для запуска собственно «Турбины».

К «демо-версии» Белобров подключил в качестве креативной директорки Елену Афанасьеву – соосновательницу организации «Тотем». Участников организации знают в стране как проповедников контркультуры, открывших миру невероятного художника Стаса Волязловского (умер в 2018 году), который создал понятие шансон-арт, сохранивших наследие художницы наивного искусства Полины Райко, и создавших фестиваль Terra Futura, который объединяет общество вокруг осмысления настоящего и будущего Херсонщины. Однажды Афанасьева провела этот фестиваль на заброшенной обувной фабрике, которая могла стать потенциальной платформой для креативных индустрий, но вскоре была продана. Теперь она придумывает наполнение для «Урбан Сада» и будущей «Турбины».

За второй сезон на платформе «Урбан Сад» прошло более ста событий – форумы, семинары, фестивали, кинопоказы, театральные постановки, квесты. В пространстве на территории завода побывало около 30 тысяч человек – цифра, которую Виталий называет фантастической для Херсона. За два года существования «демо-версия» получила четыре международные премии. «Урбан Сад» вошел в десятку лучших городских проектов Европы, в рамках конкурса, проводившийся немецким фондом Роберта Боша. Виталий гордится таким успехом.

Юрий Самсон встречает нас возле панельной пятиэтажки и проводит в свою квартиру, половину которой занимает звуковая аппаратура. Клавиши, звуковая панель, колонки разных габаритов, две или три гитары – в его пространстве все подчинено одной задаче: создавать музыку. В этом же доме, в подвале – что-то вроде репетиционной точки. Через несколько кварталов – гараж с музыкальной техникой и прокаченным советским байком, на котором Юра передвигается по городу. Еще через пару улиц – художественная галерея, где Юра периодически выступает. Неподалеку от нее – лучно-арбалетный тир, где он проводит фестивали «Кровь электрическая» и «BuddhaNoise», чтобы развивать в городе среду фанатов экспериментальной музыки.

«Когда-то я работал на Республиканском стадионе, и однажды мы там что-то очередное красили, а кто-то стал работать на газонокосилке, – так Юра описывает момент, когда он влюбился в то, что сейчас делает. – Она ездила часа два, и от этих звуков я буквально впал в транс. Я слушал эту газонокосилку, и это была прекрасная музыка. Один из тех моментов, когда ты удивляешься сам себе и испытываешь удовольствие от звучания городского шума».

Юрий Самсон, 46 лет

Хотите увидеть больше? Смотрите наш документальный репортаж и подписывайтесь на канал YouTube

Юрий Самсон начал заниматься музыкой два десятилетия назад с проекта «Библиотека Просперо» («сейчас заморожен», – констатирует он). Он играл в нем между работой на стройках и мебельных фабриках, где зарабатывал деньги на жизнь и на технику. Монотонная работа на шумных предприятиях позволяла погрузиться в мир звуков на сто процентов и получать столько вдохновения и музыкального материала, сколько сложно представить музыканту, для которого музыка является работой.

«Мы можем иногда выезжать на велосипедах, например, и записывать какие-то листья, деревья, бетонные конструкции, звуки в заводском цеху, – пытается объяснить Самсон то, как он живет. – Мы живем в эпоху сэмплирования, саунд-дизайна, и это дает возможность работы со звуками: ты можешь его порезать, понизить, растянуть, развернуть обратно – сделать что угодно».

В 2016 году Юра придумал литературно-музыкальный фестиваль «Кровь электрическая» (название – отсылка к одноименному роману японского писателя и нойз-музыканта Кэндзи Сиратори) и фестиваль нойза BuddhaNoise. Оба фестиваля (Юра называет их мини-фестивалями, длинными концертами, которые идут в течение одного дня) проводятся в меняющихся локациях в Новой Каховке – то в галерее, то в тире, то еще где – и по наполнению могут сравниться с тернопольским «Гамселить», запорожским Creative Jazz Fans, киевским Next Sound. В среднем на каждое такое событие, говорит Самсон, приходит 22 человека. Кажется, он знает каждого постоянного слушателя по имени: быть любителем экспериментальной музыки в Новой Каховке – приятная редкость. Всех их, говорит Юра, объединяют общие ценности. Это небольшое, но сильное сообщество, участники которого активно участвуют в общественной жизни города и защищают базовые свободы.

«Это может звучать эгоистично, но я делаю все эти события, фестивали, для того, чтобы в месте, где я живу, развивался контекст, – говорит Самсон. – Чтобы мне самому было интересно здесь жить и было с кем говорить о музыке. Самого себя как музыканта я уже давно вижу в мировом контексте и работаю с европейскими лейблами, а здесь на месте мне важно, чтобы люди могли слушать новую, интересную музыку и общаться между собой».

Кликни, чтобы перейти в сообщество

«Это может звучать эгоистично, но я делаю все эти события, фестивали, для того, чтобы в месте, где я живу, развивался контекст, – говорит Самсон. – Чтобы мне самому было интересно здесь жить и было с кем говорить о музыке. Самого себя как музыканта я уже давно вижу в мировом контексте и работаю с европейскими лейблами, а здесь на месте мне важно, чтобы люди могли слушать новую, интересную музыку и общаться между собой».

В 2016 году Юра придумал литературно-музыкальный фестиваль «Кровь электрическая» (название – отсылка к одноименному роману японского писателя и нойз-музыканта Кэндзи Сиратори) и фестиваль нойза BuddhaNoise. Оба фестиваля (Юра называет их мини-фестивалями, длинными концертами, которые идут в течение одного дня) проводятся в меняющихся локациях в Новой Каховке – то в галерее, то в тире, то еще где – и по наполнению могут сравниться с тернопольским «Гамселить», запорожским Creative Jazz Fans, киевским Next Sound. В среднем на каждое такое событие, говорит Самсон, приходит 22 человека. Кажется, он знает каждого постоянного слушателя по имени: быть любителем экспериментальной музыки в Новой Каховке – приятная редкость. Всех их, говорит Юра, объединяют общие ценности. Это небольшое, но сильное сообщество, участники которого активно участвуют в общественной жизни города и защищают базовые свободы.