28 июля на охранника мариупольской синагоги напал неизвестный с топором. Он нанес ему несколько ударов и бросил в молитвенный дом банки и пакеты с фекалиями. Полиция возбудила дело по статье «покушение на умышленное убийство из хулиганских побуждений». Подозреваемого пока не нашли, но уже стало известно его имя – Юлий Цезарь. Журналистка Забороны Алена Вишницкая поговорила с координаторкой образовательных программ синагоги Алисой Ростовцевой о том, как это событие повлияло на чувство безопасности в еврейской общине. Также она расспросила руководителя Группы мониторинга прав национальных меньшинств Вячеслава Лихачева, почему невозможно адекватно оценить уровень антисемитизма.
На синагогу в Мариуполе напали во вторник, 28 июля, после утренней молитвы. Синагога работала в штатно-карантинном режиме – открыта, но без десятков человек внутри. Тогда в помещении был охранник, раввин и трое работниц кухни, которые готовили благотворительный обед для членов общины. В синагогу зашел неизвестный мужчина, спросив у охранника, действительно ли это синагога и до скольких она работает.
«Потом он якобы ушел, но охранник увидел в окно, что из дверей так никто и не вышел, поэтому пошел посмотреть», – рассказывает Забороне координаторка образовательных программ синагоги Алиса Ростовцева. Когда охранник открыл дверь, тот же человек, держа топор обеими руками, на него набросился – задел руку и голову. Началась драка – раненому охраннику удалось вырвать оружие из рук мужчины. Уже убегая, нападающий забросил в помещение принесенные банки и пакеты с песком и калом.
Личность нападавшего удалось установить – им оказался 28-летний Цезарь Юлий-Галарьирогайлальирозр Ильич. Мужчину все еще не нашли, но его периодически фиксируют в разных населенных пунктах в разной одежде. «Это был первое нападение на нашу синагогу – и совершенно неожиданное, никто нам не угрожал, – рассказывает Алиса Ростовцева. – Очевидно, что этот человек опасен как для евреев, так и для других жителей города. Сейчас каждый член нашего сообщества не чувствует себя защищенным. Если человек допустил, что может кого-то убить, то что он может сделать дальше – неясно». Поэтому в синагоге собираются усилить меры безопасности, добавляет Ростовцева.
Просто нападение
По факту нападения на синагогу полиция начала расследование – дело возбудили по пункту 7 части 2 статьи 115 Уголовного кодекса (покушение на умышленное убийство из хулиганских побуждений). О ксенофобии там речь не идет – несмотря на то, что нападающий заранее подготовился и принес с собой тару с фекалиями, а также спросил, действительно ли место, куда он попал, является синагогой.
«Наши правоохранительные органы не любят квалифицировать преступления, учитывая мотивы ненависти в целом и к евреям в частности», – объясняет исследователь Вячеслав Лихачев. По его мнению, причина заключается в том, что процесс расследования сразу становится сложнее – правоохранители обязаны «больше возиться и доказывать, а это лишняя работа».
Преимущественно, объясняет Лихачев, акты антисемитского насилия квалифицируют как поджог, хулиганство, покушение на убийство и т.д., но без мотивов (тут мы уже писали о том, почему квалификацию с учетом мотива ненависти не применяют в случае гомофобных нападений). Это, добавляет он, влияет на эффективность расследования – преступления, квалифицированные по мотивам ненависти, контролируют на областном или национальном уровне. Кроме того, преступление на почве ненависти – общественно опасное: «Оно направлено не на конкретного человека или не из-за намерения «помахать топором», а по мотивам ненависти к евреям. Это значит, что он бросает вызов не межличностным отношениям, а социальной стабильности. Любой еврей не чувствуется в безопасности, пока есть ребята, которые бегают по городу за иудеями», – объясняет Лихачев. Следовательно, поскольку общественная опасность таких преступлений выше, большим будет и наказание, а неадекватная квалификация приводит к меньшему наказанию или его избеганию, отмечает эксперт.
Нюансы социологии
В середине февраля 2020-го Департамент стратегических расследований Национальной полиции Ивано-Франковской области направил письмо председателю еврейской общины Коломыи с просьбой предоставить список евреев, живущих в городе. Заборона подробно писала об этой истории – тогда это письмо спровоцировало международный скандал. Но действительно ли такие случаи свидетельствуют о росте антисемитских настроений?
По данным мониторинга Ассоциации еврейских организаций и общин, в 2019 году в Украине не зафиксировали ни одного антисемитского нападения. Так же пострадавших не было в предыдущие два года. Мониторинг осуществляли в течение 15 лет – и пик антисемитского насилия пришелся на 2005-й. После 2007 года он остался на «стабильно низком уровне», отмечает Вячеслав Лихачев.
«Тогда были целенаправленные атаки молодежи с преимущественно неонацистскими взглядами. Формировалась скинхед-среда, и это было связано с субкультурами», – рассказывает эксперт. Нападали преимущественно на иудеев, которых можно легко распознать на улице – одного такого избили в переходе на Бессарабке в Киеве, человек пролежал несколько недель в коме.
Количество антисемитских нападений не всегда коррелирует с настроениями общества, объясняет Вячеслав Лихачев. Но тогда возникает вопрос: как определить уровень антисемитизма в стране или его динамику?
Этот уровень измеряют с помощью социологических инструментов. В 18 странах проводят исследование ADL Global 100 Index для Антидиффамационной лиги из Нью-Йорка, и его результаты в последние годы неутешительны для Восточной Европы. Согласно выводам ADL Global 100 Index, в Украине за четыре года уровень антисемитизма возрос с 32 до 46 процентов. Это самая большая динамика в списке. Вместе с тем, результаты исследования не стоит воспринимать как показатель «обострения антисемитизма», подчеркивает Вячеслав Лихачев: «С точки зрения современной социологии, методология исследования некорректна. Там формулируют утверждения, которые у человека не возникли бы просто так. Например, «у евреев слишком много власти». Действительно, если даже президент в стране еврей, то человек со всей вероятностью ответит, что у них «слишком много власти». Но он же не утверждает, что это плохо».
Аналогичные вопросы касаются доминирования евреев в бизнесе и других сферах. По мнению эксперта, это исследование основано на стереотипах об антисемитских стереотипах, поэтому не может быть репрезентативным. В то же время другие исследования, в частности анализ Киевского международного института социологии, отмечает эксперт, свидетельствует о том, что отношение к евреям стало стремительно ухудшаться после 2014 года: «Это было состояние экстренной мобилизации общества, которое не могло продолжаться бесконечно. Социальная усталость, экономические трудности и низкий уровень жизни накапливаются – и происходит социальная фрустрация, – объясняет Лихачев. – В этом состоянии естественно быть недовольным окружением и хуже оценивать действительность».
Украинский антисемитизм продиктован закрытой традиционной структурой общества, добавляет Вячеслав Лихачев, и тем, что «другой» означает «странный и непонятный». Наряду с этим, в Украине сейчас нет таких тенденций, способствующих радикализации антисемитизма, как в Западной Европе, считает исследователь.
«Следует понимать, что социологические исследования могут свидетельствовать о толерантности, но не помогут чувствовать себя в безопасности, если на человека в кипе нападают на улицах», – добавляет Лихачев.
