Декриминализация медицинских каннабиноидов недавно казалась решенным вопросом. О ней упоминал в своей предвыборной программе президент Владимир Зеленский, а декриминализацию поддерживала бывшая руководительница МОЗ Ульяна Супрун. Более 25 тысяч украинцев подписали соответствующую петицию, десятки депутатов инициировали законопроект – он был внесен в Верховную Раду в прошлом году. Но сейчас этот вопрос стал на паузу, и неизвестно, когда власть снова к нему вернется. По просьбе Забороны исследовательница Анна Лыгина рассказывает о том, почему кампания по декриминализации протекает так медленно.
В октябре 2019 года во время пресс-марафона президента Владимира Зеленского спросили, когда в Украине декриминализируют медицинскую марихуану. Он довольно резко ответил, что этот вопрос сейчас «не ко времени», и те, кто «хотят этого, потерпят». «Вот если завтра будет меньше наркоманов, тогда и вернемся к этому», – добавил президент, тем самым показав, что почти не разбирается в сути вопроса. Ведь к наркозависимым медицинская марихуана не имеет никакого отношения.
Медканнабис – это конопля, которая не вызывает наркотического опьянения, так как практически не содержат соответствующего вещества – тетрагидроканнабинола (ТГК). Зато у нее есть другие каннабиноиды с широким спектром биологической активности. Ученые в развитых странах сейчас их исследуют, а люди с эпилепсией, онкологическими, нейродегенеративными и другими тяжелыми диагнозами получают по разрешению врача. Участникам военных конфликтов и другим людям с посттравматическим стрессовым расстройством также назначают каннабинол, и результаты положительные.
В апреле 2019 позиция тогда еще кандидата в президенты Владимира Зеленского относительно медицинского каннабиса была другой. «Я поддерживаю легалайз капелек», – утверждал он. Но сейчас Зеленский говорит, что поддержит декриминализацию медицинской марихуаны, если это действительно является «помощью для больниц». Но пока никаких изменений не происходит.
От запрета к обсуждениям
Долгое время о лечении каннабисом говорить не приходилось. Законодательство независимой Украины копировало поздний Советский Союз с его репрессивной наркополитикой (подробнее о наркополитике в Украине Заборона уже писала). Марихуану без обсуждений внесли в список «особо опасных наркотиков, оборот которых запрещен» – наравне с оружием и героином. Каннабис в 1990-х обеспечивал криминалитет непрерывным денежным потоком.
Председатель благотворительной организации «100% жизнь» Дмитрий Шерембей хорошо помнит, в каких условиях о медицинском каннабисе начали осторожно говорить. Его путь как активиста начался в нулевых – с трех потенциально смертельных диагнозов: ВИЧ, туберкулеза и гепатита. С тех пор Шерембей боролся за доступное лечение и снижение цен на медикаменты – сначала как пациент, впоследствии как правозащитник. Он рассказывает, что 20 лет назад о медицинской марихуане в Украине почти не говорили.
«Мы же из камня. У нас морфин кололи по шесть месяцев. У людей все тело исколотое, а боль все равно не исчезала», – вспоминает в разговоре с Забороной Шерембей.
Морфин – опийный анальгетик с доказанной эффективностью, легальный и строго контролируемый. Впрочем, назначают его неохотно – даже при онкозаболеваниях. Вне стационаров врачи и нынче боятся обвинений в торговле наркотиками. Препаратами последнего выбора сильные опиоиды стали также из-за побочных эффектов: тошноты, снижения аппетита, спутанности сознания и привыкания. Это серьезно сужает сферу применения морфина. Легальных анальгетиков, равных по силе опиоидам, у украинских пациентов сегодня нет.
Разговор о статусе медицинской марихуаны выходил из больниц и интернета в публичное пространство довольно медленно. Это происходило параллельно с нарастанием открытости, международного сотрудничества и курсом на евроинтеграцию. О необходимости декриминализации первыми заговорили не политики, а благотворители и активисты. «Марихуана как обезболивающее появилось в повестке дня в 2011–2012 годах. Мы [с фондом «Возрождение»] придумали кампанию «Одна минута боли», предложив чиновникам вскипятить чайник, взять стакан кипятка и минуту голой рукой его подержать. Хотели, чтобы они прочувствовали, что такое метастазы в теле человека, и представили, что это будет длиться сутки, месяц, год», – рассказывает Забороне Дмитрий Шерембей.
В 2013 году правительство приняло государственную стратегию касательно наркотиков. Центральный тезис – переход от «карательного, уголовно-правового направления антинаркотических мероприятий», типичных для постсоветских стран, к лечебно-профилактическим – по западному образцу. В 2014 году появилась Государственная служба по лекарственным средствам и контролю за наркотиками. Впрочем, реорганизация принесла скорее хаос, чем перемены к лучшему. Из-за неопределенности полномочий фармацевтическая отрасль начала коллапсировать, возникли проблемы с лицензированием и производством медикаментов. Новоучрежденный исполнительный орган оказался не готов охватить функции структур-предшественниц.
Путь к закону
В 2016 году в Украине впервые пытались решить вопрос медицинского каннабиса на законодательном уровне. Украинские депутаты и экс-глава Минздрава Олег Мусий зарегистрировали проект поправок в закон о наркотических средствах и психотропных веществах. Он прошел все инстанции, но в последний день работы парламента законопроект отозвали. «Стало очевидно, что есть системное сопротивление и есть силы, которые сопротивляются вполне простым положениям, прописанным в государственной стратегии», – говорит Забороне активист Тарас Ратушный.
В этот период нелегальность каннабиса беспокоит уже не только пациентов, но и ученых. В Институте физиологии им. А. А. Богомольца начались научные дебаты относительно перспектив его применения и исследования. Ученые обратились к Кабинету Министров с просьбой декриминализировать медицинскую марихуану, это обращение подписали академик Олег Кришталь, доцент медицинских наук Виктор Досенко и кандидат медицинских наук Дмитрий Исаев. Последний исследовал за рубежом эффективность каннабиноидов при эпилепсии.
«Тогда получились очень классные результаты, и [Исаев] захотел продолжить эксперименты уже в Украине. Попытался заказать те же реактивы и получил отказ. Почему это ученым нельзя что-то изучать? Морфин можно, а препараты конопли в списке запрещенного. Они думают, ученые будут дилерами?» – говорит Забороне профессор Досенко.
Но к законопроекту 2016 года депутаты так и не вернулись. Поэтому, рассказывает Тарас Ратушный, активисты и ученые решили пойти путем петиций.
Петиции и марши
С 2017 года дискуссия о медицинской марихуане выходит на наиболее публичный уровень за всю историю. Активисты организуют «конопляные марши свободы», на которые выходит все больше людей. В этот период возникает Украинская ассоциация медицинского каннабиса и новые пациентские и ветеранские организации: «Афина. Женщины против рака»,«Ветераны за медицинский каннабис». Именно они будут активно продвигать кампанию за декриминализацию и инициировать обсуждение.
Проблему эффективного обезболивания и научных исследований комментируют крупные медиа, чуть ли не впервые ее публично поддержали чиновники. В Минздраве в пользу применения каннабиноидов выступила исполняющая обязанности министра Ульяна Супрун.
Председатель Украинской ассоциации медицинского каннабиса, адвокат Геннадий Шабас рассказывает, что в начале 2019-го Всемирная организация здравоохранения предложила изменить статус каннабиса. «Казалось, что вот оно, наконец и наши поймут», – говорит он. Прошлый год действительно стал для пациентских организаций и активистов годом пиковых надежд. Петицию о декриминализации за несколько недель поддержало 25 тысяч украинцев. Более ста народных депутатов различных фракций согласовали законопроект о декриминализации медицинского каннабиса. Но и этот законопроект депутаты не рассмотрели.
«Все уличные акции выдвигали прежде всего вопрос декриминализации медицинского каннабиса – с 2018 года. Законопроект был зарегистрирован. Однако он совпал с инаугурацией нового президента, началом парламентского кризиса, и то, что могло стать громкой историей успеха, стало, к сожалению, ничем. Потому что с началом политического кризиса просто исчезла поддержка этого проекта, и его так и не вынесли на рассмотрение», – говорит Тарас Ратушный. Хотя должны были, поскольку такую процедуру предусматривает Конституция, когда этап петиции и регистрации пройден.
Хрестоматийное «потерпят», обращенное президентом к тяжелым пациентам, оказалось не просто плохим риторическим ходом. Кадровые изменения в Минздраве и блокировка процесса декриминализации Министерством внутренних дел стали началом длительной паузы в обновлении и гуманизации антинаркотических законов.
«Почти два года – и никаких сдвигов. Пациентов стало больше, новые научные исследования и клинические испытания появляются чуть ли не каждый день, а вот стереотипы, которыми жонглируют политики-популисты, не изменились, – возмущается Геннадий Шабас. – Я защищал [в суде] многих людей, которые используют каннабис при лечении. Это обычные люди – с семьями, друзьями, работой. Они никогда не торговали. Лекарства на основе каннабиса им помогают, а государство наказывает их за попытку облегчить боль».
Дмитрий Шерембей надеется на осень, когда снова соберется парламент и начнется активная политическая жизнь. Впрочем, похоже, что политические усилия в Украине изменили вектор надолго.
Рекомендацию ВОЗ изъять каннабис из списка особо опасных лекарственных средств сейчас обсуждают в комиссии ООН по наркотикам. Позиция украинской делегации теперь совпадает с российской: «голосовать против внесения любых изменений в сфере контроля за наркосодержащими веществами, чтобы не допустить принятия роковых решений, которые в свою очередь приведут к необратимым последствиям для международного сообщества».
