За лжесвидетельство в Украине почти не наказывают, хотя статья за это есть. Рассказываем, почему так
На прошлой неделе Заборона опубликовала собственное расследование убийства журналиста Павла Шеремета в двух частях (здесь и здесь). Наши журналисты обнаружили, что через три недели после преступления в полицию обратилась гражданка Марина Мацюк и заявила, что ее знакомый Максим Зотов – человек из ближайшего окружения беглого министра доходов и сборов Александра Клименко – признался ей в убийстве журналиста. Полиция не стала допрашивать Зотова и не пошла по этой версии, однако, по словам спикера МВД Украины Артема Шевченко, следователи допросили мужа Мацюк, и тот заявил, что она находится в давнем конфликте с Зотовым и могла сознательно его оговорить.
За дачу ложных показаний в Украине предусмотрена уголовная ответственность, но на практике таких решений единицы. Редакторка Забороны Анна Беловольченко поговорила с адвокатом и отставным полковником милиции Русланом Сушко о том, почему статья не работает, а также по каким причинам в делах чаще всего появляются ложные показания.
В Украине предусмотрена ответственность за заведомо ложные показания. Статья 384 Уголовного кодекса расценивает это как введение суда или иного уполномоченного органа в заблуждение. Человека, который сознательно дал ложные показания – например, заявил, что то или иное лицо находилось на месте преступления, а этого в действительности не было, могут посадить до двух лет. А если это дело об особо тяжком преступлении, то до пяти.
Однако наказания за лжесвидетельство есть только в теории, на практике это «мертвая» статья. Отставной полковник милиции и адвокат Руслан Сушко объясняет, что существует несколько причин, почему так происходит. Во-первых, сложно доказать, что человек умышленно дал ложные показания, а не просто запомнил произошедшее иначе, чем было на самом деле. Во-вторых, когда следователь допрашивает свидетеля, он предупреждает его об уголовной ответственности за ложные показания. Однако, говорит Руслан Сушко, в реальности показания, которые собирает следователь в ходе досудебного расследования, никому не нужны, ведь свидетеля затем будет отдельно допрашивать судья во время заседания.
«Абсолютной истиной считается приговор суда, вступивший в законную силу. И только если обстоятельства, изложенные в приговоре, будут противоречить показаниям, которые дал свидетель, можно ставить вопрос о том, что он дал ложные показания. Иначе нельзя человека привлечь к ответственности», – объясняет Сушко.
Но и с этим существуют проблемы. Ведь пока будет идти расследование, пока суд вынесет приговор, пока будут выяснять и доказывать, что показания действительно ложные, пройдут годы. «Кому интересно привлекать человека к ответственности, если это было так давно? А учитывая то, что сроки наказания не очень большие, таким просто никто не будет заниматься», – говорит адвокат.
Например, в громком деле об убийстве бизнесмена Евгения Щербаня, в котором подозревали Юлию Тимошенко, свидетель сам признался, что дал ложные показания, поэтому и понес наказание. Щербаня убили еще в 1996 году. Тогда убийство приписывали разным политикам, в том числе и тогдашнему премьер-министру Украины Павлу Лазаренко. Однако в 2012 году Генпрокуратура заявила, что к делу может быть причастна Юлия Тимошенко. Свидетели утверждали, что ничего не рассказывали о ее роли, потому что боялись за свои жизни. В материалах дела говорится, что между Тимошенко и Щербанем якобы был бизнес-конфликт из-за поставок газа. Один из свидетелей, Игорь Марьинков, сказал, что видел, как Тимошенко встречалась с предводителем бандитской группировки Евгением Кушниром в Киеве в мае 1996 года. Якобы во время этой встречи она и заказала убийство. Но затем мужчина признался, что оговорил Тимошенко, и получил за это три года условно.
В суде проще доказать ложность экспертизы. Ведь это письменный документ: специалист, который проводит экспертизу, имеет четкую инструкцию, за пределы которой не может выходить, и результаты экспертизы сами по себе являются доказательством по делу. «Вспомним дело об убийстве Шеремета, когда провели экспертизу походки. Нет такой методики, стало быть, эксперты вышли за пределы своей компетенции, и нужно ставить вопрос о том, что вывод незаконной или ложный», – говорит Сушко.
Ложные показания по делам чаще всего появляются по двум причинам. Первая – из-за свойств памяти отдельного человека. В таком случае речь идет о непредумышленно предоставленных ложных показаниях. Вторая – из-за фальсификации дела. Руслан Сушко говорит, что последнее характерно для полиции и прокуратуры.
«Сознательно могут врать в любом деле, независимо от того, мотивировано ли оно политически, либо это мелкая кража. Чаще всего лгут свидетели обвинения, являющиеся ангажированными людьми, которым за их слова дают определенные вознаграждения. Часто полиция или прокуратура заранее готовит людей, а иногда сами правоохранители выступают как свидетели», – отмечает эксперт. В качестве примера он приводит дело экс-бойцов спецроты «Торнадо», которых обвиняли в изнасиловании, пытках, похищении человека. Сушко отмечает, что в суде против них давали показания представители так называемой «ЛНР», а во время перерыва «убегали, чтобы избежать перекрестного допроса со стороны защиты». По словам Сушко, военная прокуратура привозила таких свидетелей, и они давали показания, которые невозможно было проверить. «Приехали, дали ложные показания и поехали обратно в ОРДЛО. Получается, бойцов «Торнадо» осудили, ведь не дали провести перекрестный допрос, как предусмотрено законом», – объясняет адвокат.
По мнению Руслана Сушко, суд должен допрашивать всех, кто может быть причастен к делу и может знать нужную по нему информацию, не может быть такого понятия как «неблагонадежный свидетель» (так суд назвал предпринимателя Владислава Дрегера, который упоминается в расследовании Забороны об убийстве Павла Шеремета). Руслан Сушко говорит, что в юриспруденции такого термина нет. По его словам, на стадии судебного разбирательства все показания (потерпевшего, подозреваемого, обвиняемого, свидетелей) равноценны, «нравятся они министру внутренних дел или нет». Чтобы утверждать, что этот человек не может давать показания, говорит Сушко, нужно осуществить проверку последних. Иначе это подтасовка фактов.
Также адвокат отмечает: полиция должна была проверить в деле об убийстве Шеремета свидетельства переселенки из Донецка Марины Мацюк, которая сообщила правоохранителям, что ей рассказал об убийстве ее знакомый Максим Зотов. Следователи этого не сделали, потому что им якобы сказал муж Мацюк, что у его жены был конфликт с Зотовым. «Правоохранители должны проверить ее слова, независимо от того, что сказал человек. А не сделали этого потому, что эта версия расходилась с разрабатываемой ими», – объясняет Сушко.
Ложные показания по делам встречаются также из-за несовершенной работы правоохранительной и судебной системы. «Полиция, судьи, прокуроры привыкли работать по сталинской системе, – отмечает Сушко. – Тогда цель была не разобраться в деле, а осудить человека». Сегодня количество оправдательных приговоров по уголовным делам в Украине колеблется в пределах 1 %, кроме дел о преступлениях в сфере служебной деятельности. Такой низкий процент, по мнению Сушко, свидетельствует либо о безупречной правоохранительной системе, либо о том, что она неадекватно работает.
«Если человека оправдывают, придется наказать прокурора, следователей, отменить премии, выплатить компенсацию тому, кого привлекали к ответственности, а система такого не терпит. Поэтому, когда в суд попадают дела, которые там просто не должны быть, правоохранители приводят свидетелей, дающих ложные показания, чтобы осудить подозреваемого. Оправдать человека в украинском суде практически невозможно», – говорит бывший следователь.
