19-20 июня в Константиновке Донецкой области в третий раз прошел постиндустриальный фестиваль The Most Fest. Его организовали на территории заброшенной промзоны в центре города, которую местные предпочитают обходить стороной: здания там разрушены, дороги заросли, а освещения нет. Журналистка Забороны Алена Вишницкая побывала на фестивале и узнала, каковы перспективы таких территорий, кому и зачем нужно их модернизировать, и как это может повлиять на жизнь всего города.
Город заводов
У Константиновки два берега. И, если взглянуть на карту, нет центра: вместо него река Кривой Торец, а на ее берегах заросли, деревья, пески и непонятные крупные объекты. Это промзона — и она занимает где-то треть города.
Когда-то здесь были десятки заводов. Город строили вокруг них — чтобы и с правого, и с левого берега рабочим было легко добираться. На месте крупнейших предприятий — металлургического завода, стеклозавода, завода высоковольтной аппаратуры — сейчас руины и воспоминания о прошлом города, еще несколько десятилетий назад жившего преимущественно фабриками и производствами.
Среди кустарников на здании, от которого остались только стены без окон и крыши, красной плиткой выложена надпись: «Наша цель — коммунизм».
Последние несколько десятилетий эту территорию обходят стороной, хотя это трудно: она разделяет две равноценные части города. Местные шутят, что, в принципе, это два разных населенных пункта. У каждой половины свой центр и они, как правило, не пересекаются.
«Меня в детстве очень пугала эта территория. Я слышала страшные истории о том, что здесь в реку сбрасывают трупы. Я знала, что есть заброшенная промзона посреди города — там работали мои бабушки и дедушки — но толком даже не понимала, где она. Только когда появился компьютер, я посмотрела спутниковые снимки и увидела посреди города какие-то огромные здания», — рассказывает Соня Пилипенко. Ей 18 лет и она всю жизнь прожила в Константиновке.
Ее друзья и одноклассники были из одного с ней района — он назывался Солнечный. За пределы района они обычно не выходили — разве что во дворец культуры, но он был на том же берегу.
«Об этой территории ходили легенды, и мы с подругами регулярно говорили друг другу, что никогда в жизни сюда не пойдем — нас здесь убьют или изнасилуют», — говорит Соня. Мы с ней разговариваем именно тут, на территории заброшенного стеклозавода, у ангара, где когда-то хранили продукцию «Автостекла». И Соня — одна из организаторок фестиваля — шутит о том, как иронически все сложилось, как мир отреагировал на ее страх.
Фото: Валерий Боровик
В этом году The Most Fest — это лекторий с дискуссиями, малая сцена для локальных исполнителей, кинозона, выставка и большая сцена в заброшенном ангаре. Среди хедлайнеров — alyona alyona, ТНМК, Стас Королев, Ragapop и другие группы, чьего появления руины производств точно не ожидали.
«Я очень сомневаюсь, что еще лет 5 назад кто-то вообще мог представить, что в Константиновке такое может происходить. Правда, местные не всегда нас понимают — говорят, что концерты надо проводить на сцене в ДК, а не на заброшенных заводах. И процентов 70 посетителей здесь — люди, которые приехали из других городов», — говорит Соня.
Она сейчас учится в Харькове, но хочет вернуться в Константиновку после окончания университета: «Это очень пафосно звучит, но мне кажется, что я здесь не просто так, недаром здесь родилась и провела столько времени. Я каждый день узнаю об этом городе еще больше, хотя казалось, что знаю о нем много, люблю городскую историю, понимаю людей, которые здесь живут. Но вместе с тем мне в первую очередь хотелось бы, чтобы здесь были местные, которые хотели бы что-то менять. А их очень мало».
Когда все уезжают
Наталья Сосницкая — одна из тех, из-за кого Соня и несколько других ее друзей предпочитают оставаться в Константиновке и не стремятся сбежать отсюда, как многие другие. Наталья — основательница молодежного пространства «Друзья» и соорганизаторка фестиваля. Она тоже уезжала из Константиновки, планировала остаться жить в Киеве, но вернулась — причем именно тогда, когда большинство ее друзей и родных наоборот начали уезжать.
«Был 2014 год, город оккупировали. Вся моя семья покинула Константиновку и больше никогда сюда не возвращалась», — рассказывает Наталья.
Фото: Сергей Мирошниченко
У них с мужем тогда был семейный бизнес, и чтобы его уберечь, нужно было хотя бы приехать и перенести вещи из магазинов на склады.
«Мы приехали, спрятали вещи, а потом спрятались сами. Периодически было опасно, мне угрожали — мой отец был главой Украинского культурологического союза и все знали его позицию. Через месяц город освободили, а отец пошел служить», — говорит Наталья.
Ее отец базировался неподалеку — и Наташа приняла решение тоже остаться. Говорит — казалось, что она должна быть именно здесь и сейчас. Потом папа отслужил и начал агитировать дочь ехать в Киев — мол, там можно будет заниматься семейным бизнесом, откроют склад на Выдубичах и так далее.
«Шел 2016 год — было вообще непонятно, что делать дальше. Какой-то такой период в жизни, когда вроде бы уже и можно жить в Константиновке, но не знаешь, стоит ли», — рассказывает Наталья. Тогда из-за войны из города выехало много людей, в том числе и ее знакомых, говорит Наталья. Но много и приехало — несколько тысяч переселенцев. Родители возвращаться не планировали.
Решение пришло спонтанно. В местных новостях Наталья случайно наткнулась на информацию о том, что 13-летняя Соня решила отремонтировать местный парк. Они познакомились и стало понятно, что можно что-то делать в городе, развивать его. А еще — что очень хочется говорить друг с другом, чтобы здесь больше не вырастали блок-посты.
«В то время сюда приезжали волонтеры — они были как-то так позитивно настроены, так вдохновляли. Я почувствовала, что и сама хочу что-то делать. Не хочу ехать в Киев — хочу быть здесь. С этого все и началось: мы стали проводить какие-то публичные события в парке, танцевальные мастер-классы. Соня привезла сюда волонтеров из «Строим Украину вместе», они сделали сцену и танцпол в парке. И так понемногу все начало складываться», — говорит Наталья.
Пространство
Исключительно тусовочным сообществом быть не хотелось. Хотелось чего-то серьезного и вдумчивого — места, где молодежь сможет найти своих, видеться, придумывать совместные проекты.
Через несколько месяцев идея выкристаллизовалась — и возникло свободное пространство «Друзья». «К тому времени к нам уже поподтягивалось много классной молодежи. Например, нашему нынешнему арт-директору тогда было 18. Он просто написал нам что-то вроде «слышал о вашей идее открытого пространства, давайте помогу и порисую что-то для вас».
«До этого большинство событий в городе проводили в библиотеке. Кто бы ни приезжал и что бы ни устраивал, мероприятие канонично проходило там. Как-то нас позвали туда на встречу общественных деятелей. Помню, люди начали выдвигать идеи вроде: «Вот поставить бы нам памятник Тарасу Шевченко…» Мда, ребята», — говорит Наталья.
Эту встречу инициировала команда «Кода города» — долгосрочной программы формирования креативной экономики для устойчивого развития городов.
«Большинство людей на этой встрече говорили что-то о том, как было бы хорошо вернуть завод, вот было в прошлом классно. И только у команды Натальи были совсем другие взгляды: они постоянно подчеркивали, что надо перестать тужить о потерянном прошлом и работать с тем, что есть, — рассказывает координаторка «Кода города» и директорка The Most Fest. — Тогда, в 2017 году, мы впервые побывали на промзоне. Поняли, что это вызов, но надо работать с этими территориями как-то иначе, а не лелеять тоску по совку».
Промка
Впоследствии «Код города» вместе с пространством «Друзья» в 2017 году сделали первый The Most Fest и построили в промзоне причал — место, где можно отдыхать и не бояться.
Промзона Константиновки — это неофициальная свалка города, говорит Анастасия Парафенюк. Территорию не освещают и ходить здесь ночью страшно. Чтобы добраться с одного берега реки на другой, надо пройти несколько сотен метров по тропинке в зарослях, а потом перейти полуразрушенный мост железной дороги, рельсы с которого ежегодно растягивают на металл.
Фото: Сергей Мирошниченко
«Сюда вывозят мусор, потому что это дешевле и не надо платить за свалку. Свозят, выбрасывают по краям дороги. Когда мы готовили фестиваль в третий раз, то снова вывезли 15 грузовиков с мусором».
«Мы принципиально хотели сделать что-то именно здесь, — говорит Наталья Сосницкая. — Потому что промзона — это болевая точка нашего города. Рана, которая болит. Хотелось бы, чтобы ее не было, но если ты с ней ничего не сделаешь, то она будет болеть и дальше. И поэтому как бы неприятно ни было, надо потерпеть и попытаться что-то с этим сделать. Организовав здесь тот первый фестиваль, мы спровоцировали 200 или 300 человек сюда прийти — кое-кто не решался годами».
Потом фестиваль прошел во второй раз, а в этом году — в третий раз, собрав в несколько раз больше людей и исполнителей. Это добавляет веры в то, что все не зря, говорит Наталья. Хотя она не исключает того, что тоже может устать:
«У меня нет розовых очков. Здесь 10 лет не менялась власть, а на последних выборах выиграла ОПЗЖ. Мой папа уехал отсюда и не хочет возвращаться. Сказал когда-то, что устал метать бисер перед свиньями. А сейчас периодически пишет в фейсбуке, что мне удается делать то, что не удавалось ему. Мы дважды восстанавливали причал — и дважды его разворовывали и разбирали на металлолом. Не исключаю, что однажды скажу: «Поеду жить своей жизнью, ну вас всех в жопу, хочу в город с театрами и кинотеатрами». Но пока у меня есть силы, я делаю что-то».
Большинство волонтеров на фестивале — школьники. Это те, с кем активно работает свободное пространство «Друзья» и кто приобщается к большинству их событий. Именно из-за них Наталья остается в Константиновке.
«Они другие — у них нет в головах этой фигни. Я вижу, что это народ, который не даст себя, простите, наебать. Я вижу, насколько мы важны для них и насколько важно то, что мы делаем и то, что они в этом участвуют и потом сами что-то делают. Я вижу детей, которым здесь жить дальше. И если мы можем что-то сделать для них — значит, мы берем и делаем это вместе с ними», — говорит Наталья.
И добавляет: если что-то получится сделать с территорией, это будет пример того, как можно «не жевать сопли». Мол, если удастся, то у многих будет больше оснований убедиться в том, что, наверное, не так уж все и плохо, и в Константиновке даже можно жить. Хоть здесь и нет одиннадцати кинотеатров, как раньше.
Дальше
Фестиваль в промзоне в Константиновке, отмечают организаторы, — это повод переосмыслить постиндустриальное наследие и прошлое, подумать о том, что делать с этими территориями дальше, чтобы они не были триггерными точками для города.
Фестиваль — это лишь повод начать дискуссию, главный вопрос которой состоит в том, какой должна быть эта территория. Поэтому команда планирует привлечь архитекторов и провести исследования — выйти на архитектурную идею того, что должно произойти с этими десятками гектаров заброшенной земли, разделяющей город пополам.
«Мы хотим создать новые связи между берегами, — говорит архитекторка Анастасия Пономарева. — Соединить разъединенные части — это важная стратегия для любого города, который уменьшается. Этой инфраструктурой сейчас вообще никто не занимается — но именно в таких местах нужно создавать пешеходные и велосипедные связи, а не строить какие-то новые комплексы».
Фото: Сергей Мирошниченко
Чтобы понять, как развивать эту территорию, команда планирует провести полевые исследования — выяснить, как люди ходят по ней, какими путями, какие места обходят, насколько безопасно себя чувствуют, какие проблемы видят и так далее.
«Преимущество этих бывших промышленных территорий в том, что до определенного момента всем все равно. Это значит, что там можно экспериментировать, привлекать разных людей — можно из соседних Дружковки, Славянска, Краматорска. Здесь можно проводить арт-резиденции, соединять Украину», — добавляет архитекторка.
Среди идей — приглашать на несколько недель художников, чтобы они работали с территорией в своем формате: кто-то может построить там какое-то временное сооружение, кто-то — сделать инсталляции.
«Это могут быть художники, работающие со стеклом или деревом. Например, можно построить там какую-то башню, чтобы оттуда смотреть на промку и реку. Идей много — мне кажется, фестиваль показывает, что люди будут сюда приезжать. Можно было бы сделать арт-резиденции, которые оставили бы что-то после себя. На постоянные планы вроде кинотеатра у нас ресурсов, но всегда можно что-то делать и без них», — добавляет Пономарева.
