В декабре 2019 года украинский Институт национальной памяти рекомендовал демонтировать памятник «Легендарная Тачанка» в Каховке Херсонской области. Скульптура, по мнению ведомства, подпадает под действие закона о декоммунизации. В Каховке с этим не согласились: мэр города призвал всех депутатов горсовета голосовать против демонтажа, местные жители и жительницы протестовали. Институт и Херсонская областная администрация предложили компромиссный вариант – построить на месте тачанки Музей монументальной пропаганды. В начале марта представители Института, власти и местные активисты и активистки обсуждали, как именно это может выглядеть. Редакторка Забороны Юлиана Скибицкая поехала на эту встречу – и рассказывает, почему декоммунизация вызывает споры и что с этим делать.
Ленин, Фрунзе и красные командиры
В зале заседаний на третьем этаже Каховской мэрии идет дискуссия:
— Придет время и ваш институт нацпамяти снесут! — говорит один пожилой мужчина.
— Не институт нацпамяти, а институт беспамятства! — вторит ему другой.
— Та дайте им сказать, а потом оскорбляйте! — успокаивает их глава области Юрий Гусев.
В декабре 2019 года Институт национальной памяти отправил в Каховку письмо, в котором рекомендовал демонтировать тачанку и еще один советский памятник – «Девушку в шинели». В письме говорилось, что тачанку установили «с целью героизации Красной Армии на Каховском плацдарме в ходе советско-украинской войны и становления советской власти в Украине». Этот памятник советского монументализма появился в Каховке в 1967 году. Скульптуру отлили из бронзы в Ленинграде, привезли в Каховку и собрали уже на месте. После развала Советского Союза тачанку постепенно разворовывали – отпиливали части и сдавали на металлолом. Но она все равно оставалась важной достопримечательностью Каховки.
Спустя месяц после письма мэр Андрей Дяченко рассказал об этом в своем «Фейсбуке». Он собрал внеочередную сессию местных депутатов, где они проголосовали против сноса тачанки. После тогдашний министр культуры Владимир Бородянский сказал, что тачанку не будут сносить. В качестве компромисса Институт нацпамяти и глава Херсонской области Юрий Гусев предложили создать вокруг тачанки Национальный музей монументальной пропаганды. Такой музей хотели построить еще в 2017 году в Киеве, на территории бывшего ВДНХ: планировалось, что под открытым небом соберут «памятники тоталитаризма» со всей страны. Но идея так и осталась на бумаге – в бюджете на нее не нашли денег.
Новый музей в Каховке решили строить совместно с местной громадой.
На повестке дня встречи несколько вопросов – как правильно проводить декоммунизацию, как именно должна себя вести громада и что вообще означает закон об осуждении тоталитарных режимов. Глава Института нацпамяти Антон Дробович предлагает выступить всем, кто хочет. Желающих много, они торопливо записываются и ругаются.
— Те, кто сносят памятники, даже не знают, кто такой Мичурин! — горячится пожилой мужчина в пиджаке. Присутствующие аплодируют.
Глава области Юрий Гусев пытается успокоить всех: говорит, что в Каховке построят музей, но большинство собравшихся выступает против него – считают, что нужно все оставить как есть. Через час Гусев, а вместе с ним и мэр Каховки Дяченко уходят. Их шумно ругают:
— Та никому мы не нужны! — говорит один.
— Снесет он ее! Снесет, как Фрунзе снес! — кричит другой.
— Отстаньте от тачанки! Верните Фрунзе! — перебивает третий.
— Ага, вернут они Фрунзе. Бандеру на его месте поставят! — предполагает четвертый.
Памятник Фрунзе стоял на набережной Каховки до августа прошлого года. Местные утверждают, что Дяченко «трусливо снес его ночью, пока никто не видел». Это почти правда: коммунальщики демонтировали Фрунзе в 5 утра и отправили на задний двор местного музея, где уже стоит снесенный ранее Ленин. Заместитель мэра Олег Кожемякин объяснял, что если бы Фрунзе не демонтировали, мэру грозила бы уголовная ответственность. С тех пор Дяченко в Каховке недолюбливают.
Под конец дискуссии слово берет пожилой мужчина.
— Антон, ты молодой человек, — говорит он, обращаясь к Дробовичу. — Ты при Союзе почти не жил, а это была моя родина. Я вставал утром, слушал гимн, шел на работу, учил детей. Ты, Антон, можешь сколько угодно своих памятников поставить. Но я вас всех прошу – не трогайте моего Ленина!
Собравшиеся аплодируют и расходятся.
Активисты против власти
Николай Огданец проводит в Каховке экскурсии, изучает казачество и организовывает исторические реконструкции, он один из главных активистов за сохранение тачанки. После встречи говорит, что расстроен – конструктива не получилось.
— Мы в прошлую субботу убирали возле тачанки, что, думаете кто-то из этих горлопанов пришел? — жалуется он. — Да никого не было! Людям просто хотелось прийти и показать себя, покричать. Вы их не слушайте, у нас не все такие.
Его единомышленница Владислава Базилевич – пресс-атташе мотофестиваля «Тачанка». Она говорит, что каждый год на фестиваль приезжает много байкеров и байкерок, поэтому тачанка – не просто важный символ Каховки, а еще и источников доходов. А сейчас, после того, как тачанку решили декоммунизировать, интерес к ней среди туристов и туристок вырос в несколько раз.
— Я знаю, как люди воспринимают этот монумент. Ни разу я от них не услышала: а, это красные командиры, — рассказывает она. — Люди понимают – эта страница перевернута. А монументальное искусство осталось.
Базилевич говорит, что ей было с самого начала конфликта понятно, что никто с кувалдами к «Тачанке» приезжать не собирается.
— Но если мы хотим музей, то пространство нужно устраивать таким образом, чтобы не испортить задумку авторов этого монумента, — объясняет она и добавляет, — проблема в том, что активисты и активистки не доверяют местной власти.
— [Во время собрания] ушел губернатор, ушел следом и Дяченко, — возмущается Николай Огданец. — Глава отдела культуры, первый человек, который должен быть в рабочей группе, – ушел.
План активистов и активисток такой: набросать проект музея и передать его в Киев, но при этом добиваться того, чтобы памятник взяли под охрану. По словам Огданца уже несколько раз вокруг тачанки были провокации – ему звонили и говорили, что видели несколько строительных кранов возле памятника. Огданец уверен, что так активистов и активисток проверяют – насколько быстро они среагируют.
Декоммунизация на ножах
Закон «Об осуждении коммунистического и национал-социалистического тоталитарных режимов» приняли в 2015 году. В народе его сразу прозвали законом о декоммунизации, хотя в названии упоминается и нацизм.
Декоммунизация коснулась нескольких сфер, в первую очередь – населенных пунктов, в названии которых упоминались деятели Советского Союза или любые абстрактные названия, связанные с коммунистическим режимом (например, Комсомольск). За 4 года Институт переименовал почти тысячу сел, городов и поселков. Не везде этот процесс проходил гладко. Например, в Кировограде жители и жительницы протестовали против нового названия Кропивницкий. В качестве альтернативы местные предлагали вернуть досоветское название Елисаветград, но в итоге Кировоград стал Кропивницким.
В 2019 году Институт отчитался, что с начала действия закона в Украине демонтировали 2500 памятников и памятных знаков, «пропагандирующих тоталитаризм». Речь шла не только о памятниках Ленину, которые были почти в каждом крупном населенном пункте. Под декоммунизацию попадали разные объекты, в том числе барельефы и мозаичные панно. С этим процессом тоже было много проблем. Вокруг некоторых объектов, таких как памятник Щорсу в Киеве, до сих пор ведутся споры, как с ним поступить. В других населенных пунктах местная власть игнорирует требования Института. Например, в Новгород-Северском Черниговской области на водонапорной башне до сих пор есть мозаики с Лениным и Сталиным. Институт требует их убрать, а мэр отвечает, что это невозможно – мозаики разрушатся. Но несмотря на подобные ситуации, бывший глава Института Владимир Вятрович доволен декоммунизацией. Он говорит, что она выполнена на 95% и подняла «дискуссию в обществе». Вятрович уверен, что «декоммунизация не стала навязыванием одного видения истории».
Декоммунизацию критикуют не только симпатики советского прошлого. Художники и художницы, урбанисты и урбанистки, которые изучают советский период, говорят, что из-за закона уничтожаются важные объекты культуры.
— Десятки музеев по всей Украине пострадали от декоммунизации: оригинальные экспозиции были частично или полностью спрятаны, — говорит Забороне исследователь советского модернизма Дмитрий Соловьев. — Например, в Каневе, в мемориальном музее-библиотеке писателя Аркадия Гайдара вывезли или уничтожили экспозицию.
Искусствоведка и исследовательница советского монументализма Евгения Моляр говорит, что недостаточно проговорен вопрос, насколько вообще оправдано существование такой организации, как Институт национальной памяти.
— Идеи должны рождаться в обществе и идти снизу, а не спускаться приказами, — считает она.
Евгения Моляр входит в общественную группу художников и художниц и исследователей и исследовательниц DENEDE, которая занимается переосмыслением советского искусства. Один из самых ярких примеров их деятельности – художественный музей в Кмитове, городке в Житомирской области. Музей почти полностью посвящен советскому послевоенному искусству. С 2018 года, когда DENEDE занялись развитием музея, его популярность и посещаемость выросли в несколько раз. А потом случился скандал: страницу музея в «Фейсбуке» переименовали в «Кмитовский музей советского искусства». В Житомирском областном совете заявили, что это нарушает закон о декоммунизации и «возвращает к советскому прошлому». После конфликта с инициативной группой Моляр упоминание о «советском» искусстве исчезло со страницы музея.
В январе 2020 года руководителем Института национальной памяти стал историк Антон Дробович. Это назначение художники и художницы и исследователи и исследовательницы восприняли положительно: Дробович придерживается менее радикальных методов, чем его предшественник Вятрович. В одной из своих статей (сейчас она удалена) он писал, что советское культурное наследие стоит не игнорировать, а, наоборот, сохранять, превращая в культурные объекты. Категоричность прошлого руководства Дробович сравнивал с действиями боевиков Исламского государства, которые уничтожали памятники в Пальмире.
Децентрализация в декоммунизации
Карантин, который начался в Украине в марте из-за коронавируса, поставил на паузу почти все проекты, в том числе и проект Музея монументальной пропаганды в Каховке.
— У нас было предложение создать рабочую группу совместно с местной громадой, Институтом и областной властью, — говорит Забороне специалист Института Игорь Каретников. — Но пока карантин, мы не можем ничего говорить и пока даже не знаем, когда вернемся к обсуждению этого вопроса.
Антон Дробович уверяет: вопросы декоммунизации должны решаться в первую очередь на местах, а роль института в этом процессе должна быть минимальной.
— Почти все проблемы возникли потому что местная власть проигнорировала закон, поэтому пришлось вмешиваться нам, — говорит Дробович Забороне. — Но история с тачанкой могла бы стать первым положительным примером взаимного сотрудничества между громадой и центральной властью.
— Вот в Каховке жаловались, что снесли Фрунзе, — говорит историк Игорь Каретников. — Но что мешало за четыре года хотя бы какую-то табличку поставить с осуждением тоталитарного режима?
Активисты и активистки пытаются реабилитировать тачанку своими силами. Владислава Базилевич рассказала Забороне, что сейчас занимается информационной стороной вопроса.
— После той встречи [в феврале] мы поняли, что главное – убрать идеологическую составляющую вокруг тачанки и подать ее как арт-объект, — говорит она. — Мы хотим сделать отдельный QR-код для тачанки, а к нему подвязать сайт на трех языках – русском, украинском и английском. Собираем истории людей, которые связаны с памятником, хотим делать новости о том, как живет монумент.
Этой работой активисты и активистки занимаются за свой счет, но Базилевич добавляет, что без помощи государства им все равно не обойтись. Ведь памятник нуждается в ремонте, охране и освещении, а это можно реализовать только из бюджетных денег.
