Социальный эксперимент над крестьянами. Зачем в СССР из села хотели сделать город

В 60-70-х в СССР появились экспериментально-показательные cела, инфраструктура которых больше напоминала городскую: многоэтажки, клубы, модернистская архитектура и иногда даже аэропорты. Этот проект в рамках политики укрупнения должен был показать, что села могут превращаться в города. Потому они и назывались экспериментально-показательными: в большинство из них возили делегации. В Украине таких сел около полусотни. Сейчас некоторые из них на грани исчезновения, во многих инфраструктурные объекты стоят заброшенными, а молодежь уезжает в города. Исследователь и фотограф Евгений Никифоров изучает и фотографирует такие села. Специально для Забороны журналистка Оксана Семеник расспросила его об истории этого социального эксперимента.

Как появились экспериментальные села

В послевоенный период возникла необходимость в перестройке сел. Население села ощутимо уменьшилось из-за потерь на войне, а послевоенный голод вынуждал людей искать лучшей жизни в больших городах или населенных пунктах, где была работа. По подсчетам, за период 1960-1964 гг из украинского села «убежало» почти 7 миллионов человек.

Во второй половине 50-х годов ввели новую классификацию: села стали «перспективными» и «неперспективными». «Перспективными» считались те, где проживало не менее 1000-1500 жителей. Поэтому политика укрупнения предусматривала переселение людей из хуторов в большие села или объединение нескольких сел в одно. Этот процесс часто был насильственным и вынужденным: выкорчевывались сады, обрезался маршрут транспорта, закрывались школы, клубы, библиотеки. В результате укрупнения в 1960-х из 58,5 тысячи хуторов в Украине осталось 8,4 тысячи.

Зарплата в колхозе была мизерной, поэтому труд на своей земле оставался приоритетным, что не нравилось советской власти. Экспериментально-показательные села должны были продемонстрировать, что без земли можно жить — и жить лучше. По замыслу, для этого надо было ликвидировать социально-экономические и культурно-бытовые различия между городом и деревней. В начале 1960-х был принят ряд партийно-правительственных постановлений о развитии центральных усадеб укрупненных колхозов и совхозов. Они также определяли группу «перспективных» сел, в которых должна была вестись комплексная застройка по типовым проектам.

Обычно выбирали села с высоким уровнем выращивания сельскохозяйственной продукции. Тогда глава села брал кредит на развитие от государства — потому что это не финансировалось отдельно — и должен был постепенно его выплачивать. Кредит выплачивался из денег, заработанных в колхозе или на ферме. Деньги должны были приносить и будущие предприятия, которые можно было построить на местах бывших хуторов, — небольшие производства, например, песка или бетона. На работу на этих предприятия, в колхозы или на фермы приглашали специалистов из других сел. Для них и строились многоквартирные дома, которые были обязательной частью проектов экспериментально-показательных сел.

За тридцать лет на территории республики появилось почти полсотни подобных населенных пунктов. В среднем в каждой области есть одно или два таких села. Расселение должно было завершиться к 1968 году. В число «перспективных» вошли 18 846 сел (а всего, по данным 1975 года, в Украине их была 31 077). К 1977 году проекты комплексной застройки были готовы для 15 784 из них.

На контрасте с типичным украинским селом экспериментальная архитектура действительно поражает модернистскими элементами. Однако, по словам исследователя и фотографа Евгения Никифорова, следует помнить, что экспериментально-показательные села не строились с нуля:

Обобщить архитектуру таких сел, по его словам, нельзя, ведь институты подстраивались под ландшафт уже имеющегося села, а не искусственно создавали новые. У каждого села своя, уникальная история. Например, у села Старая Котельня в Житомирской области много исторических наслоений: оно образовалось еще в четырнадцатом веке.

Показательность

В 1966-1970 годах возникло 15 таких населенных пунктов, и за последующие пять лет их количество выросло почти вдвое. Среди них и село Узловое во Львовской области, куда после политики укрупнения вошли шесть населенных пунктов — Павлов Станин, Бабичи, Нестаничи, Шийноги, Раковище. За его развитие, начавшееся в 70-х, отвечало с десяток архитекторов.

Во время застройки там появилось кафе, автобусная станция, школа, лицей, дом культуры, спортивный комплекс, здание совета, дом бытового обслуживания населения, а также четыре микрорайона. В застройке Узлового были разные варианты квартирных домов. За основной тип жилья был взят коттедж — дом с квартирами на двух уровнях, мансардный или двухэтажный, с небольшим участком при каждой квартире, где разбивался цветник. Однако, согласно исследованиям Людмилы Гнесь, несмотря на достаточные размеры комнат и квартир, жителям все равно не хватало подсобных помещений (кладовых) и хозяйственных построек (для птицы, скота), а это не сходится с психологией крестьянина-хозяина.

Евгений Никифоров считает, что это был не только архитектурный, но и социальный эксперимент: «Это похоже на социальную инженерию, когда людей ставят в определенные условия и смотрят, что будет, с целью будущей реализации этого плана в других населенных пунктах. Обычно людей, живущих в этих модернистских центрах, оставляли без земли, к которой привыкли крестьяне. Поэтому те, кто переселялся в такие новостройки, попадали в такой себе современный тип рабства: единственным шансом на выживание была работа в колхозе».

Евгений исследует экспериментальные села с 2017 года. За год до того он работал над проектом о советских мозаиках. Ища в архивах сведения о монументальном искусстве советского периода в Украине, он наткнулся на материалы об экспериментальных селах. Они сильно отличались от обычных сел: там было много монументального искусства, больших домов и магазинов, общественных пространств и многоквартирных домов. В том же году Никифоров впервые посетил экспериментальные Калиту, Кодаки (оба — в Киевской области) и Шабо (Одесская область). Во время экспедиций Никифоров снимал современную жизнь этих сел и исследовал последствия архитектурного и социального эксперимента.

За три года он посетил уже около 30 сел. В некоторых он исследовал только архитектуру: по его мнению, визуальная разведка — это то, с чего стоит начинать.

«Для себя я выделил несколько лет на то, чтобы просто визуально ознакомиться с тем, как выглядят экспериментальные села. Часто можно найти только картинки в периодике, которой 50 лет, а из половины сел фотографий в интернете нет вообще. Все, что можно прочесть о них — это пропагандистские слоганы в периодике о селе, которое меняет свой внешний вид, уравнении жизни горожан и крестьян, об инфраструктуре, не уступающей городской. Но по факту ты приезжаешь — и в половине сел в этой самой «инфраструктуре» ничего нет и разбиты стекла на центральных улицах».

Во время развития сел инфраструктура не создавалась только как показательная: в нее была заложена функция. Но в такой функциональности не было необходимости в долгосрочной перспективе: некоторые объекты — например, гостиницы — практически не использовались.

«Мне рассказывали, что туда, к примеру, могли заселяться делегации в село или съемочные группы. Но это было временным явлением. Другой пример — торгово-бытовые центры. Во многих селах они частично закрыты, потому что созданные площади избыточны для села. То же касается и домов быта», — рассказывает Евгений.

Село Кодаки, о которых Никифоров снял короткометражный фильм — пример «показательности» таких застроенных сел. Именно о Кодаках можно найти больше всего пропагандистских историй в периодике. Туда привозили глав других сел, делегации со всей Украины и даже из других стран. Но в Кодаках это было лишь «фасадом»: в магазине делегациям показывали икру, лосося, финские товары, но никто не мог их купить.

Неудавшийся эксперимент

Никифоров считает, что эксперимент с показательными селами не удался: «Запланированное вначале количество сел так и не было реализовано. Это было очень дорого и неэффективно — проект себя не оправдал. Кредиты, выдававшиеся на создание сел, не возвращались. Квартиры, которые давали молодым специалистам, тоже предоставлялись в кредит. Для меня это история, которая не сложилась».

Сейчас экспериментально-показательные села живут обычной жизнью украинского села: дома культуры пустуют из-за нехватки бюджета на отопление, молодежь уезжает в города. Но история политики укрупнения снова актуальна: села и районные центры объединяются в территориальные общины, что является продолжением политики децентрализации. Сейчас в Украине 1469 объединенных территориальных общин, состоящих из нескольких или десяти сел, объединенных вокруг большого села или поселка городского типа. Например, Бучанская ОТГ объединяется вокруг города Буча, а в ее состав входят 13 сел и поселков. Это не значит, что села в ОТГ становятся одним и имеют одну территорию. У них просто общий бюджет, которым они распоряжаются самостоятельно.

По словам Евгения, в экспериментально-показательных селах, у которых уже были предпосылки для успешного ведения сельского хозяйства, есть нормальные условия для развития.

«В следующем году я бы хотел исследовать села, где успешные коммерческие фирмы стали правопреемниками бывших колхозов. Приезжаешь в село — а там парк Ленд Крузеров, есть свой футбольный клуб и футбольное поле. Я также находил пропагандистские в определенном смысле фильмы, но уже современные. В одном, например, председатель коммерческой фирмы делает праздник в центре села, а потом у гостей берут интервью о том, какой он классный и как им нравится там жить. Очень похоже на сценарии фильмов об экспериментальных селах, где в сценарном плане была расписана поездка для зарубежной съемочной группы. Что-то вроде «13:00 — Маричка полет свеклу, Петр едет на тракторе».

Впереди осталось еще 10 сел, исследование которых может занять еще два года — 4 из них расположены на оккупированных территориях. Официально в Украине насчитывается 41 экспериментально-показательное село, но Никифоров нашел больше. Одни считаются показательными, а другие существуют только на бумаге: если смотреть на карту, это просто территория посреди Полесья.

Евгений отмечает, что не стоит обобщать все села: «Это очень разные по своему расположению, историческому бэкграунду и предпосылкам экспериментальности населенные пункты. Но если экспериментально-показательные села задумывались в определенных социально-экономических условиях в советское время и были призваны задать сельскому быту определенную форму, которая ассоциировалась с городскими практиками, то сейчас, рассматривая адаптированные под действительные потребности сельских жителей детали и обломки инфраструктуры, можно сказать, что в новых социально-экономических условиях, возникших на развалинах Советского Союза, эксперимент стал своеобразным памятником краха политико-экономической системы — памятником тому, что проект не сработал, что советская утопия и глухие идеи, не учитывающие потребности человека и общества, не способны на самостоятельное развитие».