Украинская квир-культура. Что это такое и с какими проблемами сталкиваются ее представители/ницы

В последние годы квир-культура активно развивается в Украине. Этому способствуют внимание некоторых прогрессивных институтов, грантовые международные программы и формирование небольшой, но открытой к творчеству ЛГБТК среды. Все больше деятелей и деятельниц из различных областей (современное искусство, музыка, литература) идентифицируют себя как квиры, а свое творчество относят к квир-арту. Специально для Заборони квир-писательница Вадим Яковлев пообщалась с украинскими квирами о том, что такое квир-культура и с какими проблемами ее представители/ницы сталкиваются в обществе и быту.

Квир и Украина

Квир (queer) – это зонтичный термин, что обозначает или представителей/ниц ЛГБТ в целом, или тех представителей/ниц общества, которых формально сложно отнести к ЛГБТ и чья идентичность выходит за рамки этой аббревиатуры. Квиром может быть, например, гетеросексуальный парень, который внешне выглядит не очень маскулинно и таким образом не вписывается в гетеронормативную мужскую норму.

Элементы квир-культуры (квирование) можно увидеть в украинской массовой культуре – в травестийных образах Верки Сердючки, созданных актером Андреем Данилко, или в элитарных театральных постановках Романа Виктюка. Поскольку термин «квир» вошел в обиход в стране недавно, именно поколение миллениалов активно использует его для самоидентификации и в своих культурных и художественных практиках.

«Для одного из моих проектов я расспрашивал кураторов и искусствоведов, кто работал с темой квиров из предыдущих поколений. Им не нашлось, что ответить», – рассказывает художник и фотограф Антон Шебетко.

Слово «квир» пришло в культуру из гуманитарных и гендерных исследований, которые проводят в западных странах уже не одно десятилетие. Вероятно, именно с тем, что таких исследований не было на постсоветском пространстве, и связано запоздалое возникновение у нас квир-культуры.

«Всегда был поклонником творчества Анатолия Белова и группы «Людська подоба». Могу сказать, что он первый квир-художник, на которого я наткнулся», – утверждает мультимедийный художник Богдан Мороз.

Большинство украинских квир-художников называют творчество художника и музыканта Анатолия Белова первым увиденным и услышанным примером квир-тематики в отечественной культуре.

«Центральная идея моих работ была и есть сейчас – видимость ЛГБТ+ сообщества в украинском социуме, – объясняет Белов. – Для меня это моя политическая позиция. Я начинал с более плакатной во всех смыслах практики – графических рисунков на улице, благодаря которым меня и заметили. Следующим шагом было создание квир-поп-проекта «Людська подоба» и съемки видео «Секс, лекарственное, рок-н-ролл» (2013), «Свято життя» (2015) (в сотрудничестве с Оксаной Казьминой)».

Среди других источников вдохновения украинские квиры часто перечисляют популярных звезд мировой, российской и украинской сцен – как Бритни Спирс, Аллу Пугачеву, Ирину Билык и Верку Сердючку. Обязательно вспоминают коллег по квир-цеху – Алину Клейтман, Оксану АнтиГонну, Екатерину Либкинд, Михаила Коптева, Дану Кавелину и Оксану Казьмину. Некоторые отмечают влияние советского фильма «Ивин А.», который вышел за год до распада СССР. Там есть сцена продолжительностью 10 минут, где на пляже двое мускулистых военных в белье ведут душевные и полные драматизма беседы.

«А кто ты, телка или пацан?»

Первая проблема, с которой часто сталкиваются ЛГБТК в Украине, это неприятие со стороны близких и родных. Для квир-художников/ниц, учитывая публичность их деятельности, эта проблема стоит еще острее. С другой стороны, культурная среда, в которой вращаются квир-художники, обычно дружественная к ЛГБТК.

«В Каменце-Подольском меня считали фриком и диковинным существом, поэтому относились скорее с опаской. Больше всего комментариев, кстати, было от детей на улице. Для них я была и тетя-фея, и пират, и русалка, и грибочек. Для мамы, конечно, это всегда большой стресс, поскольку ей очень хотелось видеть меня этакой женственной и в то же время высокоинтеллектуальной леди. Я иногда использую этот образ, но все равно система дает сбой», – делится воспоминаниями художница и перформер Анита Немет.

«Недавно произошел мой каминг-аут для религиозных близких. Впоследствии мне позвонил пастор протестантской церкви, членом которой я был с детства, и спросил, считаю ли я то, что публикую в сети, нормой для каждого члена церкви, и добавил, что меня отлучат публично, – все это было в форме наезда. Ему не повезло, потому что он застал меня в офисе под конец рабочего дня, и я ему сказал все, что думал, и записал видеообращение к церкви, которое приобрело популярность и заставило некоторых членов церкви писать «сочувствие» моим родителям», – повествует о сложном опыте каминг-аута художник Богдан Мороз.

Подобная ситуация произошла с небинарной персоной Kinder Limo, которая занимается музыкой и для самоидентификации местоимения они/их. Когда об их идентичности прознали в Украинском католическом университете, его руководство и преподаватели вытеснили Kinder Limo из научно-богословского учреждения, создавая для них невыносимый климат в учебе.

Квир-художники часто становятся жертвами насилия. Художница Анита Немет в этом году пережила нападение со стороны представителя граффити-сообщества Львова. Оксана АнтиГонна подверглась сексуальному насилию. Анатолия Белова на улице как-то ударил в спину гомофоб. Ян Бачинский страдал все детство от насилия в семье, а Екатерина Лисовенко находилась длительное время в абьюзивных отношениях.

«Некоторые близкие люди не принимают моей практики в искусстве, – рассказывает художница Екатерина Лисовенко. – Отец считает, что я делаю советские плакаты на ЛГБТК-тематику, а мать вообще не желает комментировать мою деятельность. Видя фотографии со мной и небинарными людьми, они говорят, что я выбрал неправильный путь в жизни и что у меня проблемы с психикой».

«В целом на вечеринках я почти не чувствую дискриминации, – отвечает художник и перформер Владислав Плисецкий, когда я спрашиваю, испытывал ли он проблемы из-за своей идентичности в быту и ближнем кругу общения. – На улице я всегда абстрагируюсь и слушаю музыку, потому что бывали случаи, когда, выйдя без наушников, приходилось слышать вопросы вроде: «А кто ты, телка или пацан?», на что я отвечал: «А кем ты хочешь, чтобы я для тебя был?». Как видите, отвечая вопросом на вопрос, даю понять человеку, что я еврей, а значит – обрезанный, что, в свою очередь, служит сигналом для мужчин».

Ультраправые, институции и попытки цензуры

«В самом начале моей художественной карьеры, когда я еще был в составе группы Р.Э.П., Людмила Березницкая пригласила нас сделать выставку в ее галерее. Только моим гейским рисункам было отказано в экспозиции из-за их откровенности и гей-тематики, но благодаря друзьям мы отстояли работы», – рассказывает Анатолий Белов.

Фотограф Антон Шебетко много раз сталкивался с похожими проблемами. Например, были попытки цензуры со стороны галериста, как это случилось с Беловым, и отказ продакшна печатать борды для выставки «Мы были здесь», посвященной участию представителей ЛГБТК в АТО.

Не обходится и без агрессии ультраправых. Художница Екатерина Лисовенко активно работает с квир-темой. Она вспоминает, как коллективную выставку «Воспитательные акты», в которой Екатерина участвовала, закрыли из-за угроз ультраправых. Выставка проходила в выставочном пространстве SKLO при университете имени Драгоманова.

«Работы отнесли в полицию, но их так и не вернули», – утверждает Катя. По иронии судьбы «Воспитательные акты» посвящались насилию ультраправых и равнодушию полиции к этой проблеме.

Трансгендерный литератор Фриц фон Кляйн (Фридрих Чернышев) замечает о проблеме с «квир-квотированием» в художественных институциях. По его мнению, сотрудники дружественных к ЛГБТК институтов не всегда глубоко исследуют этот вопрос и предоставляют площадку не самому качественному квир-искусству, чтобы просто продемонстрировать свою показную «прогрессивность».

«Есть еще, например, люди, – добавляет он, – которые определяли себя как цисгендерные или вели гетеронормативный образ жизни, и вдруг они начинают творить квир-искусство. Почему бы и нет, конечно, но раньше для них и так были доступны площадки. И складывается ситуация, когда квир-культура приобретает лицо тех, кто находится на привилегированных позициях».

Сегодня Фриц страдает от преследований со стороны ультраправых. Они нашли его адрес, телефон и персональные данные и угрожают в социальных сетях. Как им удалось найти личную информацию о Фрице, неизвестно. В Украине уже не первый год идут дискуссии о связи ультраправых группировок с силовыми структурами и политической верхушкой.

Как живется квир-соседям?

Не намного лучше ситуация, когда в России и Польше откровенно говорят о своей принадлежности к ЛГБТК и раскрывает связанные с этим темы в творчестве. Если в Украине властный официоз в основном игнорирует проблему нарушения прав и притеснений ЛГБТК-людей и нападений на них, лишь иногда неудачно пытаясь протолкнуть в законодательство гомофобные и дискриминационные законы, то в России и Польше борьба с ЛГБТК является господствующим курсом сил у власти.

«Долгое время ситуация в художественном мире была не так плоха, – рассказывает польский художник Даниэль Рихарский, открытый гей и католик. – Очевидно, были институты как, например, Национальный музей в Варшаве, в котором после смены директора стало понятно, что там больше не будет места ЛГБТ-художникам. Но это были скорее исключения, ситуация начала меняться в прошлом году, то есть в 2020-м. Я впервые почувствовал на себе цензуру. Моя большая выставка с Владиславом Хасиором, уже мертвым классиком польского искусства, который ассоциируется с левыми взглядами и сотрудничал с коммунистической властью, не состоялась – ее убрали из программы Центра польской скульптуры, институции, которая подчиняется напрямую Министерству культуры. Я перестал получать приглашения от польских институтов, но все чаще мои работы можно увидеть за границей».

Даниэль, несмотря на работу с ЛГБТК-темами и активистскую деятельность, оценивает несколько критически и польское квир-искусство, и польское ЛГБТК-движение.

«Квир-культура никогда меня особо не вдохновляла, не следил за ней, – утверждает он. – Но я знаю, что теперь многие молодые художники открыто говорят о своей сексуальности, а это нечто такое, что появилось в последние пять лет. Вообще вижу, что молодые люди хотят делать ангажированное искусство, очень модным стал активизм. Теперь все являются активистами. Меня сам активизм не так сильно интересует, я люблю думать о том, чем занимаюсь, как о духовном активизме».

Если политика консервативных сил в Польше не раз вызывала скандалы в мире и протесты внутри страны, то Россия уже давно является главным центром систематической дискриминации ЛГБТК в Европе.

«Моя привилегия проживания в Москве и общения в относительно лояльной среде позволяет действовать не в таком жестком режиме, как это описывают в фестивальных фильмах про ЛГБТ в России, – рассказывает российская квир-художница Шифра Каждан, которая тесно работает с театром. – Моя ситуация далеко не радужная, но тотальной ксенофобии я обычно не чувствую. Ксенофобская политика государства строится на точечном запугивании, но охватить все общество они не могут. Мне повезло не сталкиваться с неофашистами. Но пугают повседневные проявления расизма, гомофобии, трансфобии со стороны рядовых граждан или, еще хуже, лидеров мнений».

Шифра обращает внимание и на другую проблему, которая является актуальной и для Украины: «Жизнь противоречива, и важно всегда иметь в виду, что проявления расизма, гомофобии, трансфобии так же часто случаются и в ЛГБТК-среде, – добавляет она. – Не считаю нужным замалчивать это».

«Я трансгендерный мужчина, выглядящий как миленькая девочка»

Квир-культура освещает ту часть общества, которая является смаргинализированной и отвергнутой большинством, не представленной в доминирующей культурной и социальной модели. Но это не центральный и единственный мотив в квир-культуре. Квиры могут через собственный попранный социумом опыт и субъективный свежий взгляд поднимать те проблемы и темы, которые касаются всех. А могут и просто демонстрировать не-квирным людям, как веселиться так, как умеют только квиры.

«Мне нравится собирать истории квир-людей, делать их основой своего творчества. Важно отрефлексировать и зафиксировать опыт не только моего поколения, но и предыдущих, – считает Антон Шебетко. – Это большая ошибка, когда их опыт гомосексуальных и негетеронормативных людей интересен в целом только активистам и социологам. С помощью их историй и голосов можно проследить все тектонические сдвиги и изменения, произошедшие в самом сообществе и в гетеронормативном большинстве».

«Мне важно включать в творчество элементы доминирующей традиционной и сейчас враждебной нам культуры, – объясняет художник Ян Бачинский. – В своих фильмах я стараюсь делать это на всех уровнях – через шрифты, музыку, интерьеры, мифологические образы. Я люблю метод отражения. В одинаковой мере и в повседневности, и в искусстве. Вот я трансгендерный мужчина, выглядящий как очень миленькая девочка. Порой попадаются человечки, стремящиеся поцеловать мне ручку. Тут надо успеть сделать с ними то же самое. Попробуйте. Порой это очень весело».