Заборона продолжает рассказывать о женщинах-художницах и темах, с которыми они работают — травма, феминизм, принятие себя. Украинская художница Анна Щербина работает с живописью, графикой, видео и инсталляцией. В прошлом году она вместе с художницами Валентиной Петровой, Уляной Быченковой и Жанной Долговой работала над феминистской художественной выставкой «Пещера золотой розы». Оксана Семенник поговорила с Анной Щербиной о феминистском искусстве, самоцензуре и работах, которые строятся на личных темах.
О дискриминации
«Все начинается еще с образования, то есть ты сразу входишь в эту систему, пронизанную сексизмом», — начинает рассказ Аня. Она училась в художественном училище в Одессе, а потом в Национальной академии изобразительного искусства и архитектуры. По ее словам, в академии преподаватели, в основном мужчины, позволяют себе транслировать стереотипы и сексизм на студенчество, а иногда и харассмент: «В училище, например, был совсем ад. Там был преподаватель, который постоянно находился в интимных связях со студентками, позволял себе шлепнуть кого-то по заднице или схватить за грудь. Он сам говорил, что это, мол, такая кара господняя, «когда у тебя работает хуй в 80 лет». И дескать, это только начало, вход в образование. Художница добавляет, что в негосударственных институциях меньше сексизма.
Современные галереи более открыты к феминистскому искусству и редко транслируют сексизм или дискриминацию даже в вопросах гонорара. Но по ощущению Ани, все равно остаются свои нюансы: «Например, если ты состоишь в группе [как объединение художников] — для работы или пока учишься — ты все равно чувствуешь, что решает больше мужчина-художник, чем женщина. Грубой маскулинности нет, но может встречаться скрытое доминирование. Я знаю, что ответить профессору, который говорит, что девочка должна идти варить борщи, а что сказать своему товарищу, когда он завуалированно пытается приуменьшить твою важность?». Она также замечает, что художницы-женщины часто занимаются самоцензурой: запрещают себе говорить о серьезных темах, работать с определенными материалами или отодвигают себя на второй план.
«Проще сказать, какие темы я себе позволяю: самозапретов очень много, есть тонкие границы между самоцензурой и этическим решением. Мне до сих пор кажется, что я не смогу ответить по теме, потому что не прочитала миллион книг. Хотя моего профессионального багажа и жизненного опыта хватает. Это как синдром хорошистки — сделать так, чтобы не прицепились. Но нужно позволять себе дерзость».
Работы Щербины часто посвящены теме насилия, телесности, развалин и особенно — пейзажа руин. Например, выставка «Путевые заметки» в The Naked Room состояла из небольших акварельных пейзажей-миниатюр, сделанных на основе материалов, собранных во время поездок по Донецкой и Луганской областям. Считается, что живопись как медиум уже не актуальна для современного искусства, но Аня своими работами показывает обратное.
Все изображения — свидетельство руин, где не всегда понятно, что стало следствием войны, а что — экономическим упадком.
Одна из знаковых и наиболее известных работ художницы — скульптура «Щупальца», которая стояла на Михайловской площади в центре Киева. Черные щупальца, напоминающие полицейские дубинки, символизировали пытки, которые могут достать каждого, даже если ты буквально проходишь мимо.
Художница говорит, что ей до сих пор трудно работать с личными темами: «Конечно, не обязательно говорить, что эта работа обо мне, всегда можно завуалировать, но мне проще выйти голой на сцену, чем придать просмотру свои личные переживания». В откровенных образах Аня выходила на сцену, когда участвовала в театре провокационной моды «Орхидея» под руководством эпатажного художника Михаила Коптева. Его модели часто говорят, что участие в показах — это терапевтический опыт или принятие себя.
Из работ, которые строятся на личной истории, Аня приводит в пример вышивку «Ебала я твою бабушку». Эту вышивку, на фоне которой художница сделала свою, подарил человек, к которому она испытывала чувства. «Он подарил мне эту вышивку со словами, мол, может рамочка пригодится. Не знаю, зачем я тогда взяла ее. Потом у меня была такая злость на этого человека, я не понимала как ее сублимировать, и так получилось терапевтическое искусство».
Несколько лет назад Аня в интервью искусствоведке и исследовательнице Катерине Яковленко сказала, что стыд в ее [художницы] жизни присутствует повсеместно: «У меня есть серия открыток, которые впервые были напечатаны для петербургской квартирной выставки в галерее «Егорка». Большинство вошедших в эту серию работ сентиментально-наивного характера, но одна говорит именно о стыде. На ней изображена женщина в коленопреклоненной позе, над ее попой заносится рука. И надпись: «Господи, прости меня, шлюху». Эта работа — квинтэссенция моих отношений со стыдом».
О феминистском искусстве
Как направление феминистское искусство возникло в 1960–70-х, на волне студенческих протестов против любой дискриминации, расизма и сексизма, процветавших во всех институциях. Оно подчёркивает неравноправие в социальных и политических аспектах, которые женщины испытывают практически ежедневно. Появление украинского фем-арта можно отсчитывать с 1990-х. Например, работы Оксаны Чепелык «Хроники от Фортинбраса» по роману Оксаны Забужко. Многие знаковые работы говорят как раз о том, что художницы в Украине до сих пор чувствуют, что их ценят меньше, чем художников. Творчество женщин часто остается незамеченным и воспринимается как хобби. Например, вышивка Валентины Петровой «Труд художницы — хобби» или перформанс Алевтины Кахидзе «Суженый-ряженый, приди ко мне наряженный».
«Сложный вопрос: всегда ли я делаю феминистское искусство. Мы не в 70-х годах, и это искусство уже растворилось, как и дискриминация и маскулинность стали не такими грубыми и прямыми. Но искусство до сих пор часто воспринимается через мужской взгляд и нормализуется через него. Феминистское искусство я для себя классифицирую как такое, что ставит под вопрос или подрывает существующие иерархии и распределение власти», — говорит Анна. Так, даже в работе, которая не воспринимается как «классическое фем-искусство», тоже присутствует это высказывание — «Диспозиция властного взгляда на примере пейзажа военного времени», которую сейчас можно посмотреть в Pinchuk Art Centre. На первый взгляд — это обычный пейзаж одного из многих украинских сел. Но он нарисован не на полотне, а на стене, имитируя направление мурализма. Рисунок идет вдоль, и мы не можем охватить его одним взглядом. Мы не можем увидеть, что это не обычная сельская улица — на ней находится блокпост. Серый прифронтовой пейзаж, сборный образ сел, которые Аня посещала в 2016–2019 годах вместе с правозащитной миссией «Восток SOS».
Таким образом художница как-будто разбивает стереотипы о том, что феминистское искусство обязательно должно быть вызывающим или о женщинах: «У меня нет иллюзии, что мое творчество и искусство будет влиять на умы. Хотя то, что мы проецируем в культурное поле, все-таки расширяет нашу аудиторию, мы влияем медленно».
Может ли феминистское искусство быть созданным исключительно женщинами, а всё созданное женщинами быть фем-артом? Анна говорит, что женское искусство не всегда о феминизме, а фем-арт не требует наличия матки. «Может ли мужчина делать фем-искусство? Здесь возникает вопрос: связано ли произведение искусства с авторкой или автором, насколько это неотделимые вещи? Да, мужчина может сделать профеминистское высказывание, но работы авторов-мужчин, пользуясь гендерной оптикой, нельзя назвать феминистским произведением». Анна говорит, что сейчас появляется все больше художниц, которые позиционируют себя как феминистских.
Художниц стало больше, но мест, где можно работать с критическим искусством, не так много: «Проблема современных украинских институций еще в том, что они не все научились работать с художницами. Некоторые галереи до сих пор думают, что платить гонорары художникам за работу совсем не обязательно. Или «приманивают» эфемерной возможностью, что купят работы. Получается, ты делаешь работу для выставки за условный «супчик», которым тебя покормят».
В качестве примера проекта, который может выйти за стены галерей или расширить аудиторию современного критического искусства, Анна называет сериал «Вооружены и опасны». О нем мы писали больше в тексте об украинском искусстве, которое говорит о войне и насилии. Для сериала Аня вместе с Валентиной Петровой сделала видеоработу об организациях, где девушки-участницы «борются» с феминизмом, но не отказываются от своих прав. «Занимаюсь ли я политическим искусством? Не знаю. Феминистское искусство можно считать таковым, если оно ставит диспозицию власти и/или иерархии под вопрос. Но тогда, по Рансьеру, любое искусство нужно считать политическим, потому что оно меняет положение вещей».
