В конце января в харьковских частных медицинских клиниках для наркозависимых, где лечат методом заместительной поддерживающей терапии, прошли обыски. Правоохранители изъяли личные медицинские карты пациентов и препараты. Процесс лечения тысячи людей был приостановлен на несколько дней, хотя оно не должно прерываться вообще. Журналистка Забороны Алена Вишницкая объясняет, что произошло, и почему правозащитники требуют расследовать действия полиции.
Провокации
В конце декабря и начале января в легальные частные клиники, которые предоставляют заместительную терапию наркозависимым, начали поступать жалобі от пациентов. Они рассказывали, что у медицинских центров к ним подходили полицейские и представители нового управления по борьбе с наркопреступностью и предлагали им «сотрудничество», говорит директор медицинского центра «Альтернатива» Денис Клименко.
Постфактум в центр обратилось по меньшей мере тридцать человек, которые рассказали о том, что полиция их провоцировала, говорит Клименко.
Денис Клименко
«Полиция провоцировала пациентов. Например, наш пациент пошел в аптеку за препаратом. К нему подбегают, берут под руки и говорят: «Давай ты сейчас или добровольно выдаешь препарат, который купишь, или — достает нечто похожее на закладку в изоленте — это станет твоим, мы едем в райотдел, я закрываю тебя на 72 часа и ты пожалеешь, что с нами не сотрудничаешь. В такой ситуации наркозависимый может либо понять, что его запугивают и послать их, или сделать то, что ему говорят, потому что он болен и боится», — добавляет Клименко.
Среди других провокаций — предлагали записаться в медицинский центр не по медицинским показаниям, а чтобы получить рецепт и препарат, а потом передать их правоохранительным органам. Такие вещи были нацелены на дискриминацию пациентов и медицинских центров, считает директор «Альтернативы».
Фото: Сергей Светлицкий / УНИАН
Государство и бизнес
Заместительная поддерживающая терапия — признанный в мире метод лечения наркозависимости. Для лечения им обычно используют препараты метадон и бупренорфин. Метадон используют в мире с 1960 года, а бупренорфин — с 1976-го. В 2005 году ВОЗ включила оба препарата в перечень основных лекарственных средств, а с 2009 года всем странам рекомендовала лечить зависимых от опиоидов именно этим методом.
Метадон и бупренорфин — это синтетический и полусинтетический опиоидные препараты. Метадон принимают перорально. Он попадает в мозг, может давать минимальный эффект эйфории и предотвращает симптомы абстиненции. Бупренорфин позволяет минимизировать синдром отмены, когда человек отказывается от опиоидов. Кроме того, если его принимать регулярно, он снижает тягу к незаконным опиоидам.
Заместительная терапия нацелена, в частности, на то, чтобы уменьшить употребление запрещенных опиоидов, риски передозировки, распространение ВИЧ-инфекции и гепатитов среди людей, употребляющих инъекционные наркотики. Собственно, многие потребители инъекционных наркотиков впервые контактируют с медицинскими работниками через программы заместительной терапии, а уже потом получают доступ к другим медицинским услугам, отмечают в Центре общественного здоровья. Терапия — это длительный процесс. Некоторые пациенты нуждаются в ней годами, а кто-то — всю жизнь.
Фото: kevinkarnsfamily / Flickr
В Украине программу заместительной терапии внедряют с 2004 года, а с 2017-го ее полностью финансирует государство, говорят в Центре общественного здоровья. По их оценке, в Украине живет более 300 тысяч людей, употребляющих инъекционные наркотики, и в соответствии с международными рекомендациями программа заместительной терапии должна охватывать не менее 35% больных. Между тем в Украине она покрывает до 6% всех потребителей опиоидов.
В Украине методом заместительной терапии наркозависимых лечат как по государственной программе, так и в лицензионных медицинских центрах на коммерческой основе. В Харькове на государственной программе находятся только 500 человек из 13 тысяч наркозависимых, объясняет Наталья Карагашова, сотрудница благотворительной организации «ОНА» в Харькове.
Наталья Карагашова
«Государственная программа не охватывает в полном объеме тех людей, которые нуждаются в лечении. Поэтому есть медицинские коммерческие центры, работающие на платной основе», — говорит Карагашова.
Кроме медицинского центра «Альтернатива» в Харькове действует также частный центр «Инновация». Всего в городе работает семь отделений частных медицинских центров, предоставляющих заместительную терапию наркозависимым.
Поскольку государство не может охватить всех, с ним сотрудничает частный бизнес, добавляет президент благотворительного фонда «Парус» Константин Ключарев. Фонд сопровождает заместительную терапию во всей Харьковской области — как в государственных, так и в частных медицинских учреждениях. «Как работает государственная структура? Она заключает договор с Центром общественного здоровья, мы платим налоги, и Центр общественного здоровья платит за услуги врачам, — поясняет Ключарев. — В частных клиниках все работает несколько иначе: люди сами платят за услуги врача. То есть все законно и тут, и там. Но когда государство не может взять под крыло людей, которые в этом нуждаются, это берут на себя частные медицинские центры».
Согласно рекомендациям Министерства здравоохранения, из 13 тысяч наркозависимых на программе заместительной терапии должно стоять 35%, то есть более 4000 харьковчан. На государственной программе из них стоит только 500 человек. Еще тысяча получают лечение за свой счет именно в частных медцентрах.
«Чтобы программа была действительно эффективной, нужно на нее поставить еще около 3 тысяч человек. И желающие есть. Но поскольку государственная программа не может охватить это количество, а люди не всегда могут купить услуги, то они могут возвращаться к нелегальным, дешевым наркотикам, инфицироваться гепатитами, передозироваться и так далее», — говорит Ключарев.
Фото: Michael Longmire / Unsplash
На заместительную терапию в регионе ежегодно выделяют определенное количество мест, уточняет Денис Клименко. Если в год государство выделило 300 мест, а реальных пациентов — тысяча, то семьсот человек должны получить это лечение еще где-то.
«Они идут к нам, мы их тестируем, лечим какое-то время. Затем, если харьковский областной наркодиспансер сообщает, что у них есть бесплатные места, то мы можем переадресовать пациента к ним. За 5 лет мы так переадресовали на государственную программу 200 или 300 человек.
Обыски
После акции и ряда провокаций 27 января в семь отделений медицинских центров, оказывающих помощь наркозависимым, пришли с обысками. Основания для обыска — мол, клиники прервали договор с государственной охраной и заключили его с частной службой охраны.
«Полиция остановила работу центров, выгнала всех пациентов, которые были там на тот момент. В одном центре выломали двери, изъяли всю медицинскую документацию — в том числе медицинские карточки пациентов с врачебной тайной, препараты. Работу центра остановили практически на двое суток, и полтора суток более тысячи людей не могли получить свое лечение», — говорит Карагашова.
В некоторые отделения не допускали адвокатов, еще в одном обыскивали личные вещи сотрудников без протоколов личного досмотра, вспоминает Денис Клименко.
«Личные истории вообще должны храниться исключительно в медицинском центре, информацию оттуда должны видеть только медицинские работники. Вместо этого все видели всё во время обысков, а медицинские дела следователи листали вместе с понятыми», — объясняет Клименко.
В начале февраля по этому делу прошли суды — все в пользу медицинских центров. Большинство историй болезней и препараты отдали, а суд подтвердил, что клиники не обязаны заказывать охрану у государства.
Тогда же во всех регионах Украины провели всеукраинскую акцию «Нет абстиненции» — больше всего людей собралось в Харькове и Киеве. Тогда же от 600 человек, у которых во время обысков украли персональные данные и которые два дня имели синдром абстиненции из-за прерванного лечения, написали совместное обращение к президенту, министру МВД и омбудсмену.
Фото: Александр Кузьмин / УНИАН
А после ряда провокаций 20 января правозащитники, наркозависимые и работники центров собрались возле областного управления полиции. Они жаловались, что правоохранители давят на легальные клиники, которые предоставляют заместительную терапию.
«Мы хотели, чтобы наши правоохранительные органы знали, что такое легальный оборот наркотиков, а что — нелегальный. Нелегальный — это когда закладки. Мы акцентировали, что надо фокусироваться на реальном нелегальном обороте наркотиков, а не делать показатели на больных людях», — объясняет Константин Ключарев. На акцию сотрудникам полиции принесли уличные закладки и рецепты для наглядной иллюстрации, что именно является незаконным.
Через двое суток и после решения суда работу центров восстановили. В частности, суд постановил, что полиция превысила свои полномочия. Однако если остатки препаратов действительно отдали, то медицинская документация и карты пациентов какое-то время оставалась в полиции, добавляет Карагашова.
«Это нарушение законодательства, потому что там есть личная информация о здоровье человека. А каждый человек имеет право на конфиденциальность, имеет право говорить или не говорить кому-то о своих заболеваниях. Сейчас вообще непонятно, каким образом полиция будет использовать информацию, которую получила в центрах», — говорит Карагашова.
Последствия
Когда человек получает заместительную терапию, кроме очевидных физических последствий есть и социальные. Пациент приходит за препаратом не для кайфа, а для того, чтобы нормально и стабильно себя чувствовать — без ломки, объясняет Денис Клименко. Ему специально подбирают дозировку и следят за его состоянием. Соответственно, он не употребляет инъекционные наркотики, не передает через грязные шприцы ВИЧ-инфекцию, гепатиты и другие вирусные заболевания.
«Люди не роют землю на улицах в поисках закладки. А что происходит, когда прием препарата прерывается на день или два? Пациенту трудно держаться без жизненно необходимого препарата, у него начинается абстинентный синдром, то есть ломка. Вполне возможно, что человек вернется на улицу, будет снова там искать наркотики и передавать инфекции через шприцы. Невозможно проконтролировать, что человек будет употреблять, как вырастут риски его заболеваний, будет ли передозировка. Немедикаментозные уличные наркотики могут привести к смерти», — говорит Клименко.
Кроме того, если человек срывается и возвращается к уличным наркотикам, то в медицину он может уже не вернуться — это один из самых больших рисков, говорит директор «Альтернативы».
После обысков в медицинских центрах сотрудники заметили, что количество пациентов действительно уменьшилась. В течение следующих недель люди реже приходили за препаратами и корректировкой своего лечения.
Фото: Matthew T Rader / Unsplash
«Почему? Никому не приятно знать, что их данные могут просто так забрать. Люди с такой болезнью нечасто хотят рассказывать о своих диагнозах, — объясняет Клименко. — А здесь в медцентр, который гарантирует конфиденциальность, приходят и забирают всю твою документацию, диагноз, методы лечения — все данные. После такого возникает страх: человек будет думать, стоит ли оно того, или лучше вернуться к тому, что было раньше — к уличным наркотикам».
Константин Ключарев объясняет внезапные обыски в медцентрах и провокации попыткой дискредитировать метод заместительной терапии, а также стремлением полиции сделать свои «показатели».
«А показатели проще делать на том, кто не может себя защитить. Например, на больных людях. Зачем ловить людей на нелегальном обороте наркотиков? Может, они вообще его крышуют. А здесь просто: пришел в медцентр, где все наркозависимые. Полиция знает, где они живут. Из них можно тянуть все что угодно», — добавляет Ключарев.
Полиция не отреагировала ни на один запрос от сотрудников медцентров. Заборона направила свой запрос в харьковскую полицию. Мы опубликуем ответ, как только он появится.
