«Грузовики» и «Вагоновожатые». Как Антон Слепаков создал новый стиль в украинской музыке и стал зеркалом поколения

Фронтмена «Вагоновожатых» Антона Слепакова часто называют кумиром нескольких поколений украинских слушателей. Антон относится к этому иронично — он в целом не любит, когда на него навешивают громкие ярлыки. Хотя его вклад в развитие украинской музыки действительно весомый — начиная с группы «И друг мой грузовик» и заканчивая «Вагоновожатыми». Замглавреда Забороны Юлиана Скибицкая поговорила со Слепаковым и рассказывает его историю. 

Если ввести в ютубе «Витя Малеев в школе и дома», то первые несколько роликов будут про одноименную повесть Николая Носова, а на второй странице поиска появится видео с концерта в 1997 году в Днепропетровске. Херсонская группа «Витя Малеев в школе и дома» давала тогда свой последний концерт. На видео — типичный советский дворец культуры, часть зрителей сидит, а часть активно слэмится под сценой. Вокалиста и фронтмена Антона Слепакова не узнать, в том числе и из-за очень плохого качества видео. Он прыгает по сцене (эти прыжки останутся с ним на всех выступлениях) и поет про письмо, которое несет почтальон. 

Это был последний концерт группы «Витя Малеев в школе и дома». И только начало пути для молодого Слепакова, который очень хотел делать свою, особую музыку.

Киев

обещают, пишут, что спать не дают 
визгами пары трамвайных колес, 
скрипами и скрежетом 
каждой эпохе очевидно свое 
срезали. 
и по срезам будут судить, 
исследовать. 
думаю, хватит огород городить 
бесполезно 
и не безболезненно
Вагоновожатые: Без трамваев

Антон — киевлянин и за свое детство успел поменять несколько столичных районов. Родился на Подоле, потом переехал на Оболонь, потом — на Святошино и снова на Оболонь. Его отец работал на киевском заводе «Маяк», мать преподавала в Киевском политехническом институте. Постоянные переезды были связаны с хитрыми схемами по обмену квартирами, очень популярными в 70–80-х годах. Это называлось «разменом» — когда квартиру в центре меняли на жилплощадь с большим метражом, но в новых районах, которые только строились. 

В одном из первых мини-альбомов Слепакова «Без трамваев» есть строчка о том, что с улицы Саксаганского убрали рельсы, а этого никто не заметил. Так музыкант хотел привлечь внимание к тому, что во многих городах в 90-х — начале нулевых убрали трамвайные маршруты. 

«В моем детстве действительно было больше трамваев. Я хорошо отношусь к городскому транспорту и считаю, что это очень важная ветвь развития современного общества, — объясняет он. — Я, допустим, не сторонник автомобилей, и у меня в семье ни у кого никогда не было машины. Мне это не близко, и я не считаю, что это путь такого респектабельного, самодостаточного существования».

В Киеве Антон прожил недолго: в 16 лет он «совершил нетривиальный поступок и уехал из столицы в провинцию» — в Херсон. В этой области у него жила тетя, и, как-то проезжая город, он решил поступать в местный педагогический институт. Как говорит Антон, нужно было вылететь из уютного родительского гнезда. Педагогическое образование ему потом так и не пригодилось. 

Был конец 80-х. Страна шла к перестройке, бунтовала и готовилась к переменам. У Антона был свой собственный бунт — он носил значок с желто-голубым флагом. В то время это считалось манифестацией национализма. Кроме того, он носил длинные волосы и серьгу в ухе. 

«Я приехал в Херсон и охренел, — вспоминает Антон. — Это был не Киев, в том плане, что все гораздо консервативнее и с внешним видом там было, мягко говоря, не очень. Все время приходилось ухищряться, чтобы реально не выхватить серьезных люлей. На каждом углу стояли какие-то ребята в спортивных костюмах, определенного вида интеллекта, написанных на их лицах и лбах. Я слышал от товарищей о всяких ужасах, которые происходили в городе. Даже были мысли как-то оттуда усвистать. Понимал, что единомышленников тут будет найти крайне сложно — а я ж мечтал наконец-то заняться музыкой».

Херсон

очень непросто быть многоликим.
у вас тем не менее получилось. 
последний вопрос: «скажите на милость,
зачем вы уехали с места аварии, врезались в память и тут же растаяли?»
нам бы так хотелось убедиться воочию,
как вы решительно дали пощечину столь для вас неудобному прошлому.
Вагоновожатые: Врезалось в память

Где-то за год до отъезда в Херсон Антон пошел на концерт Sonic Youth в Киеве. Говорит, что его увлечение музыкой началось именно тогда, хотя до конца выступления он не остался — не выдержал. 

«Это был уникальный своего рода концерт, — вспоминает Антон. — В СССР такого и близко не было, жили за железным занавесом и всю информацию получали из каких-то отдаленных источников. Эта группа играла интересно, необычно и авангардно, тогда нигде подобного я не мог слышать. И я ушел [с концерта] раньше». 

В Херсоне Антон поставил себе цель — собрать музыкальную группу до конца второго курса. 

«Потихоньку я начал присматриваться, высмыкивать одного, двух, трех людей на улице. Где-то к концу первого курса я увидел афишу, где было написано, что в Херсоне, оказывается, есть рок-группы и рок-жизнь».

Херсон в 90-х почти ничем не отличался от другого такого же провинциального города. Здесь были свои банды — и серьезные, которые воротили крупным бизнесом, и обычные гопники, от которых постоянно «петлял» длинноволосый Антон. Говорит, было жарко, а он по-прежнему ходил в шапке, чтобы не заметили. Когда его группу снимали на местном ТВ, гримерам пришлось помучиться, замазывая синяки и разбитые лица. 

Но параллельно с этим Херсоном существовал еще другой, альтернативный. Антон пригласил в группу своего соседа по комнате в общежитии, а потом пришли другие ребята — басист и виолончелистка. Появилась группа «Витя Малеев в школе и дома». 

«Играли мы, конечно, что умели, — смеется Антон. — Все это было похоже на то, что сейчас бы назвали русским роком. Мы пытались сделать из этого что-то гораздо интереснее, но играли очень криво и слабо. Однако в итоге из всех наших знакомых мы были единственной группой, которая играла с виолончелью. Были периоды, когда мы с [художником и перформером Стасом] Волязловским делали концерты, где мы играли, а он рисовал под это. Вот так спроси, что вы делали: просто тусовались, иногда выступали, иногда записывались, иногда женились и разводились, кто-то покончил с собой, кто-то стал крутым и известным, кто-то спился, сторчался. В принципе, как творческая тусовка абсолютно любого города».

Херсон закончился ровно в тот момент, когда Антон понял, что группа изжила себя. Участники отыграли последний концерт и полюбовно расстались. Ребята уехали обратно в Херсон, Антон — остался в Днепропетровске. Начался этап «Грузовиков». 

Днепропетровск

удобен тем, что чувство юмора дало пробоину,
а чувство стыда отвалилось с обоями.
и что теперь будет с нами обоими,
надолго ли выпадем из обоймы?
дважды нельзя ухватить за бороду
по одному и тому же поводу,
чтобы потом вспоминало потомство —
святой человек, со всеми удобствами.
И друг мой грузовик: Удобен

На одном из концертов «Малеева» в Днепропетровске Антон познакомился с местной группой, которая играла альтернативный фанк, что-то близкое к Red Hot Chilly Peppers. Парням понравился вокал Антона и то, как он ведет себя на сцене, а они как раз искали гитариста. Но играть альтернативный фанк Антон не хотел и предложил «поэкспериментировать». Так и появилась группа «И друг мой грузовик». 

«У нас были только бас-гитара и барабан, и это нас выделяло, — рассказывает Антон. — Последний состав «Малеева» уже был где-то близко к такому звуку. Основной упор на бас-гитару, какой-то драйв. Но там я еще играл на гитаре, и это все равно был период разброда и шатания, все было сделано на коленке. Наверное, мой первый серьезный опыт — это «Грузовики». 

Группа поставила себе первую амбициозную цель — выступить на фестивале альтернативной музыки «Карьер» под Днепропетровском. Тогда подобные фестивали были единственным шансом для молодых групп пробиться на условную большую сцену. Фестиваль «Таврийские игры», который уже проводился в Украине, был слишком «звездным» — попасть туда было почти нереально.

«Об одном этом фестивале можно написать книгу, — говорит Слепаков. — В 12:00 всех музыкантов загрузили в «Икарус» и повезли на место проведения этого фестиваля, под поселок Любимовка. А эта территория оцеплена ОМОНом, и оказалось, что какого-то сверхважного и сверхпринципиального разрешения не получено, нет какой-то печати. Всех развернули, музыканты отправились в Любимовку, туда же приехала полевая кухня. Мы целый день лежали на траве, ели, пили и встречали местные свадьбы, преграждая путь молодым и гостям, исполняли какие-то хиты мировой музыки и получали за это «мзду» в виде горячительных напитков, конфет и каких-то даже мелких денег. Развлекались таким образом. Ближе к вечеру разрешение было получено». 

Антон говорит, что даже спустя 30 лет помнит этот концерт чуть ли не в мелочах. Вот он, молодой и не очень известный музыкант, едет в автобусе и думает: «Я вам всем покажу, какой я крутой». Вот его группа приезжает на место фестиваля и начинается нервотрепка — им постоянно меняют порядок выступления, ведь это молодая группа, с ними можно не церемониться. Выступать будущие «Грузовики» должны были около четырех утра  — и в это время слушателей, конечно, почти не осталось. 

«Мы чуть ли не выгрызли себе место [на сцене], — вспоминает он. — Были обозленными и заряженными. Выходим, видим полуспящую поляну людей и начинаем просто фигачить для тех, которые остались. И замечаем, как из каждой кучки, из каждого лагеря, от этих костров отделяются люди и идут на звук. Зачарованные, останавливаются, начинают слушать, и с каждой песней их становится все больше и больше. За эти годы у меня было много самых разных концертов и фестивалей, но вот это выступление — одно из величайших в моей жизни».

«Грузовики» достаточно быстро стали известными, и хоть они не собирали стадионов, у них была своя преданная аудитория. Группу одинаково любили как в Украине, так и в России. При этом Днепропетровск все же был меккой другой, более классической тяжелой музыки — хэви-металла, хард-рока. Антону это было неблизко. «Грузовики» играли более концептуальную музыку, делали упор на ритм, а не традиционный роковый мелодизм. Аккуратный бас и барабаны, минималистичный саунд и искренние тексты Слепакова. Он их даже не пел — читал под музыку, и это звучало как история. 

Харьков

человек на грани нервного срыва
подумал
и не прыгнул с обрыва.
в его голове пронеслось
все, что было,
и даже фраза «горбатого исправит могила».
он понял, что ему никто не поверит,
вспомнил, что дома не кормлены звери
и, прежде чем делать такое серьезное дело,
надо выгулять пса и окна заклеить.
Вагоновожатые: Сопереживать

«Грузовики» закончились спокойно. В 2012 году участники поняли, что наступило логическое завершение. Последние два-три года, говорит Антон, группа топталась на месте, и выжимать из этого что-то было невозможно, да и не хотелось. 

«Я думаю, мы исчерпали себя как компания людей, которым интересно быть вместе, — признается он. — Мы одно время жили вместе, тусили вместе — и подустали. В какой-то момент стало понятно, что, наверное, финал близок. И мы боялись озвучить это». 

«Грузовики» записали альбом «Годы геологов», прокатились с туром в честь своего 15-летия и нового альбома — и объявили о том, что заканчивают проект. Антон поехал в Харьков. Там «Грузовики» должны были выступать на концерте своих друзей «Оркестр Че» и были заявлены в афише как гости. 

«Я позвонил Олегу Каданову и сказал: «Олег, слушай, вот ситуация такая: «Грузовиков» уже нет, я знаю, что они есть в афишах как гости. Предлагаю вам такой вариант: я приезжаю на какое-то время раньше концерта, вы разучиваете пару наших песен, я разучиваю пару ваших, мы делаем импровизированный сет, и вы станете нашей харьковской реинкарнацией коллектива группы «Грузовик». 

В Харькове Антон встретился со своим другом из харьковской группы «Люк» Валентином Панютой. В ходе встречи оба выяснили, что давно хотели бы заниматься электронной музыкой. Валентин сказал, что у него есть пару демок, договорились, что Антон их послушает и сделает набросок. 

«Это и стало началом «Вагоновожатых». Зазор между ними и «Грузовиками» был очень маленький», — говорит он. 

Антон почти не успел погрустить из-за распада «Грузовиков». Он вернулся в Днепропетровск и увидел, что на почту действительно пришла демка Панюты. К началу 2013 года он уже записывал первый трек «Вагоновожатых».

Тем не менее «Вагоновожатые» долго раскачивались. Слепаков жил в Днепропетровске, Панюта — в Харькове, и плодотворной работы не получалось. Да и время тогда ощущалось как тягучее и застойное, вспоминает Антон. Валик сказал, что хочет переезжать в Киев. Антон тоже решил вернуться в родной город. В группу пришел барабанщик Станислав Иващенко, и в декабре 2013 года «Вагоновожатые» собрались на свою первую репетицию. 

Киев

я касета з розбірним корпусом,
дев’яносто відсотків моїх деталей потім підуть на переробку.
і що далі?
не знає ніхто.
напевно, складуть в якусь окрему коробку,
каталогізують, що дуже важливо,
реставрують років через п’ятнадцять
з якихось поважних причин.
поки ще актуально, доцільно,
врятують всю інформацію
можливо, щось зрозуміють,
що конвертувати час і спогади неможливо.
Вагоновожатые: Касета

«Вагоновожатые» — это все-таки логичное продолжение «Грузовиков», говорит Антон. Осталась начитка под музыку, манера текстов и даже звучание — просто стало более электронным. В мае 2014-го «Вагоновожатые» давали свой первый концерт. Прошел он, говорит Антон, «скомканно». 

«Только закончился Майдан, отжали Крым, только-только там начались какие-то поползновения в Донецке, Луганске и областях. А тут мы готовим свой сценический дебют, время, мягко говоря, неспокойное и не сказать, что концертное, — вспоминает он. — Это было больше похоже на открытую репетицию. Пришло куча наших знакомых, но людей было немного. Тогда в Киеве был День уличной музыки, теплые майские дни, все тусят. А тут какие-то «Вагоновожатые». Первые два месяца [после концерта] я ходил, назначал встречи разным медийным людям и говорил: «Пожалуйста, возьмите нас на этот фестиваль. Пожалуйста, возьмите нас на эту тусовку, я вам обещаю, что вы не пожалеете».

В 2015 году «Вагоновожатые» выпустили альбом «Вассервага». Две песни — «Восстание ватников» и «Хундервассер Хунта» — сделали его чуть ли не политическим манифестом. 

«Многие случайные люди зацепились за аннотацию слов «ватники» и «хунта». Возможно, не въехав и не догнав остальной едкий смысл, который заключался в песнях», — говорит Антон. 

После этого альбома многие стали воспринимать «Вагоновожатых» как «нормальных пацанов». Но своей вершиной Слепаков считает альбом «Вогнепальне» — он вышел в этом году. Он полностью на украинском — и это было важное решение русскоязычного Слепакова. Группа уже отыграла концерт с новыми песнями, и Антон говорит — на язык вообще никто не обратил внимания. «Вагоновожатые» — это не про язык. 

Антон стал большим «социально ответственным» музыкантом. Он выступал на концертах в футболках в поддержку Олега Сенцова и Саши Кольченко, когда они еще сидели в российских тюрьмах. Участвовал в кампаниях по поддержке политзаключенных. Антону такое определение не нравится, говорит, что ничего не делает — не устраивает акции, не организовывает протесты. У него есть своя гражданская позиция, но его основное дело — писать музыку. На остальное не хватает времени. 

«Сейчас для «Вагоновожатых» был бы удачный момент уйти, как это было у «Грузовиков» — как раз выпустили новый альбом, — смеется Слепаков. — Знаешь, когда мы выпустили [предыдущий альбом «Вагоновожатых»] «Референс», мы были измочалены, не могли ничего делать. Наверное, потому, что ни одной свежей идеи у нас не было. Сейчас наоборот, мы общаемся и говорим — давайте еще собираться, давайте что-то делать, давайте искать возможности проводить мозговые штурмы. Говорить о том, когда закончатся «Вагоновожатые», не хочется».