Бывшая арт-резиденция «Изоляция» в Донецке после 2014 года стала тюрьмой, где боевики так называемой «Донецкой народной республики» пытают людей. Издание «Спектр» выяснило в среде бывших узников «Изоляции», что сейчас в Киеве от их имени готовится к подаче иск в ЕСПЧ. Журналисты издания поговорили с одним из заключенных, который дал показания для иска — Заборона публикует этот материал.
История Руслана Захарова и его мамы Елены уникальна сразу с нескольких позиций. Во-первых, Елена Захарова смогла вытянуть из «Изоляции» своего единственного сына безо всякой помощи спецслужб, «Красного креста», ООН, судов так называемой «ДНР» и последующих обменов — исключительно деньгами и словами. Она готова об этом говорить, не скрывая ни своего имени, ни имен людей, которым платила деньги в структурах непризнанной республики. В отчаянии мать шла на все мыслимые и немыслимые шаги — от записи всех переговоров на диктофон до обращения к президенту России Владимиру Путину. Таким образом, вся история вымогательств и борьбы за освобождение Руслана Захарова подтверждается не только ее словами, но и конкретными материальными доказательствами.
Во-вторых, эта история показывает работу силовиков самопровозглашенной «ДНР» изнутри. «Управление по борьбе с организованной преступностью» («УБОП») местного «МВД» хорошо известно в Донецке. При пропаже людей этот «адрес» как возможный источник неприятностей пользуется среди местных адвокатов равноценной с печально известным «МГБ» славой. «УБОП» имеет свой «подвал» — неофициальное место заключения, где, по многочисленным свидетельствам, может держать задержанных месяцами — а также, как рассказывают герои этой истории, оказывается, может брать в своеобразную «аренду» для пыток камеры концлагеря «Изоляция».
Мало того: и держать, и пытать «своих» узников в неофициальном месте лишения свободы силовики умудряются тоже «неофициально», без даже условного оформления, неделями — между арестом и официальным помещением в камеру изолятора временного содержания (ИВС).
В-третьих, о нравах «Изоляции» обычно рассказывают ее бывшие узники, освобожденные по обмену. При этом последний обмен людей, сидевших в «Изоляции», произошел в декабре 2019 года, а все освобожденные узники, в свою очередь, были в концлагере не позднее 2018 года — затем их переводили в различные СИЗО, судили и помещали до обмена уже в «официальные» колонии. Руслан Захаров сидел в «Изоляции» две недели в октябре 2019 года — это значит, что он самый «свежий» свидетель повседневности этого мрачного места, оказавшийся на свободе.
Мамы — это сила!
Истории об отчаянной борьбе мам за своих попавших в тюрьму детей часто встречаются в Донецке. Мамы ищут деньги и еженедельно возят в колонии своим детям передачи, пробиваются правдами и неправдами к следователям, обмениваются информацией друг с другом, создают своеобразные сети взаимопомощи и даже, бывает, клеят на заборах листовки против предоставленных «МГБ» «нечестных адвокатов». Но при этом донецкие мамы все-таки уже знают про «красные линии», достаточно жестко очерченные местными силовиками.
В так называемой «ДНР» легендарной стала история ареста Зинаиды Николаевны Мальцевой, впоследствии освобожденной по обмену в декабре 2019 года. Сын Зинаиды Мальцевой Максим Тимофеев был арестован в октябре 2017 года как «шпион СБУ». Мать так отчаянно боролась за него, что просто откровенно утомила следствие «МГБ» и через 8 месяцев после своего ребенка тоже была арестована за все тот же «шпионаж» прямо при очередной попытке добиться свидания. Больную 72-летнюю «шпионку» при обмене передали Украине в инвалидной коляске, а вот ее сына демонстративно оставили в тюрьме «ДНР». Максим Тимофеев к декабрю 2019 года уже был осужден и по меркам «ДНР» полностью подготовлен к обмену, но до сих пор в назидание всем остальным мамам сидит в отдельном бараке для ожидающих освобождения «политических» и военнопленных в 32-й колонии в Макеевке.
Всех этих историй Елена Захарова просто не знала, поскольку банально пропустила эти стадии эволюции силовых структур и тюрем так называемой «ДНР». На лето 2014 года Елена жила и владела небольшим бизнесом в городе Константиновка Донецкой области. Константиновка, Дружковка, Краматорск и Славянск в июне были еще подконтрольны вооруженным формированиям Игоря Стрелкова.
«Еще с 2004 года у меня была торговая точка и летний бар — шатер 7 на 10 метров и два биллиардных стола, местные мужики приходили поиграть и пиво попить, — рассказывает «Спектру» Елена Захарова. — В 2014 году летом в какую-то ночь соседке моей кто-то помял забор из металлического профиля. Ну и она сразу натравила на меня «ополченцев». 10 июня приехала ко мне целая свора с чеченцами, один мне в лоб автомат наставлял, грозился: «Ты у меня сейчас во Львов поедешь!» А я ему орала, что тут родилась, жила, а их какие черти к нам привезли, не знаю — загрызлись, короче. Он взбеленился, но и я людей нашла — когда работала на стекольном заводе, был у меня в смене один афганец, Виталик Деменков, он тогда в верхушке этих «ополченцев» оказался, а сейчас уже в Россию сбежал».
О подразделении чеченцев, воевавших на стороне боевиков, «Спектр» в свое время написал первым, а Елена после конфликта с чужими вооруженными людьми ночь подумала — и 11 июня 2014 года срочно выехала подальше от войны, в Крым. Там она провела полтора года — работала и безуспешно пыталась как-то легализоваться, а потом выехала на российский север. По специальности Елена Захарова инженер-строитель, закончила Макеевский инженерно-строительный институт — применение себе нашла. Со временем получила гражданство России и прописку в Сургуте на улице Лазурной, а к 2019 году уже переехала в Москву. Ну как «в Москву» — снимала рядом с такими же беженцами из Донбасса комнату в трехкомнатной квартире в Люберцах, но из Донецка этот факт было не разглядеть.
Взрослый и вполне самостоятельный сын все это время жил своей жизнью совсем рядом с линией соприкосновения.
При аресте Руслана Захарова его анкета была довольно «опасной» как для «ДНР»: мать в Москве и вроде при деньгах, а сам он — человек без прописки в «республике», да еще и постоянно пересекающий линию соприкосновения.
В свою очередь, мать к реалиям самопровозглашенной «ДНР» тоже была не очень готова: сын все-таки все эти годы продолжал жить в основном на подконтрольной украинской власти территории, в Константиновке. Но зато в начале осени 2019-го она, как со щитом, бросалась на помощь сыну с еще редким тогда в Донецке паспортом РФ.
Бизнес на линии соприкосновения
Непризнанные республики Донбасса располагают многочисленными и разнообразными силовыми органами, но не имеют и не могут иметь толком выстроенной идеологии. Их силовики в основной своей массе — это изменившие присяге бывшие украинские правоохранители, часто даже не воевавшие. Уже седьмой год они работают в условиях постоянного режима военного положения, трижды кардинально поменявшегося правового поля в «ДНР», двух версий Минских соглашений, которые говорят о возвращении территорий нынешних самопровозглашенных республик под контроль Украины — то есть тоже обещают новый слом существующей реальности. Это создает своеобразный режим работы «здесь и сейчас»: любой может быть арестован, в том числе сегодняшний следователь или оперативный сотрудник «МГБ». Задача каждого — создать на этот случай финансовую подушку безопасности для семьи, возможного выкупа или покупки регулярных передач для себя. Никто не может быть уверен в своем благополучии завтра.
При этом самопровозглашенная «ДНР» занимает всего 1/3 территории довоенной Донецкой области, и на практике это всегда означало очень простую вещь: любой правонарушитель буквально в течение часа может легко покинуть место применения «УПК» «ДНР» через ближайшую точку переезда в непризнанную ЛНР, российский пограничный переход или КПВВ в сторону подконтрольной Украине территории. Запросов на экстрадицию преступников со стороны властей самопровозглашенных республик просто не бывает: на данный момент их признает только географически очень отдаленная от Донбасса республика Южная Осетия.
Именно поэтому на непризнанной территории существуют свои непризнанные правила. Здесь чаще верят на слово, поскольку юридическое закрепление сделок без доброй воли сторон в этих условиях все равно мало что значит. А еще здесь стараются лишний раз не обращаться к правоохранителям: это всегда слишком дорого обходится. Ощущение временности и нетвердости происходящего вокруг заставляет силовиков жить только сегодняшним днем — «зарабатывать» на всем сразу, здесь и сейчас.
Пока мама работала в Сургуте и Москве, Руслан Захаров жил в Константиновке и занимался самым рисковым и благодарным на Донбассе видом деятельности — работал «перевозом», перемещая через линию соприкосновения товары и людей. «У меня были свои «прибитые» магазины в Горловке. Я затоваривался в Константиновке, делал на машине одну ходку с продуктами и бытовой химией через Майорск, сдавал сумки в магазины и ехал обратно», — так описывает свой бизнес образца 2019 года «Спектру» Руслан Захаров.
«Перевозы» — в условиях «ДНР» очевидная группа риска. Они стабильно дают людей в обмены пленными. Они слишком часто ездят через КПВВ, общаются с военными на блокпостах, договариваются со всеми и, проявляя чудеса дипломатии, по дороге решают для своих пассажиров разнообразные проблемы военного времени. Одним словом, для «МГБ» «ДНР» «перевозы» — очевидные неблагонадежные «контактеры с Украиной», люди, которые на своих плечах и машинах везли и везут миссию поддержания непосредственных человеческих, денежных и товарных связей между подконтрольными и неподконтрольными территориями одной страны. Этих людей за неблагонадежность или «шпионаж на СБУ» регулярно арестовывают в «ДНР».
Руслан возил продукты на мамином «Шевроле Авео» и к 2019 году затеял покупку своей машины: автомобиль пора было отдавать хозяйке. В «ДНР» всегда есть варианты недорогих машин — люди продолжают уезжать и быстро распродавать имущество. Главное в случае Руслана — чтобы машина была «довоенной» украинской регистрации и на ней можно было ездить через линию соприкосновения. В Донецке уже есть много перегнанных из Турции и России подержанных и тоже недорогих машин с регистрацией только в «ДНР» — а значит, «невыездных» на подконтрольные Украине территории.
Руслан в свое время занял пять тысяч долларов знакомому, который после неоднократных напоминаний вернул этот долг автомобилем. Правда, знакомый по имени Михаил подобрал и купил ему «Тойоту Камри» с регистрацией в «ДНР». Руслан Захаров решил этот вопрос по-донецки: совершил обмен уже своей «Камри» на «Шкоду» с украинской регистрацией. Сделки были чистыми, у всех остались телефоны друг друга. Но со временем вдруг выяснилось, что Михаил исчез в России, не расплатившись с хозяином японского автомобиля. Тот обратился к знакомым правоохранителям, «Тойоту» отобрали у бывшего владельца «Шкоды», посредник исчез, но вот на «перевозчика» можно было поохотиться…
Со временем стало ясно, что Руслан Захаров в этом возникшем банальном деле официально фигурировал как свидетель. Но это все выяснилось потом, а пока 11 сентября 2019 года его вдруг после очередного пересечения линии соприкосновения на еще мамином автомобиле задержали оперативники Кировского районного управления полиции «ДНР». Уже в машине парня начали бить и запугивать длинным сроком, и тут же дали позвонить маме в Москву — попросить денег на выкуп. В качестве жителя украинской Константиновки, «перевоза» с «денежной» мамой в Москве Руслан был идеальной и беззащитной в условиях «ДНР» добычей для силовиков.
В архиве семьи есть бумага о том, что райотдел к свидетелю Руслану Захарову никаких претензий не имеет, он не в статусе подозреваемого. «Но эта бумага почему-то пришла с датой, когда меня на себя забрал «УБОП» и стало понятно, что мелким щучкам из полиции бесполезно что-то ловить. «УБОП» с «МГБ» там вместе — хозяева!» — с улыбкой говорит «Спектру» Руслан.
Так в жизни Елены Захаровой в первый раз объявились правоохранительные органы так называемой «ДНР».
«На него будут вешать всех собак»
История поначалу была простой, как пять копеек: сын позвонил маме в Москву и попросил помощи. Мать быстро прилетела в Ростов-на-Дону, оттуда приехала в Донецк, начала искать «потерпевшего» в деле сына и тут же обнаружила, что те, кто его взял, не горят желанием ни с кем встречаться. «Мне дали понять, что тут уже не идет речь о компенсации: уже есть «доли» следователя, оперативников, которые захватывали сына, и так просто все не разрешится. Я начала искать того, кто может выпустить моего сына из тюрьмы», — рассказывает Елена Захарова.
Поиск был простым: двоюродный брат Елены имел дачу в микрорайоне «Текстильщик» в «финском» доме на двух хозяев с соседями — родителями одного из старших следователей «УБОП» Рината Гайнутдинова, человека с персональной страницей на украинском сайте «Миротворец». «До войны он работал в областной прокураторе, а сейчас в «УБОП» — у него руки по локоть в крови, воевал, важный человек в «ДНР», — коротко охарактеризовала этого влиятельного человека Захарова. К нему за помощью и обратились. Он как раз был хищником гораздо крупнее полицейских из обычного райотдела.
«Я поговорила с ним и он мне на первой же встрече сказал: «На него сейчас начнут вешать всех собак. Его освобождение будет стоить 5 000 долларов!» Короче, я заплатила эти пять тысяч и его освободили в тот же день, 17 сентября. Дальше через того же Рината мы договариваемся о снятии «маячков» на КПВВ — мы с братом встречаемся с ним и он говорит: «Без вопросов! Пусть выезжает». И мы платим еще 300 долларов начальнику КПВВ на Майорске. Мой сын едет на следующий день и его там на Майорске берут и снова арестовывают, завозят в «УВД» и там пальцами показывают: еще 3 тысячи долларов!» — рассказывает о прайсах в так называемой «ДНР» мать Руслана.
«Я звоню этому Ринату Гайнутдинову и говорю, что за те деньги, что я заплатила, ребенка на руках должны были вынести! Отпустите его отсюда, что вы его как волка на охоте гоняете!» — горячится, вспоминая те дни, Елена Захарова.
Выпустить человека из «ДНР» всегда что-нибудь да стоит: историй освобождений и нелегальных проходов через линию соприкосновения множество. Но Елена Захарова в эту коллекцию «Спектра» добавила еще два варианта: через знакомых в танковом полку им предложили вывезти парня за линию опорных пунктов на танке и оставить там перед украинскими минными полями «практически бесплатно», а еще — безо всяких гарантий безопасности за 5 000 долларов просто провести через боевые порядки в районе Горловки. Чувствуется, что активную «мать из Москвы» воспринимали как платежеспособного по местным меркам «клиента».
Это было неправдой: мать истратила все сбережения. Для следующего «транша» она должна была ехать в Россию и брать кредит в банке в Таганроге. Деньги собирали также друзья Руслана в Константиновке, помогали обе его бабушки.
28 сентября Елена Захарова поехала дальше работать в Москву, а 30-го ей позвонил сын и сообщил, что отдал деньги в «УБОП» и должен выехать в ближайшие дни. «Я вообще никому ничего не был должен, но отдал требуемые семь с лишним тысяч долларов этому Ринату и еще сверху предложил, чтобы меня гарантированно на КПВВ не трогали», — уже сейчас рассказывает «Спектру» Руслан.
Он отдал 7 100 долларов, утром 1 октября выехал на машине матери на блокпост «Александровка»… И бесследно исчез.
«В нашей камере было 18 человек…»
«… Я увидел, как с КПП в мою сторону стремительно двигаются три вооруженных человека в военной форме. Сначала я ничего не заподозрил, но они прошли всю очередь, подошли именно к моей машине и, открыв водительскую дверь, грубо, силой вытащили меня из машины. Без разъяснения каких-либо причин, прижав к машине, надели на меня наручники. На мой вопрос, что случилось, эти люди ничего не пояснили, заломили мне руки за спиной и повели в модуль КПП. Правую руку мне вывихнули, она сильно болела».
Из показаний Руслана Захарова для иска в ЕСПЧ
Руслана Захарова ждали. Его прицельно взяла группа из спецподразделения — так называемой разведки УБОП «ДНР». Его вывезли с КПВВ, по дороге завезли и первый раз били в каком-то подвале, а потом доставили в концлагерь «Изоляция». Концлагерь до сих пор считался неофициальной тюрьмой «МГБ» «ДНР». Публичная история Руслана Захарова вдруг высветила, что этим местом для неофициального заключения и пыток, оказывается, пользуются и структуры «МВД».
«В «Изоляции», как я понимаю, я не первый такой пассажир из «УБОПа» был, с кого они деньги выкачивали, — рассказывает «Спектру» Руслан Захаров. — Я таких и в «Изоляции» встречал — в нашей камере 18 человек было. Нас держали на первом этаже, на пытки водили в подвал в «шапках»: у кого мешок на голове, у кого пакет всегда был — кому что досталось. А камера где-то 7 на 5 метров, почти квадратная, сваренные кровати двумя плотными блоками стояли, двухъярусные. Со мной в камере еще один «перевозчик» был, он три недели уже сидел, но при мне его забрали — дали листок бумаги и сказали написать, что «претензий не имеет и физическую силу к нему не применяли». Он, естественно, в страхе все это написал и его увели — может, и отпустили? Остальные все были кто с Донецка, кто с Артемовска, кто с Мариуполя — какой-то Степан там был 5 месяцев, дочка заключенного Черкаса Марина уже сейчас мне рассказала, что его потом обменяли. А ее папу сейчас перевели в официальную тюрьму — он тоже в той камере со мной сидел».
В своей камере концлагеря «Изоляция» Руслан Захаров провел ровно две недели с 1 по 14 октября 2019 года.
«Со мной в камере находились 18 человек. Я не успел со всеми познакомиться, да и ребята неразговорчивые были, боялись о чем-то говорить, т.к. в камере было видеонаблюдение и, похоже, с прослушкой. Каждый был со своими мыслями. А после допросов некоторые просто смотрели в одну точку. Один был в украинской форме — Стас, примерно 35−38 лет из г. Сумы, в плену находится 2 года (был за старшего в камере). … Владимир Черкас, позывной это или фамилия — не знаю, ему 59 лет, он с г. Марьинки Донецкой области, в плену 1 год. Руслан, 35−38 лет, перевозчик, ехал из г. Мариуполь, на левой руке нет указательного пальца, на груди татуировка, в плену 5 месяцев. Андрей Перепелица, г. Донецк, 28−30 лет — при мне увели из камеры, дальнейшей его судьбы не знаю. Роман, 40 лет, г. Донецк (у него отобрали автомобиль «Ауди-А8»), в плену 5 месяцев. Олег Сизоненко, 40 лет, г. Донецк, через неделю как привезли меня, его куда-то увезли. Из г. Артемовск (сейчас Бахмут) мужчина лет 60, его все звали «Нэмо», худощавый, седой с седыми усами. Еще человек был — его звали «Баден-Баден», 55−60 лет, находился там 6 месяцев и все говорили, что он скоро поедет в СИЗО. И сотрудник «МГБ» «ДНР» Алексей «Лексус», дончанин, лет 35−37. Его свои же на подвал отправили за разглашение государственной тайны, находится там уже год. Также еще несколько человек — имен не знаю, в плену от 3-х месяцев до года. Всех, кроме меня (т.к. меня только приняли), уводили почти на целый день разгружать военные машины. В камере стояли двухъярусные железные кровати, приваренные к полу, матрац, подушка и одеяло, телевизор и радио, туалет и умывальник в углу камеры. Камер было несколько. В соседней камере держали женщин. Женщин насиловали — их даже и на 5 минут не выводили, ночью были крики и просьбы не трогать, мы с мужиками от криков просыпались».
Из показаний Руслана Захарова для иска в ЕСПЧ
«В моей смерти прошу винить…»
«Мы ждали до позднего вечера первого октября, а второго мне позвонил брат и закатил истерику — они там в Донецке все страшно перепуганы, — рассказывает Елена Захарова. — По его словам, Руслана арестовала разведка «УБОП» за то, что он на своей машине возил диверсионные группы. Он кричал, что к нему на дачу могут прийти с обыском, что, может, Руслан что-то у него в огороде закопал — была, одним словом, страшная истерика. Караул просто! Ринат Гайнутдинов ему сказал про диверсионные группы и просил передать мне, чтобы я не ехала из Москвы обратно в Донецк, иначе и меня арестуют. А Руслана будут потом обменивать как военнопленного».
Несмотря на крайний испуг, двоюродный брат сообщил Елене очень важную информацию: он нашел ее машину. Та просто стояла на служебной парковке здания «УБОП» «МВД» «ДНР» перед стадионом «Металлург».
«Шевроле Авео» со спущенным колесом — автомобиль Елены Захаровой на служебной стоянке «УБОП» «МВД» «ДНР». Фото из личного архива Елены Захаровой
«Руслан где-то на подвале, а машину твою конфисковали!» — кричал мне брат, а я просто не понимала: как это так — «конфисковали»?» — вспоминает Захарова.
Елена рассказывает, что она в стрессовых ситуациях может быть беспомощной, но недолго. За две недели Захарова в быстром темпе прошла путь всех родственников заключенных. Она не знала, кто и где держит ее сына в неволе, но создала этим временно неизвестным для нее людям максимально возможную кучу неприятностей.
Уже 4 октября она дозвонилась из Москвы в колл-центр СБУ, официально обратилась в миссии ООН, Международного Красного Креста и ОБСЕ, организовала на украинской территории подачу заявления о пропаже человека в органы МВД Украины, добилась официального ответа от «МГБ» «ДНР» о том, что человека с фамилией Захаров у них нет. Во все международные миссии она обращалась лично уже в Донецке, куда доехала 7 октября. Арест Руслана никто не подтверждал в принципе: официально сын пропал бесследно.
В одной из международных миссий в Донецке яростная мать с российским паспортом вдруг получила неожиданную помощь — человек из охраны с удостоверением «МГБ» вызвался ей помочь, бесплатно помочь. «Он мне сказал: «Сейчас подъедет мой друг и мы попробуем что-то сделать». Этот человек тоже воевал, но он был идейным, с совестью», — рассказывает «Спектру» Елена.
Классическая российская поговорка — «Жадность фраера сгубила» — полностью применима к нашему случаю. Руслан Захаров исчез на КПВВ, находился в неофициальном концлагере, его арест отрицали все правоохранительные органы самопровозглашенной «ДНР». Но скромная машина Елены Захаровой на простой (не штрафной) служебной стоянке для личных автомобилей сотрудников «УБОП» «ДНР» четко указывала на виновника исчезновения.
Елена с российским паспортом и с максимально громким скандалом подала официальное заявление о пропаже сына и краже автомобиля в Ленинский райотдел «МВД» (он территориально отвечает за площадку возле «УБОП»), о машине был составлен протокол, она была там сфотографирована. «УБОП» в «ДНР» — это отдельное царство, они подчиняются только министру Дикому и враждуют с «МГБ», — рассказывала Елена о подоплеке помощи ей оперативников из конкурирующей местной спецслужбы.
За пару суток мать съездила через Россию и к украинским правоохранителям в Бахмут, где добилась быстрого восстановления всех документов на свою машину. Из России с ростовского номера по открытой связи она дозвонилась до Рината Гайнутдинова на номер оператора «ДНР» «Феникс».
«Я кричала ему: «Где мой сын? За что я тебе заплатила 12,5 тысяч долларов? Чтобы мой сын на подвале в «УБОПе» оказался?!» У него был испуганный голос и он, все это прослушав, бросил трубку. Я писала все разговоры — он это знал — и тут же набрала его отца. Я разговаривала с его отцом и громко называла все сумы, за которые моего сына сейчас делали калекой, убивали неизвестно где. Я кричала: «Я не остановлюсь, я Путину напишу! В ФСБ обращусь, я всех вас уничтожу за сына!»
Разговор со старым татарином Шамилем, отцом Рината Гайнутдинова (его запись есть в распоряжении редакции), состоялся 13 октября 2019 года. А на следующий день, 14 октября, Руслана Захарова вывезли из «Изоляции» и отправили в обычный казенный официальный ИВС (изолятор временного содержания) — место, где его уже, как минимум, не пытали.
Елена Захарова с сыном уже после освобождения и бегства в Россию. Фото из личного архива
К тому времени Захарова действительно написала заявления со всеми именами и суммами на имя президента России Владимира Путина, министра иностранных дел Сергея Лаврова, директора ФСБ России Александра Бортникова, председателя Следственного комитета России Александра Бастрыкина… «В случае, если со мной что-то случится (арест, убийство или несчастный случай), прошу Вас ответственными считать Главу «ДНР» Пушилина Д.В., Министра «МВД» «ДНР» Дикого А.А., начальника «УБОП» «МВД» «ДНР» Шептуру А.В., следователя «УБОП» «МВД» «ДНР» Гайнутдинова Рината», — так звучала одна из финальных фраз заявления.
Из Администрации президента России мать впоследствии получила ответ о том, что ее вопрос находится в компетенции Министерства иностранных дел РФ.
А что Ринат? «Мне передали от него, что с меня еще 7 000 долларов ждут, чтобы я могла получить сына живым», — рассказывает мать. Что делать с ее сыном, решали до последнего дня его нового официального административного ареста в 30 суток.
Освободили сына 13 ноября. Через пару дней безвылазного сидения в квартире мать с Русланом в сопровождении друзей покинули Донецк в сторону России.
«Когда Руслана в день освобождения с «УБОП» увезли в райотдел, следователь написал в сопроводительной бумаге, что мой сын провел 14 дней с другом в неизвестном месте с выключенным телефоном — мне дали понять, что такая версия лучшая для всех. Мне сказали, что у министра Дикого родственник в ФСБ работает и я слишком уж соли им насыпала под хвост — надо беречься!»
В Люберцах Елена снимала трехкомнатную квартиру в складчину с земляками из города Торецк Донецкой области и парнем из Крыма. По счастливой случайности, когда искать Захаровых пришел участковый в сопровождении двух людей в штатском, тех не оказалось дома. «Гостей» принимали земляки-соседи. Уже натренированные донельзя мать и сын на нанятом микроавтобусе сразу же выехали в Беларусь, а из Минска — ближайшим самолетом прочь из страны.
Руслан Захаров сейчас работает в Харькове и общается с юристами — он самый «свежий» узник «Изоляции» на подконтрольной Украине территории. Елена Захарова прячется в Европе: после такой безрассудной драки за сына к ней вернулся страх за себя.
При поддержке Медиасети
