Книги о традиции, порядках и индивидуальности. Рекомендации Забороны

Традиции формируют привычные правила, призванные сохранять определенный статус-кво в обществе. Однако могут ли традиции быть разрушительными, а правила игры — угрожающими? Специально для Забороны критикиня Мария Блиндюк ежемесячно раскрывает чувствительные темы через книги. В этой подборке — литература, осмысляющая традиции и порядки.

Традиция

Турция исторически объединила в себе многообразие культур, часто противоположных и даже враждебных друг к другу. Кроме уже присутствующих религиозных противоречий между мусульманами и христианами в стране активно насаждается идея Ататюрка, первого президента: «Счастлив тот, кто может назвать себя турком». Следовательно, те, кто живут в Турции, но называют себя курдами, армянами, греками, крымскими татарами или беженцами из Сирии, чувствуют себя по меньшей мере подавлено.

Украинская журналистка Светлана Ославская в 2015-2019 годах путешествовала и исследовала истории Ближнего Востока — и те, которые помнят поколения с прошлых веков, и современные. Репортерка общалась с местными феминистками, сирийцами, «террористами» и христианами, чтобы собрать как можно более полный спектр обычаев и взглядов. Соединив в книге последние репортажи о Турции, авторка показывает ландшафт, где сохранились многовековые традиции, которые сегодня пытаются изменить и адаптировать по крайней мере к банальным правам человека.

Индийская писательница Арундати Рой в свое время получила за этот роман Букеровскую премию, рассказав о двух близнецах на юге Индии, которые навсегда связаны душой и переживают ссоры и страхи, держась за руки. Однажды их мать влюбится в человека из низшей касты и запустит необратимый механизм катастрофы, который будет разрывать связи и уничтожать тихие секреты. Арундати Рой болезненно и безжалостно показывает: пока одни традиции удерживают ценное, другие его разрушают.

Хотя текст написан еще в 1997 году, его темы — кастовость и религиозный снобизм маленькой общины — актуальны и для современной Индии. Об этом авторка пишет 20 лет спустя в своем втором романе — «Министерство предельного счастья». Это более публицистическая и разъяренная проза, в которой совсем нет места магии боли «Бога Мелочей».

Боснийский и хорватский журналист и писатель собрал под обложкой прозаические каверы на традиционные балканские песни — севдалинки. Переосмысляя трагические сюжеты фольклора, Миленко Ергович рассказывает об обычаях и жестокостях родной страны, показывает пересечения христианства и ислама и останавливается на удивительных судьбах обычных людей.

«Иншалла, Мадонна, иншалла» — это попытка вернуть память прошлых поколений, которую тщательно затирал режим Тито. Однако вместе с воспоминаниями о розовых садах и Османской империи подтягиваются флэшбеки войны и несостоятельности Югославии. Для автора боснийская традиция прочно держится на фундаменте дерта — явления, которое означает горе, тревогу, муку и боль, но на самом деле ничего из этого.

Порядки

Главред издания «Бабель» Евгений Спирин начинал журналистскую карьеру в морге -— холодном и луганском. Оттуда он вел блог, который впоследствии вырос в книгу о смерти, принятии и безапелляционной судьбе. Заметки санитара в конце концов начали напоминать репортажные «кулстори», которым как будто и веришь, но в то же время лапшу собираешь на ушах. И хотя многие сюжеты автор действительно взял из жизни, на бумаге они становятся гиперболизированными и ироничными: жил, пил, умер, — смешно.

В этих историях ирония выполняет терапевтическую функцию: рассказчик знает, что бытием руководит определенный порядок, и в конце концов умрут все. Понимая это, он воспринимает окружающий хаос со стоическим спокойствием. Хроника луганской действительности 2009-2014 годов предстает перед нами в чернушных зарисовках человека, которому уже ничего не страшно.

Публицистика Дракулич начала выходить на украинском только несколько лет назад, и это симптоматично: хорватская писательница разбирается в посткоммунистической реальности, накрывшей Балканы после распада Югославии. Выехав в Швецию и иногда возвращаясь на родину, она наблюдает и осмысляет опыты соотечественников дистанционно. В коротких главах, которые написаны на стыке репортажа и эссе, а в итоге складываются в общую картину эпохи, авторка исследует быт Восточной Европы, отвечая на молчаливый вопрос поколений.

«Кафе «Европа» показывает граждан, растерявшихся в самоидентификации: они стремятся двигаться на запад, однако не понимают, зачем. Герои Дракулич оперируют абстрактными представлениями, сформированными идеологией. В одном из эпизодов авторка удивляется, почему в Румынии все еще (на момент девяностых) носят меховые шапки, хотя вокруг уже доступно разнообразие других. И сама же себе отвечает: это традиционная крестьянская одежда; покупать меховые шапки — это порядок, к которому привыкли и не хотят менять.