За шесть лет войны с Россией вышло более полутысячи книг о войне. Книг, написанных женщинами-военными, из них наберется около десятка. Для кого-то литература стала способом сохранить память об умерших, а для кого-то — адаптацией в гражданской среде. В партнерстве с BookForum журналистка Забороны Алена Вишницкая рассказывает истории ветеранок, которые прошли войну в волонтерстве, добровольческих батальонах и армии, и написали книги о своем опыте. Они объясняют, как это — быть женщиной в мужских батальонах, как адаптироваться после демобилизации и почему так и не смогли вернуться к гражданской жизни сполна.
«У нас есть определенная стигматизация, что каждый военный страдает от ПТСР. Но это не так. Часто наоборот — когда ветеранки пишут книги, это признак ПТР (посттравматического роста). Война дает стимул. На войне люди делают то, что в бытовой жизни даже не могут себе представить. Человек находится в нечеловеческих условиях. Это накладывает отпечаток на психику, но одновременно человек понимает, как много способен сделать. Война дала ветеранкам возможность поверить в себя — если они ЭТО смогли пережить, то и книгу точно напишут»
Евгения Подобная, куратор кластера «война» на 27-м BookForum.
Без женщин серьезнее
Елена Белозерская до войны работала журналисткой в нескольких газетах и журналах, вела собственный блог, основала информационное агентство «Рядом с вами». В 2014 году она пошла на войну в составе добровольческого батальона «Правый сектор», через два года воевала в составе «Украинской Добровольческой Армии» (УДА), а в 2018 году закончила офицерские курсы и подписала контракт с Вооруженными силами Украины. В прошлом году Елена выпустила документальную книгу «Дневники нелегального солдата», где рассказала о своей службе в добровольческих батальонах.
Когда Елена впервые попала на фронт, девушек в ее батальоне было всего двое. А по законодательству — вообще не было. «К 2016 году девушки в армии, даже если были снайперами или пулеметчицами, учитывались как швеи и повара, — говорит она. — Потом законодательство изменили, и в целом эта дискриминация осталась разве что на уровне некоторых командиров в стиле «ты женщина, я тебя на передовую не пущу».
В 2016 году официально расширили перечень военных профессий для женщин, а к 2018 году в украинское законодательство внесли несколько поправок, которые существенно повлияли на статус женщин-военнослужащих. Например, в законе наконец определили, что женщины выполняют воинский долг наравне с мужчинами, а кроме должностей кухарок, деловодов и связистов женщины получили возможность официально устраиваться на боевые позиции артиллеристок, водительниц и так далее. Кроме того, раньше женщина могла заключать контракт на службу в Вооруженных силах до сорока лет, а теперь — до шестидесяти. Правда, для женщин до сих пор существует запрет занимать офицерские должности, связанные с водолазными работами или использованием взрывчатых веществ, а также должности на подводных лодках, надводных кораблях, в противопожарной охране и других сферах.
«О дискриминации женщин в добровольческих батальонах не было речи изначально, потому что там все были вне закона. Все были нелегальными солдатами, ни у кого не было военных билетов и никто не получал выплат в случае ранений или гибели. Все были в одинаковом положении», — говорит Белозерская.
Но многое зависело от командира. Елена вспоминает, что однажды ее не взяли на полигон простреливать оружие, так как в тот день там должна была состояться встреча с «серьезными офицерами».
«Командир мне сказал: я не хочу, чтобы ко мне и нашему подразделению несерьезно относились, потому что у нас есть женщина», — вспоминает Елена. Тренироваться ее все же пускали — но в основном тогда, когда никто не видел. Еще был случай, когда на полигоне за главного оставили военного, который был убежден, что оружие — это исключительно мужское дело: «Он устроил чуть ли не истерику, что мы, мол, казаки, мы как Запорожская Сечь, а на Запорожскую Сечь не пускали женщин, потому что от них одни проблемы».
У службы в добровольческом батальоне были свои преимущества — можно было в любой момент уйти в другой: «Командир понимает, что если не пустит девушку с хорошей подготовкой на боевые позиции, то она просто уйдет. В армии не так — если не пустит, то так и будет, а уйти просто так нельзя — это уголовная ответственность и суд».
Несмотря на то, что законодательство в 2016 году во многих сферах уравняло мужчин и женщин, остались пробелы, которые все же не позволяют им служить на равных, рассказывает Белозерская.
«Например, по одному из нормативных документов женщины должны находиться в отдельных помещениях и иметь постоянный беспрепятственный доступ к душу и горячей воде. Если женщина — наводчик АГС, то она может жить только в блиндаже с парнями, потому что отдельный блиндаж копать никто не будет. Соответственно, де-юре ты не можешь быть на передовой не потому, что ты женщина, а потому, что у тебя нет отдельного блиндажа».
Быть своей
Идея написать о своем опыте войны возникла не сразу, рассказывает Елена. Точнее, она сразу знала, что что-то напишет — но была уверена, что сделает это уже после завершения войны: «Но война безбожно затянулась. Наконец, мне позвонил Юрий Бутусов [редактор издания Цензор.нет] и сказал, что надо уже — мол, все забывается, а пока эти люди живы, книгу надо издавать. Я поняла, что надо писать, пока я жива-здорова и все помню».
«Я всегда была репортером, и когда попала на войну, понимала — я свидетель истории, моя задача — фиксировать ее. Но также я понимала: как только я взяла в руки оружие, то перестала быть журналистом. Однако навыки включать камеру никуда не исчезли. Я непрерывно вела дневники, снимала фото и видео», — рассказывает ветеранка.
Говорит, писать и снимать умела значительно лучше, чем воевать. «Но на войне журналисту доступно слишком мало правды. Есть такие понятия, как военная тайна, военная пропаганда. И к журналисту на передовой военные относятся с подозрением. Боятся, чтобы журналист не снял лишнее», — рассказывает Елена.
Ситуация,когда журналист — женщина, вообще проигрышная, объясняет она. Женщину по умолчанию воспринимают как гражданского человека, «а у военных инстинкт — оберегать гражданских, потому тебя пытаются прогнать отовсюду, где ты рискуешь жизнью».
Камеру Елена брала всюду — рассказывает, даже когда выбегала из здания, в котором вспыхнули боеприпасы, автоматически включила камеру на каске, хотя после контузии не могла припомнить, как и когда это сделала. Всего на передовой Елена пробыла почти три с половиной года. Однако, говорит, никогда не переживала ПТСР — даже считала, что это надуманная проблема: «Я была убеждена, что это просто оправдание того, что человек бухает, спивается и ведет себя неадекватно». Впоследствии она встретила людей, которые столкнулись с этим на собственном опыте — и поняла, что проблема все же реальная, и надо обращаться к психологам или родным за поддержкой.
Но условия, при которых обратилась бы к специалистам сама, говорит, представить было трудно: «Я знаю свои слабости, но не хочу, чтобы о них знали другие. Мир вокруг враждебный, и от него многое стоит скрывать. Если у меня есть какие-то проблемы, зачем делать так, чтобы о них узнали все?»
Сейчас Елена работает в Вооруженных силах Украины. В отличие от добровольческих батальонов, в армии штатные психологи есть: «Но на этих должностях преимущественно люди, которых только так оформили, а по факту они занимаются чем-то другим, более нужным».
Быть женщиной
Оксана Черная — экономистка. Она занималась наукой, а на войну поехала за другом — он пошел служить добровольцем, и Оксана хотела ему помочь как волонтер: привозила все необходимое, потому что военные, вспоминает, в начале войны воевали в джинсах и тапочках. Преимущественно заезжала на день: привезти и уехать обратно. Но со временем все чаще Оксана начала оставаться на день, затем на неделю — и уже через год проводила на фронте больше времени, чем дома. Это ее мотивировало пойти с новой волной мобилизации на войну официально. Оксана начала служить в 28 бригаде водителем-санитаркой.
«Когда я приезжала как волонтер, ко мне относились исключительно как к женщине. Оберегали от обстрелов, не давали ездить в опасные точки. С одной стороны, было приятно, а с другой — я как будто чувствовала свою неуместность. Только когда пришла служить официально, офицеры приняли меня, как обычного солдата. Когда я хотела ехать эвакуировать раненых, даже не возникало никаких вопросов. Хочешь — езжай», — вспоминает Оксана.
Вернулась
После демобилизации Оксана несколько месяцев вообще не чувствовала жажды жизни. Не могла ходить на работу в институт, встречаться со знакомыми и вообще как-то взаимодействовать с миром: «Гражданские люди не понимают, что такое война, и они относятся к тебе, как к зверушке — непонятно, что говорить, чего не говорить, как себя вести. Первые месяцы я сидела дома и ни с кем не разговаривала. А потом начала ездить обратно в свое подразделение».
Если человек был на войне, говорит Оксана, он никогда окончательно не вернется в гражданскую жизнь: «Война всегда во мне. Не могу себе представить ситуацию, когда мне будет комфортнее с гражданским лицом. Конечно, я способна говорить на гражданские темы, но если есть время, то стараюсь общаться именно с военными — даже на английский разговорный клуб хожу именно с военными, независимо от того, знаю я их или нет. Просто мы говорим на одном языке», — говорит ветеранка.
О войне Оксана регулярно писала посты в фейсбуке — в комментариях периодически просили написать книгу, но окончательное решение тоже пришло после звонка: «Меня набрал Мартин Брест (ветеран и автор серии книг «Пехота») и сказал: «Оксана, у всех своя история, все уже написали, пишут также и те, кто не имеет ничего общего с войной». Добавил еще, что я пишу не для себя, а для тех, кто погиб, потому что сами они о себе не расскажут».
Оксана начала писать через год после демобилизации, осенью 2018 года. Через полгода вышла книга «Позывной Кассандра. Лето 2015» — нон-фикшн о нескольких месяцах ее службы. «Когда писала ее, я заново переживала все те ситуации. Как погиб солдат, как я вытаскивала убитых. Это когда имеешь рубец, но заново его ковыряешь, а потом еще раз и еще. Не знаю, хорошо ли для моей психики плакать каждый раз, когда я перечитываю свою же книгу, но это мой вклад в память о собратьях, — говорит Оксана. — Когда пишешь, знаешь, чем все закончится — и нет неожиданности, что погиб герой. Потому и так знаешь, что погиб».
Сейчас ветеранка работает в Омане — преподает в университете экономику. Говорит, переезд стал для нее способом как-то расшевелиться и прийти в себя. Немного помогло, но каждые несколько месяцев, когда она прилетает в Украину, она сразу едет на Восток.
На кластере «Война» 27-го BookForum авторы и авторки будут обсуждать феномен ветеранской литературы, место и роль женщин в ней. Посмотреть его можно 16-20 сентября на сайте bookforum.ua.
