Креатив в протесте нужен тогда, когда обычный протест уже не работает. В этом убеждена Диана Берг, которая с 2014 года воплощает культурные и правозащитные инициативы в Мариуполе. С ее проектов фактически началось развитие города как центра культурной жизни на Востоке, а основанная ею платформа ТЮ стала точкой сбора активистов и художников. Журналистке Забороны Алене Вышницкой Диана Берг рассказала, почему она больше не хочет провоцировать и как из пассивистки она превратилась в главную драйверку креативного протеста.
Донецк
Диана всегда жила в Донецке. Родилась, выучилась, работала дизайнеркой — была обычной, говорит, креативной молодежью, которой, правда, все остальное «было пофиг». Она не интересовалась политикой, не была вовлечена в какие-то общественные движения или организации.
Все изменилось 1 марта 2014-го. Тогда на площади Ленина в Донецке собрался митинг пророссийских сил. Они выкрикивали лозунги «Россия» и «Слава «Беркуту» и штурмовали облгосадминистрацию. Спустили с флагштока флаг Украины и подняли российский. Митингующие избрали местного бизнесмена Павла Губарева новым главой области — тот провозгласил себя лидером «Народного ополчения Донбасса».
«Это меня очень сильно тронуло. Можно сказать, тогда родилась активистка Диана Берг. И именно тогда я поняла, что мои ценности важны и их надо отстаивать громко. Мы с друзьями инициировали протесты в Донецке, и это было так необычно для меня. Я быстро подсела на иглу активизма. 5 марта мы с моей тогдашней девушкой Катей организовали первый митинг — пришло 3-4 тысячи человек. Тринадцатого пришло уже в два раза больше», — рассказывает Диана.
Фото предоставлено Дианой Берг
Диана с Катей стали драйверками первых крупных донецких митингов и собирали вокруг себя людей, которые знали о протестах больше. Кто-то подсказывал, где взять сцену и аппаратуру, кто-то договаривался об охране, кто-то искал мегафон.
«Чтобы такое организовать, нужна тщательная подготовка, надо что-то знать о безопасности, ориентироваться в законах. Мы всего этого не знали — оно делалось, но как-то само. Короче, мы выезжали на состоянии аффекта», — говорит активистка.
Это, добавляет, был чистый политический активизм. Хотелось донести, что Донецк — это Украина, и именно на этот призыв шли люди. Политические акции Диана организовывала в течение всего апреля — некоторые были масштабными маршами, некоторые — небольшими флешмобами, но все они давали понять, что Донецк — украинская территория, и люди готовы за это бороться.
После последнего марша в апреле Диане начали угрожать расправой и убийством. Неизвестные приходили к ней домой, а по Донецку были развешены плакаты с ее портретом и подписью «убить». Мама уговаривала уехать из города хотя бы на неделю. Диана была против, но пошла на уступки. Мама довезла ее до Одессы, а сама вернулась в Донецк — родителей активистов, говорит Диана, не трогали. Диана же пробыла в Одессе несколько дней, а после 2 мая стало опасно и там. Далее Львов, Киев и снова Львов.
«Мы все ждали, когда можно будет вернуться в Донецк. Но вместо этого через четыре месяца поездок по Украине доехали только до Мариуполя. Пока жила в Донецке, я его не любила — бывала пару раз, но чтобы поехать на море, необязательно заезжать в город. Иронично, что мне пришлось здесь остаться — выбрала его, потому что оно было значительно ближе к дому, чем все остальные. И роднее. И я хотела присоединиться к протестному проукраинскому движению, потому что во Львове наблюдать за всем было слишком комфортно».
Это было чем-то вроде незавершенного гештальта, говорит активистка — Донецк не отстояли, а с Мариуполем еще был шанс.
Мариуполь
В 2014-м об искусстве в Мариуполе речь не шла, говорит Диана, — культурных инициатив или пространств не было вообще. Сообщество объединялось вокруг насущной проблемы: «Началось наступление на Мариуполь, все группировались, чтобы не дать врагу пройти сюда. Была потребность делать что-то именно здесь и именно сейчас. А культурные проекты — это игра в долгую, было не до того».
Культурной менеджеркой активистка стала случайно. В Мариуполь, вспоминает, тогда все боялись ехать — российские силы были фактически под городом. Всем, говорит, было страшно, что война будет прямо здесь. На волне страха Диане позвонили знакомые из львовского театра Леся Курбаса — предложили приехать и показать спектакль. Мол, хотя бы как-то поддержать и помочь мариупольцам. С этого все и началось — Диана помогла организовать несколько спектаклей, собралась аудитория.
«Оказалось, что потребность и запрос на украинскую культуру есть — не только на то, чтобы воевать и волонтерить. Жить же тоже надо», — говорит она. В Мариуполь ездить стали чаще: Андрухович, Марьяна Садовская, писатели, музыканты. Все обращались к Диане как к человеку, который неожиданно для себя стал тем, кто может все организовать.
Культурных проектов становилось больше, и в какой-то момент Диана решила, что все стоит масштабирования. И для всего этого нужен «дом».
«Я захотела сделать пространство для всего причудливого. У меня была главная идея — чтобы было место, куда бы спокойно приезжали ХЗВ [группа «Хамерман Знищує Віруси»] или «Людська Подоба». Но какого-то видения или конкретного плана я не имела. Просто хотелось классное, комфортное для себя и других место, альтернативу домам культуры. Неформальных культурных пространств не было — мы должны были стать альтернативой ничему», — говорит Диана.
Фото предоставлено Дианой Берг
С 2016 года платформа ТЮ пригласила более сотни художников и музыкантов, начала первые в городе арт-резиденции Zmist и «Деком», где участники и участники имели возможность переосмыслить украинское советское прошлое. Платформу знают как людей, которые креативно говорят на остросоциальные темы: насилие, дискриминация геев, стигматизация людей с инвалидностью, экологическая ответственность, женская объективация.
С 2019 года ТЮ начала проводить «Без границ, без страха, без денег» — серию воркшопов о том, как креативно организовывать акции. А в этом году активисты аккумулировали свой опыт в проекте «Активация: культура мирных собраний».
«Мы разработали игру-тренинг и выпустили книгу о свободе мирных собраний и креативном протесте. Мы упаковали туда много собственного опыта уличного активизма, мирных креативных протестов и протестных движений — потому что такова наша идентичность», — говорит Диана.
Если раньше платформа ТЮ была альтернативой ничему, добавляет активистка, то сейчас все изменилось. Она спровоцировала возникновение и развитие других культурных движений в городе, начали образовываться новые пространства и проекты, большинство из которых инициированы горсоветом.
«Город делает много, и это круто. Поэтому теперь мы просто независимая альтернатива. Уже не ничему, потому что есть что-то. ТЮ — это арт-пространство для молодежи, бесплатное, постоянно открытое для творческого развития. То, что это всегда сочетание активизма и культуры, не меняется», — говорит Диана.
Фото предоставлено Дианой Берг
Искусство в протесте
После 2014 года привлекать внимание к каким-то проблемам стало труднее. Привычные для активистов методы протеста перестали работать. Протестировать постоянно невозможно.
«Если ты хочешь поднять непопулярную тему, к акционизму надо подходить креативно. Говорить о гендерном неравенстве, гендерном насилии, правах ЛГБТ-людей может быть трудно. Подобный киевским масштабам марш женщин в Мариуполе мы не соберем. Права человека — это довольно абстрактная штука. Чтобы вас заметили, надо быть изобретательными».
Впервые искусство в протест сознательно интегрировали на марше 8 марта — участниц было примерно десять, но все прошло ярко и заметно. Новость о происшествии разнеслась по местным СМИ, и ее, говорит Диана, еще долго обсуждали.
«Вышли за Стамбульскую конвенцию и устроили перформанс. Мы были в образе женщин, страдающих от домашнего насилия, — с синяками и кровью, и так шли по городу, раздавали листовки с информацией о конвенцию. Держали плакаты с надписями «Зато он говорит, что меня любит», «Но ведь он все равно хороший», «Зато он обещал купить айфон» и так далее. Это сработало. Мы попали во всеукраинские новости и поняли: даже если не соберем огромную толпу в Мариуполе, то по крайней мере аудитория нас увидит».
Этот протест, добавляет Диана, подтвердил — можно выйти даже на одиночный пикет в маленьком городе, и вас заметят, если сделать это креативно: «Мы хотим, чтобы во всех регионах люди уверовали в свою силу. Мы проводили воркшоп с креативного протеста даже в Трехизбенке, это село на линии разграничения, куда очень сложно даже добраться. С одной стороны там — война и оккупация, с другой — лесные пожары. Итогом воркшопа стал рэп от местных школьников: «Все життя — це боротьба, вас вітає Трьохізба».
Креативный протест, говорит Диана, необходим, и люди должны поверить, что они могут выражать свое мнение и имеют право быть услышанными. Однако сама активистка планирует трансформировать подход к протесту — немного отойти от провокации, которой было большинство акций. Например, на одном из маршей активистки устроили так называемые похороны патриархата — все в черном развеивали розовый пепел.
«Мы провоцировали, потому что такая была потребность. Но в прошлом году поняли, что хотим сделать что-то объединяющее. Провокация работает, чтобы вас заметили, и логично, что вызывает сопротивление у аудитории. Это важно, чтобы люди проснулись и, возможно, подумали, что да, это важно. Однако сейчас есть потребность в каком-то диалоге и конструктиве, мягкости. Спровоцировать легко, заинтересовать и приобщить — сложнее, но более важно», — объясняет активистка.
Так, в прошлом году 8 марта активистки провели совсем другой от предыдущих марш — это была акция солидарности со всеми: «Мы переименовали улицы в женские имена, сделали акцию, устроили совместную прогулку в чате, куда присоединились женщины из других городов и поселков», — говорит Диана.
У нее остается профессия из той, прошлой жизни — дизайн. Правда, теперь это инструмент для собственных проектов. Диана придумывает название, логотипы и всякое другое, что может понадобиться для ТЮ: «Просто мой графический дизайн трансформировался в дизайн проектов, идей. Масштабировался».
О той, другой Диане до 2014 года, она говорит неохотно. Говорит, эту, нынешнюю, любит и уважает больше. Были периоды, когда жалела, что не проснулась раньше, не занялась активизмом — возможно, удалось бы изменить что-то в мире раньше. Но сейчас не винит себя — добавляет, что, значит, надо было повзрослеть именно так.
«Когда вспоминаю себя до 2014-го, помню, что было комфортно, спокойно. Иногда я скучаю по этому ощущению равновесия, когда здесь все несется. Но это взрослая жизнь — и она мне нравится значительно больше».
