Темрява електоральна. Звідки береться ефект «дохуя»
Помните то радостное изумление, когда 1 декабря 2013 года на улицы Киева вывалила добрая треть его жителей? Даже для самых больших оптимистов стало сюрпризом, что акция протеста, от которой, безусловно, ожидали массовости, окажется настолько внушительной. С тех пор успешность любых протестных инициатив сверяется относительно того экстремума гражданского участия. За пять лет ни разу к нему приблизиться не удалось. Может, уже никогда и не удастся.
Это совсем не означает, что все акции, собравшие меньшее количество людей, обязательно неуспешны, и что Украина погрузилась в болото пассивности и безразличия. Вот что точно ушло, так это беспримерное единодушие. И это понятно: при общем тогдашнем понимании, чего мы не хотим, имеется естественная разноголосица при определении, чего же хочется и как это получить. При этом существует значительная часть граждан, до поры до времени погоды не делающих, но в решающий момент примыкающих к любому новому большинству или хотя бы заметно выделяющейся социальной группе. Кстати, тогда, 1 декабря 2013 года, именно они обеспечили рекордную массовость протеста: все шли, и они пошли. Главное, чтобы возникло ощущение причастности ко «всем», при всей понятной условности этой всеохватности.
Лесь Подервянский как-то в первые дни после Майдана определил необходимое число людей, при достижении которого игнорировать общественное мнение невозможно, символическим термином «дохуя». Так вот «дохуя» – это как раз эффект примыкания значительных сил к активным гражданским группам. За такой щелчок в коллективном сознании, когда быть «как все» получает четкую идентификацию, и ведется настоящая политическая борьба: перетянуть на свою сторону тех, кто сам не ходит. Парадоксально, исход в конечном итоге решают те, кого нередко называют пассивной массой, равнодушными, болотом.
Говорят, добро может расширять свои границы исключительно за счет зла, убавляя его пространство. Политические сторонники берутся порой и из стана противника, – не такая и редкость. Но главный источник успеха – убедительное вторжение в серую зону «никаких», создание у них чувства неудержимого социального тренда, настоятельного желания примкнуть к нему, чтобы не выпасть. Серые тяготеют к тому, чтобы хоть частично окраситься. Для этого необходимо, как минимум, чтобы четким понятным окрасом обладали сами политические игроки, но с этим у нас как раз большие проблемы. Что могут предложить серым серые? Они и внимание-то на себе не удерживают.
Расхожее утверждение, будто избиратели склонны поддаваться чарам популистов, не подтверждается никакими данными. Природный гений популизма Олег Ляшко совсем не в первых рядах кандидатов в президенты. Тяжеловесы с могучими наработанными популистскими скилами Юлия Тимошенко и Петр Порошенко тоже отнюдь не любимцы публики, обладают огромными антирейтингами, а когда сходятся в теоретическом пока втором туре, больше 40% избирателей отказываются принимать участие в таком выборе (данные совместного опроса КМИС, Социологической группы «Рейтинг» и Центра Разумкова, конец октября-начало ноября 2018 года). Той самой презираемой массе, которую якобы легко околпачить, они, в основном, неинтересны.
Кстати, большое заблуждение, будто электоральная пассивность означает отсутствие гражданской активности. Отказ принимать навязываемый выбор может быть как раз совершенно осознанной позицией, а, наоборот, готовность привычно ходить на избирательный участок нередко продиктована еще советской привычкой поучаствовать в «празднике народного волеизъявления», когда в буфете продавали пиво «Жигулевское» и пирожные «картошка».
В нынешней электоральной безнадеге в последнюю очередь следует сетовать на «темных» избирателей. Если они заметят настоящий свет, они обязательно подтянутся, хотя бы из любопытства, и обеспечат волшебный эффект «дохуя». Вот только где этот свет?
