За 2020 год на киевском Подоле произошло по меньшей мере семь нападений по гомофобным, ксенофобным и другим мотивам ненависти, подсчитало издание Marker — через две недели оно опубликует более подробный отчет. Такие нападения происходят исключительно на Подоле — и в прошлом году их стало так много, что правозащитники начали вести отдельную статистику по району. Ни за один из случаев нападавших не привлекли к ответственности. Журналистка Забороны Алена Вишницкая рассказывает, по какому принципу случайные прохожие становятся жертвами и каковы шансы предупредить насилие, если полиции все равно.
«Его не жалко, он же хач»
Вечером в субботу, 23 января, Артур Саркисян с девушкой и подругой ждали друга на Контрактовой площади — тот зашел в супермаркет на несколько минут. Когда они стояли у магазина, Артур почувствовал удар ногой в спину. Он оглянулся, увидел двух парней и спросил у них, что это было.
Фото: Иван Черничкин / Заборона
«Сначала они как-то уклонялись от ответа, а потом сказали, что это я их провоцирую на конфликт. У меня длинные волосы — они стали придираться, типа, «а чего это у тебя длинные волосы? Давай мы тебя подстрижем». Я отказался от такого предложения», — говорит Артур. Тогда один из них подошел к нему вплотную, ударил парня локтем в лицо и продолжил бить, время от времени повторяя свои претензии к его внешности и национальности.
Другой отгонял тех, кто попытался помочь Артуру. Со словами «его не жалко, он же хач» он толкал парня, когда тому удавалось хоть как-то отбиться.
«В какой-то момент люди все же смогли их сдержать — мы ушли, но компания начала нас преследовать и бить в спину. У памятника Сковороде они сбили с меня очки, прижали к стенке и стали добивать», — рассказывает парень.
Оторваться от нападавших все же удалось: снова помогли прохожие. Пока они оттягивали парней, Артур с друзьями убежали на трамвай.
Фото: Иван Черничкин / Заборона
Домой с прогулки парень вернулся с гематомой перепонки уха, а также многочисленными повреждениями носа и лица. Задокументировать травмы удалось лишь в третьей больнице: в других парня не принимали, потому что, мол, не везде официально фиксируют травмы лица.
Туда же вызвали и полицию. После часового ожидания полиция так и не приехала — сказала прийти в участок самостоятельно и написать заявление. Через несколько дней полиция открыла уголовное производство по статье 125 «Умышленные легкие телесные повреждения». О мотивах ненависти на этнической почве там не говорилось.
Наш район
За 2020 год издание «Маркер» зафиксировало семь нападений по мотивам ненависти на Подоле. За январь 2021-го — еще два. Это рекорд за последние годы: до 2020 года правозащитники даже не фиксировали нападений по мотивам ненависти в отдельных районах.
В июне 2020-го на Подоле 15 ультраправых из организации «Традиция и порядок» побили представительниц «Феминистичной майстерни», которые срывали с забора гомофобные плакаты — полиция так и не приехала на вызов. В том же месяце при участии этой организации на Подоле напали с газовым баллончиком на трех несовершеннолетних девушек, предварительно спросив, принадлежат ли они к сообществу ЛГБТ+, а еще одну группу подростков избили из-за пирсинга и окрашенных волос, заставив их читать вслух листовки о том, что «ЛГБТ — угроза украинской семье». В декабре двух парней атаковали слезоточивым газом и «розочками» из стеклянных бутылок с криками «Слава белой расе!», «Слава Киевской Руси!» и «Гомики!».
«До нас не доходило информации о таких же открытых, дерзких нападениях, откровенно связанных с внешностью человека, в других районах. Если такое и происходит где-то кроме Подола, то это скорее исключение, чем правило», — говорит Оксана Покальчук, директорка Amnesty International Ukrainе.
Как одну из причин того, почему именно Подол стал местом регулярных нападений, Оксана называет его статус молодежной культурной точки: «Здесь собирается молодежь, которая визуально презентует себя по-разному, здесь много баров, заведений, кинотеатр «Жовтень», клубы вроде Closer и Otel».
Увеличение количества нападений именно на Подоле — признак того, что определенные группы людей, преимущественно праворадикальные, пытаются «маркировать территорию» и «вернуть себе район», говорит правозащитница.
«Подростки, которых много среди нападающих, часто воспринимают мир через выстраивание своего пространства — «наш район», «наш класс», «наша школа». Это определенное отмежевание от мира, мол, «Вот мы классные, а вы плохие», «Мы правильные, а вы не такие», — объясняет Оксана.
«Или телефон, или ебало»
Не все нападения на Подоле заканчивались заведенным делом. Некоторые потерпевшие сами боялись обращаться в полицию, поскольку не видели в этом смысла: ни в одном из дел виновных не привлекли к ответственности. А еще они боялись передавать полиции свои данные, поскольку она сотрудничает с общественными формированиями вроде «Муниципальной варты», куда входят в том числе и представители праворадикальных организаций, которые нападают на те же подольские клубы.
Артур и Марина, пострадавшие от нападений ультраправых на Подоле. Фото: Иван Черничкин / Заборона
В июне 2020 года на девятнадцатилетнюю Марину и компанию ее друзей тоже напали праворадикалы. Она обратилась в полицию, но это не дало результата. Девушка до сих пор не хочет называть свою фамилию и показывать лицо, но рассказала свою историю правозащитникам. Она боится, что нападавшие найдут ее и доведут дело до конца.
«Было лето, мы тусовались на Подоле всю ночь, нас было человек пять. Кто-то пил пиво, кто-то нет. Под утро мы уже ждали, когда начнут ходить трамваи и метро. Где-то в шесть уже вышло солнышко, мы сидели на фонтане напротив «Сильпо», расслаблено слушали с колонки какого-то диджея», — рассказывает Забороне девушка. Их компанию можно было назвать «неформальной»: ребята с длинными волосами, скейтеры, которые слушали андеграундную музыку.
Вдруг к ним подошел мужчина топлес — попросил сигарету. В компании никто не курил, и мужчина после отказа ударил одного из парней в лицо.
«Потом он подошел к другому парню, тоже попросил сигарету и, не дожидаясь ответа, прописал ему в лицо. Один из нас достал телефон и начал все снимать на камеру — и к нападающему подошли еще пятеро его друзей», — рассказывает Марина. Никто из них не мог объяснить мотив нападения, но девушка говорит, что было понятно, что это «правые» по одежде и татуировкам.
То, что избиение пытались снять на видео, нападавшим не понравилось — они в конце концов вырвали телефон из рук парня, который их снимал, и повалили его на землю со словами «я сейчас разобью телефон или тебе ебало».
Марина вступилась за друга, выхватила у нападающего телефон с видео и попыталась убежать.
Марина. Фото: Иван Черничкин / Заборона
«Но этот тип был очень здоровый — под два метра, он просто взял меня и бросил на асфальт. Просто поднял и бросил. Я скрутилась калачиком и держала в руках телефон, чтобы они его не забрали. Я тогда понимала: если они просто нас побьют, да еще и телефон заберут, то мы этого никак не докажем. Этот человек пытался его у меня отобрать, давил и в конце концов просто сел на меня. Я такая маленькая, а он такой здоровый. Подбежал мой парень и попытался меня освободить», — вспоминает девушка. Драка продолжилась — ее парня тоже повалили на землю и стали бить ногами.
Тогда приехала полиция.
«Это было удивительно — приезжают офицеры и один из компании нападавших подходит вместе с патрульными. Думаю, он подловил их у тачки и рассказал какую-то свою историю. Другие убежали, как только увидели полицию. Я показываю полицейским пальцем на того, кто остался, и говорю — вот, он с ними был, задержите его. Вместо этого офицер спросил, бил ли этот человек кого-то из нас — и отпустил его. Тот, улыбаясь, просто ушел к своим», — рассказывает девушка.
Написать заявление патрульные сначала не разрешили. Сказали, что не будут принимать его от «пьяных».
«Кто-то в нашей компании действительно пил пиво, но не настолько, чтобы прям быть пьяным. К тому же лично я не пила вообще. Говорю: хотите — сделайте тест, проверьте. Я настояла и все же написала заявление, где описала все подробно. К тому же у полицейского на жилете была камера, где были зафиксированы наши побои. Нам сказали утром принести видеоподтверждение в отделение. Когда мы на следующий день принесли туда запись с зафиксированными лицами нападающих, ее просто не приняли. Мол, это не доказательство», — вспоминает девушка.
«И дальше ничего не было. Никакого расследования и прогресса. Мы хотели выложить видео в сеть, но там видно и наши лица тоже, было страшно», — добавляет Марина.
Марина на том месте, где на нее с друзьями напали. Фото: Иван Черничкин / Заборона
На Подоле она не появлялась еще несколько месяцев после нападения — боялась, что нападавшие знают о заявлении и могут за него убить. Сейчас она тоже избегает этого района, по крайней мере вечером.
Лекции от ультраправых
Радикалы часто сами не скрывают, что выискивают людей «неформальной» внешности, чтобы нападать на них. В телеграме есть канал «Вольер», который позиционирует себя как «правозащитный центр». Заборона уже писала о нем подробно — там публикуют фото людей, которых авторы канала считают антифашистами или представителями сообщества ЛГБТ +.
Автор и создатель канала — 26-летний Алексей Свинаренко. В 2014 году он был активным участником Евромайдана, которого ранили во время расстрелов в феврале. Как только на востоке страны началась антитеррористическая операция, Свинаренко пошел добровольцем в батальон «Святая Мария». В 2015 году он баллотировался в городской совет Житомира от «Радикальной партии Олега Ляшко», но не прошел.
Сейчас Свинаренко возглавляет радикальную организацию «Национальное сопротивление». Она пока малоизвестна, но уже активно проявляет себя на уличных акциях — например, ее участники выступали против мэра Львова в 2018 году. В прошлом году «Нацсопротивление» вышло на Марш памяти УПА, который ультраправые и националисты проводят ежегодно 14 октября, с баннером «Жизни белых важны». Это расистская отсылка к лозунгу Black Lives Matter («Жизни черных важны»), который стал главным символом протестов против убийства темнокожего Джорджа Флойда полицейским. Недавно «Вольер» анонсировал лекцию. Тема — «Как не быть похожим на леворадикала». Целью лекции организаторы называют «уменьшение градуса напряжения и лишнего насилия в отношении людей, которые внешне похожи на леворадикальных преступников, однако таковыми не являются». На самом деле лекция выглядит как некий троллинг и по сути будет рассказывать о том, как не спровоцировать ультраправых на нападение, если у тебя, условно говоря, ярко окрашены волосы. Ориентировочно она запланирована на начало-середину февраля.
Каждый район особенный
Патрульная полиция не занимается квалификацией преступлений — она может только реагировать на факт нарушения или нападения, объясняет руководитель патрульной полиции Киева Юрий Зозуля. Увеличить количество патрульных машин, например, он не может, ведь патрульные обрабатывают вызовы по всему городу.
«Мы не ведем статистики и квалификации насилия со стороны каких-то отдельных групп. Мы просто прекращаем любой факт насилия. А о том, что где-то растет субкультурное насилие — такой информации никто не даст, потому что ее нет», — добавляет он.
По его словам, человека могут побить в любом районе города.
«Просто в каждом районе есть своя проблематика», — финализирует Зозуля.
Заборона обратилась в Подольское управление полиции — там нас направили в отдел коммуникации города Киева. Также мы связались с Артемом Шевченко, главой департамента коммуникаций МВД Украины — он переадресовал нас к Подольскому управлению полиции. Мы готовим серию официальных запросов во все эти органы.
Безнаказанность порождает насилие
Отсутствие реакции со стороны полиции порождает новое насилие, отмечает Оксана Покальчук.
«Безнаказанность будто показывает этим ребятам: «Да, можно продолжать, можно и дальше бить людей за цвет кожи, длинные волосы или что-то другое, за это ничего не будет». У них возникает идея о том, что это их район, где они могут делать что угодно», — добавляет правозащитница.
Ключевая проблема в том, что эти преступления не трактуются как преступления на почве ненависти, добавляет она, а именно такие преступления порождают новые волны насилия.
«Это не грабежи или обычные разбои — мотивация другая. И толерирование ненависти к определенным группам со стороны полиции — а это действительно толерирование, потому что нет конкретных действий для прекращения безнаказанности — дает зеленый свет новой ненависти», — объясняет Оксана.
Такие дела должны прежде всего доходить до суда, говорит правозащитница: «Важно, чтобы у следователя и прокурора была мотивация расследовать эти дела. Люди должны понимать, что за каждое такое дерзкое, показное нападение будет ответственность».
Артур Саркисян говорит, что после нападения у него все время заложены уши, а на правосудие он не рассчитывает.
Фото: Иван Черничкин / Заборона
Ответственность — это не всегда тюремный срок, уточняет она: «В уголовном кодексе есть много различных форм ответственности, просто их мало используют, так как всех подряд сажают в СИЗО. Однако есть и домашние аресты, и подписки о невыезде, и различные формы административной ответственности. Выбирать есть из чего. Главное — чтобы эта ответственность наступала. Например, если в полиции навсегда или на несколько лет остается запись о том, что человек такое сделал, то это может останавливать. Потому что после одной записи уже может быть уголовная ответственность. Важно понимать, что здесь не идет речь о подростковых разборках: это уже давно вышло за их пределы».
