«Работает даже для тех, кто не верит»: как суеверия и ритуалы помогают нам в жизни

Мы все суеверны. Даже если верим в Бога, а не в приметы. Даже если атеисты и верим в науку, — если копнуть глубже, в каждом человеке найдется хотя бы одно маленькое суеверие. Даже если вы любите черных котов и передаете деньги через порог, все равно не позволите разрезать фото близкого человека и не захотите снимать квартиру, где произошло убийство. Это следы магического мышления, и они с нами независимо от того, верим мы в магию или нет. Журналистка Светлана Ославская препарирует этот феномен и объясняет, какая нам от него польза.

Написав несколько историй о вере людей в целителей, экзорцистов, мольфаров и «дурной глаз», поняла, что у меня нет ответа на базовый вопрос: а почему мы во все это верим? Тогда я стала искать, что пишут о вере в сверхъестественное.

Несколько первых текстов убеждали в том, что суеверия — это реликты прошлого, и прогресс в том, чтобы избавляться от них и становиться научно мыслящими. Авторы таких материалов противопоставляли веру в сверхъестественное рациональному мышлению и видели себя, конечно, на стороне рацио.

Но на самом деле противопоставление суеверное/рациональное не работает, а магическое и научное мышление существуют параллельно, в одной и той же голове.

Для иллюстрации этого часто приводят один исторический анекдот то ли про Альберта Эйнштейна, то ли про Нильса Бора — можете подставить своего любимого ученого. К такому звездному ученому пришел в гости другой физик — и увидел у хозяина над дверью подкову (которая должна приносить в дом удачу). На недоуменный вопрос коллеги в стиле «серьезно? вы в это верите?» известный физик ответил, что он, конечно, не верит в эти суеверия, но слышал, что это работает даже для тех, кто не верит.

Или вот более близкая во времени история об ученых, уже советских. Ее рассказывала антропологиня Ольга Христофорова. Произошло это в московском научно-исследовательском институте где-то в начале 1980-х. В отдел, где работали преимущественно молодые женщины, пришла немного старшая коллега. Сотрудницы стали замечать, что от новенькой случается разный вред, например, похвалит чьего-то ребенка — а тот заболеет. И пришли к убеждению, что эта женщина — ведьма. На Новый год «ведьма» принесла всем подарки, а они так перепугались, что решили сжечь их на чердаке института. В этот момент поднялся сильный ветер, женщины еще больше перепугались и разбежались. За некоторое время та коллежанка уволилась, — и это еще больше убедило остальных в правдивости их догадок. Эта история — о людях, которые должны быть рационально мыслящими с двойной силой: во-первых, ученые, во-вторых, советские — известно, как в СССР боролись с суевериями и религией.

Но не побороли, и после распада Союза произошел просто всплеск магических услуг. Чумак заряжал воду по телевизору, Кашпировский по тому же ТВ вживую лечил людей от всего, а тысячи экстрасенсов, гадалок и целителей предлагали свои услуги в газетах и на столбах. Шведская исследовательница Галина Линдквист, которая изучала рынок постсоветских магических услуг, пришла к выводу, что в неопределенной реальности 1990-х, когда государственные услуги (особенно медицина) не работали как следует, магия давала человеку надежду на лучшее будущее. Позже другие предложения, в частности психотерапия, частично заменили оккультные услуги, но магические специалисты не исчезли, потому что не исчезла потребность в них.

В Украине суеверность людей исследовала R&B Group. В 2019 году 37% опрошенных верили в приметы, 32% видели практические подтверждения этой веры, а 28% имели при себе талисманы или обереги. Согласно исследованию Health Index 2019 года, в случае болезни прежде всего обращались к народным методам лечения почти 14% опрошенных.

В этой статье я буду называть магическим мышлением широкий спектр суеверий и связанных с ними ритуалов: веру в приметы, астрологию, гадалок, чары, сглаз, паранормальное, сверхъестественное и наконец в магию.

Откуда взялось магическое мышление: история

Когда мне было лет семь, в нашей квартире был чертик. Маленький, из твердой черной резины, он стоял в гостиной на розетке, в которую включали телевизор. Этого чертика я видела каждый день, даже когда засыпала — кровать стояла напротив телевизора. В какой-то момент игрушка начала меня беспокоить: засыпая, я думала, что он смотрит на меня — глаза у него не закрывались. Тогда я спрятала его в туалет, а позже выбросила в мусорку. Так чертик исчез из моей жизни, а с ним и вся угроза, которую он нес (в моем воображении).

Я была ребенком, но помню, что четко понимала: реальной угрозы эта вещь не представляет. И все же знала, что делают черти в сказках, и мое воображение не было спокойным. С одной стороны, сознавала, что это неодушевленный предмет, а с другой — боялась его как носителя некоего «злого духа», способного действовать по своему усмотрению.

Дети верят в то, что предметы могут говорить, общаются с воображаемыми существами, ждут фей и боятся монстров. Это черты анимистического мышления — когда человек воспринимает объекты физического мира как наделенные душой и придает им психологические характеристики. Историки культуры решили называть этим словом дорелигиозные верования наших предков. Рядом с анимизмом стоит магическое мировоззрение — вера в то, что можно с помощью определенных действий влиять на силы, которыми наполнен мир. Анимистические и магические представления о мире заложили основу для формирования религий. Но религии их полностью не стерли, и они продолжают существовать сегодня, и не только в детском сознании.

Магия была нужна человеку тогда, когда он сталкивался с явлениями, на которые не имел влияния. Люди знали, как обрабатывать землю, чтобы она давала плоды, но тем не менее к своим практическим знаниям, которые позже мы назвали научными, приобщали и некоторые магические ритуалы. Потому что даже если весь алгоритм действий выполнен, в игру вступают независимые от человека силы: дожди или засухи, — и урожай погибает. Магическими методами человечество стремилось получить контроль над неконтролируемым, над неопределенностью будущего.

И сегодня суеверные ритуалы служат нам для того, чтобы повлиять на то, на что мы не имеем влияния. Постучать трижды по дереву — и что-то плохое не случится. Не вынести мусор на ночь, не передавать деньги через порог, не смотреть в разбитое зеркало, не крутить шапку на руке, задуть свечи и загадать желание — все суеверия невозможно перечислить не только потому, что их много, и в каждой культуре свои (есть даже Оксфордский словарь суеверий), а потому, что мы постоянно изобретаем новые. Туристы не берут в поход вещи желтого цвета и вилку — иначе будут дожди.

Мы изобретаем их для стрессовых ситуаций: интервью, перелет, экзамен, операция. Чем опаснее профессия, тем больше суеверий вокруг нее. Много их у шахтеров. Нельзя говорить «последняя смена», в шахте нельзя обозначать что-то крестиком, свистеть, надевать новую спецовку и — конечно же! — в шахту нельзя пускать женщину.

Или космонавты. С одной стороны, люди летали в космос, где ни Бога, ни черта не видели, поэтому должны были бы быть наименее суеверными в мире. Но перед полетом члены экипажа мочатся на заднее колесо автобуса, которым их привезли (кажется, так делал Гагарин). Женщины могут принести с собой мочу в баночке.

Даже проводники Укрзализныци — не такая стрессовая профессия — первым пускают в вагон пассажира-мужчину, пока я жду на платформе.

Откуда взялось магическое мышление: мозг

Ученые объясняют магическое мышление особенностями работы мозга. Наш мозг ищет связи. И делает это для того, чтобы выжить.

Есть известный, хоть и довольно давний эксперимент «Суеверия у голубей» психолога-бихевиориста Берреса Скиннера (1948 год). Голодных голубей помещали в клетку и кормили с равными интервалами, независимо от того, что делала птица. Но со временем голуби начали выполнять странные действия: один вращался вокруг себя, другой стучал в определенный угол клетки, третий качался, как маятник. То есть голуби вели себя так, будто вызывали подачу пищи, стремились своими действиями повлиять на независимое от них — демонстрировали магическое мышление.

Голубям в лаборатории это не помогло, но человеку в процессе эволюции формирование связей и наблюдение закономерностей помогло выжить. Отравился ягодами определенного цвета — в следующий раз не ешь, будешь поливать семена — они прорастут, возьмешь зонтик — дождь не пойдет… Стоп, это уже суеверие.

Как пишет Мэтью Гатсон в книге «7 законов магического мышления», мозг конструирует реальность в самый полезный для человека способ. Мы все слышали о когнитивных искажениях — да, это именно они. «Ключевое слово здесь — полезный, а это не то же, что правильный. Мозг не озабочен тем, что реально происходит: ему надо остаться живым и продолжить себя, и поэтому он вас обманывает», — пишет Гатсон.

Сюда же относятся и логические ошибки, самая распространенная: «если ты об этом подумал и это произошло — значит, ты это сделал». Поэтому лучше не думать о плохом, мысли материальны и тому подобное. Мы наделяем определенные неодушевленные вещи свойствами, которых они, фактически, не имеют. Смешиваем категории: объекты физического мира наделяем психологическими свойствами. Говорим: небеса отомстили, болезнь не выбирает. А игрушечный чертик может действовать, словно человек. Кроме того, мы поступаем эмоционально: люди рисуют микробов своих любимых менее страшными, чем микробов своих врагов.

Один из законов магического мышления — образ/имя равняется объекту. То есть воздействуя на образ (фото, куклу вуду), вы воздействуете на человека. Ученые провели эксперимент, предложив людям две баночки с сахаром. На одной была наклейка «сахароза», на другой — «яд», но участников проинформировали, что в обеих баночках сахар. Далее участники растворяли сахар в воде и должны были выпить из любой бутылки — и больше людей отдавали предпочтение той, где было написано «сахароза». Результат повторился и тогда, когда люди приклеивали стикеры на баночки с одинаковым содержимым собственноручно.

Я спросила психолога Евгения Пилецкого, почему мы верим в магическое. Вот что он ответил:

«Наш мозг работает на уровне отдельных крупных нейросетей, включаемых и работающих при разных условиях. Значительная часть этих нейросетей была изначально направлена на то, чтобы защищать нас от окружающей среды — выживать. Есть теория модульного ума: мы справляемся с различными ситуациями с помощью различных модулей, и несколько модулей эволюционно были важными. Так, было важно отличать объекты, которые могут произвольно двигаться, от тех, которые движутся по случайным траекториям. Когда шатается трава в поле, это может быть красиво, но вашему мозгу до того нет дела. Но когда в поле что-то начинает двигаться по определенной траектории, мозг сразу говорит: это точно кто-то живой.

И для того, чтобы выживать, нам надо было этих существ идентифицировать как можно раньше. Представьте, вы идете по парку и слышите, как что-то шуршит в кустах — прежде всего вы подумаете: это кто-то, а не что-то. Ваш мозг на все будет реагировать так, будто это живое существо. То есть мозг автоматически реагирует на окружающий мир как на силы, имеющие свой разум, волю, направление движения и тому подобное.

Еще один модуль помогает построить в нашей голове модель других существ. Представьте, что вы первобытный человек, идете саванной, хороший день. И тут вы видите метров за триста от вас — саблезубый тигр. Вы притаились, и вам надо понять, увидел ли он вас — понять, что видит тигр. Вы смотрите, как он ведет себя, куда направлены его глаза.

Итак, вы услышали шуршание в кустах. И у вас уже есть ощущение, что там кто-то, а не просто что-то. А во-вторых, ваша психика сразу дорисовывает, какие намерения у того, кто шуршит. Мы это делаем автоматически. Где-то что-то произошло, вы ничего не увидели, но чувствуете: там кто-то есть и он имеет какие-то намерения. Как вы думаете, этого уже достаточно, чтобы поверить в духов или невидимых существ?»

«Молитва во времена непогоды»: как связаны магическое мышление и религия

Таким образом, даже самые большие скептики не могут бороться с автоматическими реакциями нашего мозга. Но есть другая сторона дела — религия. Каждый верующий вам скажет, что верит не в приметы, а в Бога. Церковь относится к суевериям и к магии негативно. Но действительно ли это так? Я спросила религиоведа Руслана Халикова:

«Религия запрещает обращение к магическим практикам, но не отрицает магического мышления как такового. Магия и религия являются различными подходами к организации жизни человека.

Многие суеверия унаследованы из предыдущих религий. Библейские или коранические предписания против магии часто основаны на конкуренции религий. Что они называют магией? Часто это обращение к духовным сущностям, которых эта религия считает демонами или джиннами, которые не уполномочены выступать в качестве легитимных поставщиков религиозных услуг. Пророки запрещали обращаться к Молоху, Ваалу или Зевсу и сформировали такую неблагосклонность современных священников к другим практикам.

Иногда молитвы к святым воспринимают как выход за пределы этой традиции. Например, среди протестантов не принято молиться святым, а среди католиков и православных вполне можно, и даже конкретным иконам, частицам святых.

Люди верят в магию, потому что хотят иметь возможность влиять на свою жизнь и мир вокруг. Магия позволяет чувствовать, что при условии выполнения определенных процедур можно достичь определенного результата. Религия учит полагаться не на алгоритм, а на волю высших сил, не устанавливать свою волю в этом мире, а ориентироваться на другой мир.

Но в обществе не существует чистых форм магии или религии. Люди в разных ситуациях обращаются к тем практикам, которые считают более эффективными. Часто обращаются к элементам религиозных традиций с магической целью. Например, в суфийской традиции шейхи пишут фрагмент суры, где речь идет о здоровье, сжигают это — и человек выпивает. Есть магия, чтобы вызвать дождь, но даже христианские священники используют специальные молебны в этих же целях. Есть молебны перед началом учебного года, молитвы для тех, кто в путешествии, — это тоже магическая процедура, но с использованием религиозных обрядов».

«Сосчитайте до пяти, посыпьте солью»: чем нам полезны суеверные ритуалы

Исследование ученых Гарвардской бизнес-школы 2016 года показало, что выполнение символического ритуала перед какой-то сложной задачей снижает уровень нервозности и тем самым повышает эффективность выполнения задачи.

В этом исследовании люди должны были сделать что-то не слишком комфортное для них — развязать математическое упражнение или петь песню на публику. Участников разделили на две группы, «ритуальную» и «неритуальную». Обе выполняли то же задание, но первой группе перед тем предложили выполнить выдуманный исследователями ритуал: нарисовать картинку, как человек чувствует себя в этот момент, посыпать ее солью, вслух сосчитать до пяти, скомкать бумагу и выбросить в корзину.

Оказалось, что люди из «ритуальной» группы выполняли свои задачи лучше тех, которые ни одного ритуала не проводили. То есть работают не суеверия, а сопровождающие их ритуалы. И как показывает этот эксперимент, ритуал не обязательно должен быть глубоко укоренен в культуре — достаточно назвать так произвольный набор действий. Как пишет Стюарт Вайз, автор книги «Вера в магию. Психология суеверий», суеверные ритуалы работают не потому, что они магические, а потому, что они ритуалы. И именно эти эмоциональный комфорт и простота исполнения продолжают суеверным ритуалам жизнь.

Когда суеверные ритуалы пересекают границу нормы и становятся патологией? Как объясняет Евгений Пилецкий, норма заканчивается там, где эти ритуалы вредят человеку жить, когда он не может их контролировать: «Например, когда человеку нужно помыть руки 20 раз или сложить спички, иначе что-то произойдет. И у него уже нет сил ни работать, ни лелеять отношения — он только этим начинает жить».

Что мы называем суевериями, а что — наукой, религией или практическим знанием, зависит от того, в какой культуре мы живем. Поэтому нормой является то, что является нормой в определенной культурной традиции. Если мы вместо того, чтобы лечить рак, идем к народному целителю, это нам вряд ли поможет. Но если человек живет в обществе, где ходить к народному целителю в случае проблем со здоровьем является нормой, то наше состояние может действительно ухудшиться, если мы к нему не пойдем, — прежде всего психологическое, а за ним и остальное.

Суеверные ритуалы и вера в то, что можно магически повлиять на реальность, дают нам ощущение контроля над ней. Иначе эта реальность выглядела бы для нас еще хаотичнее, непредсказуемее и страшнее.