Жопа наближається. Як вижити після виборів

Итак, перед нами: отец коррупции, женщина с экстремальным прошлым, профессиональный комик и еще один персонаж, вызывающий сдержанную улыбку. Учитывая набор кандидатов, имеющих хоть какой-то шанс выйти во второй тур, вырисовывается вполне однозначная перспектива развития страны на ближайшие годы: жопа.

Начиная с 30 ноября 2013 года, миллионы граждан штурмовали небо, чтобы избежать этой досадной ситуации. Есть вещи, о которых не говорят, но думают все: если теперь, спустя пять лет после Майдана, у нас такой смехотворный выбор, то не зря ли все это было?

На этот вопрос – не зря ли? – я отвечу позже. А пока проанализируем масштабы беды. Действительно ли мы обречены провести пять следующих лет в жопе? Может, все не так плохо?

Чтобы преодолевать вселенскую тьму было не так стремно, человек пытается планировать свою жизнь. Средний лаг планирования – 4-5 лет. Это президентский срок. Это средняя продолжительность доминирования вожака в обезьяньей стае. Это средний период при расчете бизнес-плана. Это время, за которое можно получить высшее образование, защитить диссертацию, написать книгу, раскрутить свое дело, взять и отдать кредит.

Это маленькая жизнь. В течение которой надо успеть сходить к врачу, рассчитать карьерные возможности и прикинуть основные семейные доходы и расходы таким образом, чтобы в итоге дебет сошелся с кредитом. Иначе – супружеские дрязги, наркомания, алкоголизм, нищета, болезнь, бродяжничество. Game over.

Легко и приятно планировать, когда есть деньги. Но их-то в стране почти что ни у кого нет. Ни в казне, ни у банков, ни у компаний, ни у народа. Уровень сбережений катастрофически снизился. Реальные доходы населения, по данным НБУ, сегодня составляют 82% от уровня 2013 года. Задолженность за коммуналку пробила новый исторический рекорд и составила 62 млрд грн (показатели на март 2019-го). На этом фоне растет смертность – по итогам 2018 года она почти вдвое превышает рождаемость. И увеличивается отток рабочей силы за рубеж – по данным Госстата, в 2015-2017 годах из Украины выехали 1,3 млн трудовых мигрантов.

Население и государство живут в долг, злобно поглядывая друг на друга. И особых перемен в ближайшие пять лет власти не планируют. Справедливости ради надо сказать, что экономика Украины все-таки немножко растет (на 3-3,5% в год – консенсус-прогноз на 2019 год). Правительство Гройсмана считает это прорывом. Стало быть – потолком своих возможностей.

Но этого мало, при таких темпах мы никогда не достигнем европейского уровня благосостояния (сегодня мы самая бедная страна в Европе), потому что ВВП европейских стран тоже растет. Иными словами, денег еще очень долго у большинства украинцев не будет.

А будет то самое – слово из четырех букв.

Чтобы разобраться, почему все так, а не иначе, надо для начала ответить на вопрос – откуда вообще в Украине берутся деньги. Главный источник – валюта от экспорта: металла и сельхозпродукции. Есть еще одна полутеневая, но мощная статья дохода: деньги заробитчан и эмигрантов, перечисляемые на родину (у НБУ нет точных данных по суммам, но большинство экспертов сходятся во мнении, что эти величины превышают транши МВФ).

Однако основная статья все же – экспорт металла. Крупные средства от каких-нибудь мировых строительных компаний поступают украинским предприятиям (чаще всего их оффшорным дочкам) за поставки каких-то там труб какого-то там диаметра, затем растекаются по подрядчикам и субподрядчикам. Что-то отстегивается в бюджет, что-то – на благотворительность, что-то – на выборы, дабы будущий президент поддерживал статус-кво. Деньги бегут по сосудам и капиллярам, достигая в конечном итоге тумбочки в «простой украинской семье».

Чтобы Украина не так зависла от мировой экономической стихии, нужны реформы.

Пока же наши внутренние, потребительские рынки не развиты и не могут быть развиты, не могут быть локомотивом развития – украинцы неплатежеспособны. Изменить положение дел могут только крупные инвестиции.

Но в Украине низкий уровень защиты инвестиций, звериная коррупция, бутафорная судебная власть и одна из самых худших систем налогообложения в мире. В этой ситуации крохотные скачки в мировом рейтинге Doing business особой роли не играют. Напомним, что в прошлом году Всемирный банк зафиксировал улучшение Украины по пяти показателям из десяти, страна заняла 71-ю позицию в списке 190 государств. Это никак не прорыв. Мы по-прежнему находимся на латиноамериканском уровне. Среди стран постсоветского пространства хуже дела только в Узбекистане и Таджикистане.

Поэтому наша экономика всегда была бумажным корабликом, плывущим по волнам графика цен на металл. Никакие усилия никакого правительства за всю историю независимости ничего не значили: росли цены на продукцию металлургов – росла экономика, падали цены – падала экономика. Обобщая, можно (и нужно) сказать: ничего не делали наши правительства.

Не правительства, а жопа. Единственное, на что способны наши премьеры, так это проводить мастер-классы на тему: как построить самую бедную страну в Европе.

Однажды случилось чудо. Был момент, когда макроэкономические показатели Украины не сводились к стихийным приливам и отливам спроса на металл. В 2005-2007 годах довольно бурный, вплоть до перегрева, рост связывали с притоком иностранных инвестиций. Иностранцы поверили в Виктора Ющенко. Поверили, что мы можем жить иначе, по новым правилам. Ющенко в их глазах являлся тем человеком, который провел единственную успешную реформу – ввел национальную денежную единицу.

Нелирическое отступление на тему «нафига вообще нужны эти либеральные экономические реформы». Украинцы бедны не потому, что мало работают или необразованные дураки. Индекс человеческого развития, по данным ООН, в Украине такой же, как и в большинстве стран Восточной Европы. Да и трудимся мы не меньше. А живем – хуже. Почему? Представьте себе эксперимент в детском саду: двум мальчикам и двум девочкам дали задание слепить побольше бабок из песка. В итоге, за час девочки слепили десять бабок, а мальчики – две. Мальчики плохо трудились? Нет. Просто пока девочки лепили бабки, мальчики разрушали изделия друг друга. Так вот, это об украинской системе, с ее налогообложением, с десятками проверяющих инстанций, с судами и защитой прав собственности. Суть же либеральных реформ всегда предельно проста: так все устроить, чтобы граждане не мешали друг другу. Не получилось.

Реформ не получилось. Чем все закончилось после Ющенко мы знаем: инвестиции как пришли, так и ушли. Хотя пережить этот опыт было любопытно. И нам, и им, то есть инвесторам.

В сухом остатке – кризис 2008-го, жопа полная.

Верили ли инвесторы в Порошенко? Да. Но – уже с оглядкой, с опаской, пересчитывая пальцы после каждого рукопожатия, с учетом его личного бэкграунда и положения дел на фронте. Даже видавший виды МВФ давал деньги исключительно под реформы, под реформаторов.

И оных пригласили. Правление Порошенко вообще начиналось с разговоров о плане Маршалла. Помнится, в 2014-м тогдашний глава Совета Независимой ассоциации банков Украины Роман Шпек говорил, что из всех источников, включая МВФ, Украина за два года может получить 35-39 млрд долл.

Но впоследствии разговоры о плане Маршалла отошли на второй план, а основой президентской риторики стал архаичный лозунг: «Армия. Мова. Віра» до тошноты напоминающий политтехнологическую конструкцию XIX века, придуманную российским министром просвещения Сергеем Уваровым: «Православие. Самодержавие. Народность».

Денег, по понятным причинам, не дали.

Кое-какие преобразования, конечно, произошли – цены на коммуналку подняли (это была вынужденная мера), ввели налог на армию (тоже не от хорошей жизни), ментов переаттестовали, переодели в новую форму и назвали полицией (при этом полностью уничтожили следствие), систему госзакупок упорядочили, местным властям разрешили самостоятельно выделять деньги на туалетную бумагу для больниц (децентрализация), через пень-колоду реализовали первый этап медреформы… Все это похвально (если не считать уничтожение системы следствия). Но, учитывая вызовы, перед которыми оказалась страна, этого недостаточно.

В условиях войны, газовых конфликтов с Россией и обвала гривны (будем справедливы: нынешняя власть не является виновником всех этих бед) нужны были быстрые, радикальные реформы и драконовские меры в борьбе с коррупцией. Но с последним пунктом оказалось совсем уж плохо – дело свелось к очевидной имитации. Дипломатов, представителей МВФ и прочих потенциальных инвесторов это сильно озадачило и огорчило.

Ну а где в итоге оказалась «команда молодых технократов», мы знаем. Действующая власть их послала, вместе с украинской экономикой и большинством украинских граждан – в жопу.

Реформаторы были посланы в жопу по очевидной, в сущности, причине. Уже в 2015-м они начали представлять собой угрозу власти. Их выдавливание из правительства можно расценивать как историческую катастрофу.

Объясню. Быстро сломать схемы, демонтировать коррумпированный госаппарат и провести реформы очень сложно. Эволюционный путь развития может растянуться на десятилетия и закончится пшиком. Для быстрых перемен необходим весьма высокий уровень поддержки избирателей, коалиционное большинство, карт-бланш со стороны иностранных наблюдателей. Нужно идти ва-банк, действовать на грани правового поля (потому что законодательные перемены всегда запаздывают). Чтобы все это провернуть, должно сойтись множество факторов. В истории независимой Украины было два таких момента. Первый – Оранжевая революция, 2005 год, начало каденции Виктора Ющенко. Второй – Революция достоинства, 2014-2015 годы, правление Порошенко.

Оба президента свои шансы проебали. Тем самым пустив под откос жизнь одного поколения.

И с высокой долей вероятности делали они это сознательно. Ибо быть в Украине неуспешным президентом, премьером или министром очень выгодно. Достаточно сопоставить уровень жизни и достаток Ангелы Меркель с капиталами какого-нибудь подзабытого ныне экс-министра экологии Николая Злочевского, чтобы переосмыслить понятие «успех».

Есть ли вероятность, что новоизбранный президент бросит вызов системе олигархов, схемщиков, решал, коррупционеров и политиков-популистов? Вероятность ничтожна. Во-первых, исторический шанс, как уже говорилось, упущен. Во-вторых, претенденты на президентский пост являются ключевыми элементами данной модели общественного устройства. Галерея основных кандидатов – это портреты голов одного дракона. Может ли голова сбрендить и восстать против остального организма?

Теоретически – да. В природе иногда встречается аутоагрессия. Послушав предвыборную риторику любого кандидата, можно прийти к выводу, что мы как раз имеем дело с этим замечательным явлением. Все они рвутся в бой с коррупцией. Однако жизнь показала, что драконья башка не только не намерена устроить харакири, она не соглашается даже на относительно безболезненную ампутацию неприличного рудиментарного отростка в виде Липецкой фабрики.

Иногда стоит говорить банальности, чтобы простые истины не забывались и не затерся какой-нибудь фрагмент большой картины. Так вот, банальность: при любых раскладах реформаторская и антикоррупционная риторика будет продолжаться, но реальных перемен ждать не приходится.

Не будет нового Налогового кодекса, не стоит ждать пенсионной и бюджетной реформы, не изменяться таможенные правила… Какие-то мелкие перемены, конечно, случатся. Жизнь все-таки продолжается. И позиция Украины в рейтинге Doing business может на пару пунктов подрасти (или снизиться). Но ощутимого  улучшения инвестиционного климата не произойдет. А значит, повторим, денег не будет.

Что же будет? Государство продолжит практику лихорадочного переодалживания. Другого выхода просто нет. Возможно, таможня в очередной раз ужесточит правила декларирования импорта. Возможно, налоговая вновь попытается наехать на самую беззащитную категорию налогоплательщиков – на так называемых ФОПов (правильная русская аббревиатура ФЛП – физическое лицо-предприниматель – прим. ред.) и прочих «злостных оптимизаторов». Возможно, самые разные контролирующие органы будут кошмарить средний бизнес. Правительство будет пытаться всеми правдами и неправдами наковырять свои плановые 3% роста ВВП. Все как всегда.

Но, может, нас спасет мировая конъюнктура цен на трубы какого-нибудь диаметра? Вряд ли. Начиная с лета 2018-го, мир находится в ожидании нового масштабного кризиса, который, по мнению аналитиков Bank of America, может быть сопоставим с рецессией 1998 года. Охлаждение мировой экономики, как правило, сопровождается снижением спроса на металл.

Тут есть еще один неприятный нюанс: враг не дремлет. Мало того, что украинские вертикально-интегрированные метхолдинги пострадали от войны – оказались оторваны от прямых поставок сырья. Так еще и украинский экспорт осуществляется через порты. Мариупольский порт находится под угрозой блокады. Если в силу обострения конфликта с РФ (не дай Бог, конечно) будет заблокирован еще и Одесский порт, то металлургам и сельхозпроизводителям придется транспортировать свою продукцию, скажем, через румынский Констанц. В этом случае логистические издержки сожрут любую «позитивную динамику».

Часть вторая. Без языка

Так называется один из лучших рассказов Владимира Короленко. Если кто не читал: волынский крестьянин Матвей в поисках лучшей доли отправился в Америку. Время действия: конец XIX века. Среди мотивов Матвея был один очень смутный, связанный с прошлым, со столетним дедом-гайдамаком, со странным словом, которое произносил старик: «Свобода». Мутное, чуть ли не генетическое полузнание-полувоспоминание влекло Матвея и его односельчан за океан, где, говорят, есть «свобода», потому что:

«…Люди еще помнили, как старик рассказывал о прежних годах, о Запорожье, о гайдамаках, о том, как и он уходил на Днепр и потом с ватажками нападал на Хлебно и Клевань, и как осажденные в горящей избе гайдамаки стреляли из окон, пока от жара не лопались у них глаза и не взрывались сами собой пороховницы. И старик сверкал дикими потухающими глазами и говорил: «Гей-гей! Было когда-то наше время… Была у нас свобода!…»

Эмигрант Матвей, возможно, был собирательным персонажем, а, возможно, имел конкретного прототипа. В любом случае рассказ Короленко имеет историческую и социологическую достоверность – писатель сам родом из Волынской губернии, Короленко был свидетелем первых крестьянских волн эмиграции. И ему доводилось общаться с земляками по обе стороны Атлантики.

Продал Матвей и землю и хату, добрался до города Гамбурга, купил «тикет» в один конец, сел на большой корабль. Описывая путешествие по океану, Короленко останавливается на малозначительном, казалось бы, эпизоде – на тумане: «На седьмой день пал на море страшный туман». А на пароходе умер человек. Тогда же произошло еще одно знаковое событие в жизни Матвея – он услышал родную речь. «Отец, отец!» – кричала девушка (будущая жена Матвея) в те секунды, когда тело покойника, привязанное к доске, бросили за борт… Это была середина пути.

Туго пришлось Матвею в Нью-Йорке без знания английского. Кое-как сориентироваться на первых порах помог случайно встреченный земляк – еврей Берко (мистер Борк). Но потом Матвей заблудился в большом городе. Отчаяние его было таково, что если б можно было вернуться на родину пешком, годами скитаясь от городка к городку, прося милостыню – он бы пошел. Но на пути был океан.

Матвей бродяжничал, ночевал в парке, попал в переделку с полицией. Какие-то итальянцы – случайные приятели – спасая Матвея от тюрьмы, купили бедолаге билет на поезд, сунули за пазуху шмат хлеба, толкнули в вагон… И поехал Матвей в неизвестность – в ночь. Подобрали его добрые люди на провинциальной станции. Выяснили, что не алкаш. Приставили к работе – на лесопилке.

Сегодня вся Украина напоминает плывущий в тумане ковчег. А обитатели этого несколько архаичного плавсредства – Матвея, его односельчан и попутчиков на тех или иных этапах ментальной трансформации. Речь идет, в первую очередь, о самых активных гражданах трудоспособного возраста.

Кто-то за кружкой пива обсуждает с приятелями возможность эмиграции. Кто-то оформляет карту поляка. Кто-то учит английский или иврит. Кто-то подает заявку на грант или ищет финансирование для нового стартапа. Кто-то уже отыскал свое место в глобальной экономике. Кто-то успел прижиться на чужбине. А кто-то благословляет в дальний путь детей перед тем, как его самого привяжут к доске и выбросят за борт.

Многие продолжат добывать хлеб свой в России: актеры, спортсмены, сценаристы, работяги… На фоне войны добровольно податься на российский невольничий рынок это, конечно, стыдно, но я бы не осуждал.

У Короленко, кстати, есть об этом. Невеста Матвея, Анна, будучи в Нью-Йорке, подалась в услужение к русской барыньке. Анна, как и Матвей, страдала от незнания английского, и выбор работы у нее был невелик. Драматизм ситуации заключался в том, что к барыне Анну привел сам Матвей. И в знак благодарности лобызал сударыне руку… Платили Анне мало, держали в черном теле. И стало в ее жизни все, как прежде:

«Вообще все для нее в этом уголке было так, как на родине. Все было, как на родине, в такой степени, что девушке становилось до боли грустно: зачем же она ехала сюда, зачем мечтала, надеялась и ждала, зачем встретилась с этим высоким человеком, задумчивым и странным, который говорил: «Моя доля будет и твоя доля, малютка».

Что же Матвей? После того, как добрые люди подобрали его на станции и пристроили на лесопилку, он проявил себя хорошим работником. С лесопилки его переманил к себе фермер-немец. Матвей кое-как освоил английский, изучил сельскохозяйственные машины и уже спустя год сделался инструктором. С каждым днем какая-то новая перемена происходила с ним. Понемногу даже лицо его изменилось, менялся взгляд, вся фигура. Появлялись новые привычки, вкусы, мысли. Так прошло два года.

И вот однажды в доме старой барыни раздался звонок. С трудом узнала хозяйка Матвея. С сожалением отметила про себя, что этот «испорченный мужик» уже не будет кланяться в пояс, прятать с застенчивой покорностью взор и лобызать руку. Барыне неловко было оставить стоять человека в черном сюртуке и уста ее произнесли: «Садитесь, пожалуйста».

Матвей увез Анну в новую жизнь. Перед тем как сесть в поезд, они прошлись по нью-йоркской набережной:

«…Солнце село. Туманная дымка сгущалась, закрывая бесконечные дали. Над протянутой рукой «Свободы» вспыхнули огни. (…) Две чайки снялись с мачт и, качаясь в воздухе, понеслись по ветру в широкую туманную даль…»

Не зря ли Матвей и Анна ехали на край земли, страдали, терпели мытарства? Не зря – как бы отвечает писатель. Рассказ датирован 1895 годом. Короленко не знал и не мог знать, что реальные прототипы Матвея и Анны не только устроили свою судьбу, но и спасли своих будущих детей, внуков и правнуков от революции, гражданской войны, коллективизации, Голодомора, Второй мировой войны, еще одного голода и разрушающей душу совковой реальности.

Их дети, внуки и правнуки стали полицейскими, художниками, судьями, инженерами, фермерами… Они пополнили ряды среднего класса США и Канады. Кто-то из них забыл родной язык и растворился в человеческом море, кто-то до сих пор хранит традиции предков, помнит бабушкины колыбельные и ходит все в ту же униатскую церковь, прихожанином которой был прадед. И помогает нынешним украинцам преодолеть ту дорогу, которую в свое время осилили Матвей и Анна. Так что, не зря все было. Тысячу раз не зря.

Это и есть ответ на вопрос, поставленный мною в начале: не зря был Майдан, не зря горели дома и гибли люди. Тысячу раз не зря. Мы преодолеем этот путь. Пройдем, проплывем, проползем. Но так уж складывается, что не сразу. Потому что, увы, многое выходит через жопу.

А вы говорите выборы… Что выборы? Очередное штормовое предупреждение. У одесской певицы и поэтессы Елены Войнаровской есть замечательная песня с такими словами:

Продолжается жизнь, и за тёмным проёмом окна

Над уставшей землёй загораются звёзды вдали.

На заброшенном дне затонувшие спят корабли,

Проникает сквозь бездну локатора слабый сигнал…

Ты только плыви, только держись на поверхности,

Не дай обмануть себя удушливой чёрной волне.

Ты есть в списке выживших, твоё имя в нём – первое.

Берег ближе, чем кажется, а ты намного сильней.

Читати також: А поговорити? Чому практика мовлення з трибун відходить у минуле

Підписуйтесь на наш телеграм – оперативно і коротко про важливе