В десятках стран мира сегодня происходят репрессии и войны, и политических беженцев становится все больше. Тем не менее самые влиятельные страны Европы и Северной Америки все чаще высылают на родину людей, сбежавших от преследований, помогая авторитарным государствам расправляться с несогласными. Главная редакторка Забороны Катерина Сергацкова много лет исследует вынужденную миграцию в Восточной Европе и интервьюирует политических беженцев. В этом тексте она предлагает посмотреть правде в глаза и принять тот факт, что сегодня демократические страны прикладывают все меньше усилий для достижения равенства и справедливого, открытого общества.
Радикальная уязвимость
23 мая в Минске экстренно сел самолет компании Ryanair, следовавший из Афин в Вильнюс. Беларуские диспетчеры сообщили, что он, возможно, заминирован. На борту находился основатель и бывший главный редактор телеграм-канала NEXTA Роман Протасевич. Беларуские пограничники вывели всех пассажиров самолета на досмотр, а активиста-журналиста арестовали. Официально власти Беларуси объяснили экстренную посадку самолета тем, что террористическая группировка ХАМАС якобы собиралась подорвать его над Вильнюсом. Но, очевидно, целью был арест неугодного режиму Протасевича. Тем более, что сам ХАМАС оперативно опроверг причастность к сообщению о минировании.
Беларуские власти давно держат зуб на журналиста. У телеграм-канала NEXTA Live более 1,2 миллиона подписчиков. Он стал заметным в информационном пространстве год назад, в разгар протестов против сфальсифицированных выборов в Беларуси и новых репрессий Александра Лукашенко. Авторы NEXTA сообщали о том, где и когда планируются новые акции протеста, раскрывали имена силовиков, применявших насилие к протестующим, и призывали беларусов выходить на улицы. Лукашенко давно хотел расправиться с автором одного из самых влиятельных медиа в стране.
Своей спецоперацией «последний диктатор Европы», как принято называть Лукашенко, не только поставил под угрозу безопасность полетов. Он еще и обнажил проблему, о которой уже давно знают, но обходят вниманием европейские топ-чиновники. Ситуация с Протасевичем показала, насколько вынужденные мигранты и политические беженцы уязвимы и зависят от систем, выстраиваемых корпорациями и государствами.
Основатель NEXTA летел в Вильнюс. Этот город уже много лет выполняет функцию «Беларуси в изгнании». С тех пор как в 2000-е Александр Лукашенко начал избавляться от оппозиции, оппозиционеры бежали в соседнюю Литву, вошедшую в состав Евросоюза в 2004 году. Именно в Литве беларусы, несогласные с авторитарным режимом Лукашенко, открывают благотворительные фонды и общественные организации, которые поддерживают Европа, Канада и США. В 2020 году в Литву ожидаемо хлынула новая волна политических беженцев.
Второй страной, куда бегут вынужденные мигранты из Беларуси, стала Украина. В Киеве появилось уже несколько организаций, которые помогают беларусам обустроиться в чужой стране и начать жизнь заново. Для Украины такая ситуация не в новинку: с 2014 года в Киев приехали сотни граждан России, которые пострадали от авторитарной политики Владимира Путина. А тысячам украинцев пришлось бежать из оккупированного Крыма и части Донбасса, став переселенцами в собственной стране.
И Литва, и Украина могли бы многое рассказать Западу о том, что переживают люди, вынужденные покинуть свои дома, чтобы сохранить здоровье и жизнь. А главная проблема, с которой они сталкиваются — это государственные механизмы, не помогающие беженцам, и избирательное правосудие. Правозащитники и адвокаты годами бьются над тем, чтобы поменять отношение миграционных органов к мигрантам, но лучше не становится. А в крупнейших странах Евросоюза ситуация для политических беженцев только ухудшается.
Угроза безопасности
В ноябре 2020 года французская полиция арестовала беженца из Чечни, 36-летнего Магомеда Гадаева. В 2010-м он сбежал в Европу из России после того, как провел полгода в тайной тюрьме у чеченских силовиков, где его пытали. Получив статус беженца в Польше, он дал показания российскому следователю и стал ключевым свидетелем в уголовном деле о пытках в Чечне. Он спокойно жил со своей семьей сначала в Польше, а затем во Франции — до тех пор, пока 18-летний уроженец Чечни не отрезал голову учителю истории Самюэлю Пати в парижском метро. После этого президент Франции заявил о необходимости депортировать более двух сотен чеченцев, якобы угрожающих безопасности страны.
Гадаев стал одним из них. Он провел несколько месяцев в депортационной тюрьме, пока его адвокаты доказывали Национальному суду по делам беженцев, что в России его ожидают пытки, тюрьма и, возможно, смерть. Заборона подробно рассказывала об этой истории. В марте его выпустили на свободу и по решению суда запретили куда-либо депортировать. Однако через несколько дней французская полиция снова арестовала Гадаева, сообщив, что его депортируют. В знак протеста он поранил себе живот, но его все равно посадили в самолет и отправили в Москву. Вскоре выяснилось, что решение о депортации приняло французское Министерство внутренних дел по запросу российского МВД. В России Гадаева задержали сотрудники чеченской полиции и увезли в республику, где 10 лет назад его пытали. С тех пор новостей о Гадаеве нет.
Ситуация вызвала скандал во Франции. Адвокаты Гадаева подали апелляцию на решение французских властей. Однако на днях Верховный суд страны заявил, что у правоохранительных органов не было веских причин не высылать Гадаева в Россию — то есть они не увидели опасности в том, что лично Рамзан Кадыров хочет расправы над оппозиционным чеченцем.
С конца 2000-х Россия и ряд стран с нестабильной демократией в Восточной Европе и Центральной Азии активно борются с инакомыслием при помощи европейских инструментов. Например, существует практика заводить на оппозиционного активиста, политика или журналиста уголовные дела по «экстремистской» или «террористической» статье, не заботясь о доказательной базе. Для того чтобы открыть дело, достаточно репоста в соцсетях, в котором человек осуждает действующий режим — по местным законам это может подпадать под «экстремизм». Если оппозиционер покинул страну, его объявляют в международный розыск и вносят в базу Интерпола. По этому запросу его могут задержать в любой стране, где эта база сработает.
Инструмент активно применяется как в Украине, так и в странах Евросоюза. Правоохранительные органы в той же Франции не видят проблемы в сотрудничестве и обмене информацией об оппозиционерах с авторитарными режимами и экстрадируют по их запросу людей, которым угрожает реальная опасность. После того как человека выдали по такому запросу, изменить уже ничего нельзя.
80 миллионов беженцев
Самый крупный всплеск вынужденной миграции со времен Второй мировой войны произошел в 2015 году: миллионы людей бежали от военных действий в Сирии, где шла война с «Исламским государством» и другими террористическими группировками. Беженцы пытались добраться в Европу, многие рисковали своей жизнью, перемещаясь по морю на перегруженных лодках, которые часто не имели легального статуса. Некоторые европейские страны избрали тактику защиты от потока мигрантов — например, Венгрия оперативно возвела забор и ввела ограничения на прием беженцев. Антимигрантская риторика стала новой плодородной темой для консервативных политиков и популистов по всему миру.
А после того, как по странам Европы прокатились теракты, устроенные членами «Исламского государства», беженцы стали главной мишенью политиков и чиновников. Вместо того чтобы научиться распознавать реальную угрозу и работать с агентами влияния, они начали бороться с людьми, которые никогда не были связаны с террористами, а, напротив, вынуждены были бежать от репрессий и войн.
Сейчас 80 миллионов людей признаны ООН мигрантами, покинувшими дом не по своей воле. Люди бегут от изменений климата, бедности, войн и репрессий. Почти треть из них не может вернуться на родину, потому что там их могут убить или запытать. А организация World Bank прогнозирует, что через 30 лет только из-за климатических изменений количество вынужденных мигрантов увеличится почти вдвое.
Глобальное изгнание
Протесты в Беларуси, как и митинги в поддержку оппозиционного политика Алексея Навального в России, совпали с коронавирусным кризисом и введением карантина по всему миру. Большинство государств временно запретили въезд иностранцам, некоторые ввели дополнительные ограничительные меры, действующие уже больше года. Это усложнило и без того сложную ситуацию тем, кто вынужден бежать от преследований. Уязвимые люди оказались в еще более уязвимом положении.
Сейчас во многих странах — в том числе в Евросоюзе — заговорили о введении «ковид-паспортов» для вакцинированных граждан. Такие «паспорта» не актуальны для стран вроде Украины или Беларуси, где вакцинация проходит крайне медленно, а сертификатов международного образца нет.
Саскиа Сассен, профессорка социологии Колумбийского университета, изучающая процессы глобализации, называет вынужденную миграцию словом «вытеснение» (expulsion). В своей книге «Вытеснение: жесткость и сложность в мировой экономике» (2014) она предлагает искать решение проблемы в финансовых системах, выстроенных глобальными корпорациями и влиятельными государствами. По ее мнению, то, что государства разрешают передвигаться одним людям и запрещают другим, забирают часть прав у мигрантов и принимают в их отношении несправедливые решения — это все составляющие одной проблемы.
«Нет гегемонии, которая могла бы поддерживать разумную систему без крайностей, — говорит Саскиа Сассен Забороне. — Элитам [стоящим у руля корпораций и государств] явно наплевать на остальное население и на более широкое развитие своих стран. Они не хотят иметь дела с бедностью, злоупотреблениями, незаконным заключением протестующих. Было время, когда элитам приходилось как бы демонстрировать, что они респектабельны, поступают по закону и даже щедры по отношению к бедным. В наши дни это происходит все реже. Есть ощущение, что появился новый тип богатых, поистине безразличных и бесстыдных, когда дело доходит до социальной несправедливости и отчаянного голода».
Некуда бежать
После большого оттока оппозиционных активистов в Литву и Украину Лукашенко закрыл наземные границы с соседними странами, оставив открытым только воздушное сообщение. Но сейчас парламентарии Совета Европы и Великобритании призвали авиакомпании избегать полетов над Беларусью, а большинство европейских авиакомпаний, в том числе и в Украине, заявили о прекращении авиасообщения с Минском.
Такую реакцию поддержали многие — кроме самих беларуских оппозиционеров. Например, правозащитница Палина Бродик, защищающая беженцев из Беларуси и сама перебравшаяся из Минска в Киев из-за репрессий, говорит, что это очень опасный шаг для уязвимых людей, которые остались в Беларуси. Теперь им не уйти от авторитарного режима Лукашенко: границы закрыты не только на суше, но и в воздухе.
«Важно помнить, что внутри страны все еще происходят репрессии в отношении журналистов, правозащитников, активистов, — говорит Палина Бродик. — Каждый день мы получаем запросы от людей, которые были вынуждены срочно бежать оттуда в Украину. Если Украина прекратит авиасообщение с Беларусью, в стране останутся миллионы заложников».
Палина Бродик / Facebook
Правозащитница считает, что эффективнее оказывать экономическое влияние на Беларусь, чем ограничивать простых граждан в передвижении. Кроме того она указывает, что за последний год украинские власти неоднократно арестовывали граждан Беларуси по запросу беларуских спецслужб. Большинству оппозиционеров на родине угрожает пожизненный срок либо смертная казнь. А Миграционная служба Украины часто отказывает вынужденным мигрантам в политическом убежище.
Адвокат Алексей Скорбач, представляющий интересы десятков беженцев со всего постсоветского пространства, говорит, что государства в этой части мира не реформируют свои миграционные органы. Кажется, они даже не заинтересованы в этом, поскольку это позволяет вымогать взятки с людей, ищущих убежища. А борьба таких граждан за право жить в другой стране превращается в ад.
Ежегодно тысячи людей по всему миру страдают от несправедливостей, связанных с вынужденной миграцией. Поначалу возникают сложности с тем, чтобы доказать факт репрессий. Россия, например, до сих пор считается «демократическим государством» с независимыми судами и справедливыми правоохранительными органами. Украина не раз экстрадировала по запросу россиян людей, воевавших на Донбассе.
Параллельно происходит адаптация к новым реалиям — как в быту, так и в культурном поле. Вынужденным мигрантам без легального статуса практически невозможно получить работу, а значит, они должны найти другие источники финансирования, чтобы прокормить себя и семью. Многие из них вынуждены годами вариться в бюрократических процедурах и не успевают заводить новые социальные связи. В итоге они выпадают из общества, не могут себя реализовать. Из-за этого их взгляды могут радикализироваться, особенно если над ними висит угроза депортации на родину.
Миграционная политика во многих странах отчасти перенимает колонизационную политику, когда мигрант по умолчанию становится человеком «второго сорта», лишается части базовых прав и вынужден зависеть от властей. Это создает опасную ситуацию как для мигранта, так и для общества, которое встает во враждебную стойку по отношению к нему, поскольку возникает взаимное неприятие и непонимание.
По этой причине многие граждане стараются избежать ситуаций, в которых они вынуждены просить политического убежища и как-либо проявлять себя как «чужих» в обществе. Легальных способов остаться в Восточной Европе не так уж много. Можно устроиться на работу, но работодатель редко идет навстречу и не желает трудоустраивать иностранца, потому что часто это накладывает дополнительную финансовую нагрузку на компанию. Можно заключить брак с гражданином страны — уже давно существует рынок услуг в этой сфере. А можно кочевать из страны в страну каждые три месяца, но эта опция доступна немногим: она требует много денег и работы без привязки к офису. Но ни один из этих вариантов не решает проблему, поскольку перекладывает ответственность на уязвимых граждан. Решение может появиться только в плоскости государств и корпораций, которые формируют глобальную инфраструктуру и задают правила.
«Государствам нужно пересмотреть миграционную политику, — считает Саскиа Сассен. — Правительства должны иметь некоторое представление о том, что влечет за собой миграцию, и осознавать, что существуют сильные факторы, которые часто изгоняют жителей или угрожают им, если те не покинут страну. Большинство беженцев предпочли бы остаться в своих странах, но их либо изгоняют, либо их жизнь становится невыносимой».
Вынужденная миграция или вытеснение стали явлением, сравнимым с масштабами климатического кризиса, и идут с ним нога в ногу. Нужно действовать в соответствии с этими масштабами, искать решение в экосистемах и глобальных инфраструктурах и переосмыслить само понимание миграции как чужеродного процесса. В условиях современного мира с его гибридными войнами и глобальными конфликтами миграцию стоит признать естественным процессом — «глобальным потеплением» общественных отношений. Нужно перестать искать «лекарство» от миграции и сосредоточиться на снижении вреда от существующих политических решений.
